ПУСТАЯ ФОРМАЛЬНОСТЬ
Гладкий и круглый Биллиардный Шар отвечает на приглашение Лузы:
— Ну что ж, я — с удовольствием! Только нужно сначала посоветоваться с Кием. Хоть это и пустая формальность, но все-таки…
Затем он пулей влетает в Лузу и самодовольно замечает:
— Ну вот, я же знал, что Кий возражать не станет…
ЗАПЛАТА
Новенькая Заплата достаточна ярка, и она никак не может понять, почему ее стараются спрятать. Ведь она так выделяется на этом старом костюме!
ЦИРКУЛЬ
Рисунок был действительно хорош. Циркуль не мог скрыть своего восхищения:
— Знаешь, брат Карандаш, неплохо. Совсем неплохо. Оказывается, ты не без способностей.
Потом подумал и говорит:
— Только вот в теории ты слабоват, расчеты у тебя хромают. Давай-ка вместе попробуем!
И Карандаш, руководимый Циркулем, забегал по бумаге. Но сколько он ни бегал, в результате получался один единственный круг.
— Неплохо. Вот теперь — неплохо, — радовался Циркуль. — Видишь, что значит теория. Сразу твой почерк приобрел уверенность, четкость и определенность. Только чего-то здесь все же не хватает. Какой-то детали. В смысле детали подкачал ты, брат Карандаш.
И опять Карандаш, выбиваясь из сил, бегал по бумаге и оставлял на ней круг — несколько больший, чем прежний, но все же только круг.
И опять сокрушался Циркуль:
— Рисунок-то хорош. Все точно, по теории. И масштабы шире, чем прежние. Только не хватает в нем какой-то детали. Ты еще постарайся, брат Карандаш, а?
ГЛИНА
Глина очень впечатлительна, и всякий, кто коснется ее, оставляет в ней глубокий след.
— Ах, сапог! — киснет Глина. — Куда он ушел? Я не проживу без него!
Но проживает. И уже через минуту:
— Ах, копыто! Милое, доброе лошадиное копыто! Я навсегда сохраню в себе его образ…
РАЗГОВОР С КОЛЕСОМ
— Трудно нашему брату, колесу. Всю жизнь трясись по дорогам, а попробуй только перевести дух, такую получишь накачку!
— Значит, спуску не дают?
— Ох, не дают! Да еще того и гляди — под машину угодишь. Вот что главное.
— Под машину? Разве ты не под машиной работаешь?
— Еще чего придумаете! Я пятое колесо, запасное…
КЛЯКСА
Среди однообразных букв на листе бумаги одна Клякса умеет сохранить свою индивидуальность. Она никому не подражает, у нее свое лицо, и прочитать ее не так-то просто.
КОЛОДА
Нет, не может понять Скрипку Колода. — Если б у меня был такой мягкий, такой красивый Футляр, я бы его ни на какие смычки не променяла. И что в этом Смычке Скрипка находит? Только и знает, что пилит ее, а она еще радуется, веселится! Если бы меня так пилили…
Пожалуй, в этом Колода права: если бы пилили ее, все выглядело бы совсем иначе.
ОПЫТ
Каких только профессий не перепробовал Пузырек!
Был медиком — устранили за бессодержательность. Попытал себя в переплетном деле — тоже пришлось уйти: что-то у него там не клеилось. Теперь Пузырек, запасшись чернилами, надумал книги писать. Может, из него писатель получится? Должен получиться: ведь Пузырек прошел такую жизненную школу!
ИЗЛИЯНИЕ
Бутылочка была почти пуста, а по столу разлилась огромная чернильная лужа. И все же я попробовал наполнить свою авторучку.
Но с Бутылочкой невозможны были никакие деловые отношения. Захлебываясь от восторга, она твердила одно:
— Наконец-то! Наконец-то! Наконец-то я излила свою душу! Наконец-то я показала, на что я способна!
Я пробовал настроить ее на серьезный лад, но не тут-то было.
— Ах, я совсем опустошена! — ликовала Бутылочка. — Я отдала все, что могла, но зато посмотрите на это море… Синее море!
Мне надоела эта болтовня, я забрал авторучку и шлепнул Бутылочку по пробке.
— Заткнись, — сказал я ей не очень вежливо. Бутылочка обиделась, но повиновалась.
Впрочем, она быстро утешилась. Посмотрели бы вы, как она сияла, когда я возился со столом, смывая с него чернила. Она была очень горда, что на ее море все-таки обратили внимание.
