Сервиз на одну персону
Из всех общественных мест Степа больше всего любил посудные магазины. Потому что в других общественных местах ты клиент, пациент, пассажир, иногда арестант, и только здесь ты — персона. Сервиз на шесть персон, сервиз на двенадцать персон. Степа интересовался, нет ли сервиза на одну персону, но оказалось, что нет. Таких сервизов не выпускает отечественная промышленность, а из-за границы пока не завозят.
Где-то Степа то ли услыхал, то ли вычитал, что какой-то человек был объявлен персоной Нонграта. Что такое Нонграта, он не знал, но раз объявляют персоной, значит, что-то хорошее. Не исключено, что это какая-то премия, вроде Нобелевской, или какое-то звание, вроде чемпиона.
А может, это город Нонграт? Вот бы жить в таком городе! Все относятся к тебе с уважением, не оскорбляют, не матерят, потому что ты как-никак персона. Такое не поддается никакому воображению.
Степа поинтересовался в посудных магазинах, но о городе Нонграте там не слышали. Посоветовали посмотреть на карте, но это уже не у них, а в книжном магазине.
Посмотрел Степа на карте, на глобусе — нет нигде города Нонграта. Есть город Новоград, да и тот какой-то Волынский. А что если это не город, а целая страна, размечтался Степа. Отдельная страна за пределами нашего государства. Жить за пределами государства — это всеобщая мечта. Возможно, страну Нонграту потому и не наносят на карты и глобусы, чтоб туда народ не убежал. Вы же знаете наш народ. Ему кусок покажи — он его раздерет на кусочки.
С тех пор жизнь Степы превратилась в сплошную мечту. Он представлял, как живет в стране Нонграте на центральной улице и трамвай подвозит его к самому дому, а лифт — к самому этажу. А на улицу выйдешь — все тебе уступают дорогу, даже трамваи, размечтался Степа, но тут же засомневался: трамвай даже ради персоны с рельсов не сойдет.
И до того погрузился Степа в свои мечты, что даже стал захлебываться. Спас его один пациент, который годами не вылезал из больницы. Он сказал Степе: Нонграта — это наша страна. И никуда ехать не надо, живи, пользуйся. Но мы же не персоны! — уличал его Степа. Тут пациент ему объяснил, что персона нон грата никакая не персона, а просто личность, к тому же нежелательная. У нас же никто никого не желает. Сосед не желает соседа, товарищ товарища. И жизни такой, как есть, уже давно никто не желает. И вся наша страна Нонграта ни для кого не желательная — и сама никого из нас не желает.
Так вот почему у нас нет сервизов на одну персону! — сообразил Степа. Потому что у нас можно жить только группами, партиями, армиями, очередями, а отдельному, персональному человеку нигде жизни нет.
Рыжее, белое и голубое
У Катерины была редкостная профессия: она чистила зубы белым мышам. На вопрос, почему она это делала, напрашивались разные ответы. Ну, во-первых, потому, что мыши не могут сами себе почистить зубы. Второй ответ: у белых мышей должны быть и зубы белые. Третий ответ больше касался самой Катерины: у нее самой зубы были такие белые, что при виде ее возникала мысль: как она умеет чистить зубы! Кстати, Ваня полюбил ее именно за белые зубы. Не за рыжие волосы, не за голубые глаза, а именно за белые зубы. Потому что, видите ли, белые зубы приятно целовать.
Он не знал, что целовать нужно не зубы, а губы. Или знал, но губами не ограничивался. Ну и на здоровье. Дело это интимное, обсуждению не подлежит. Но при чем здесь белые мыши?
Правильный ответ стоял в стороне и помалкивал. Самые правильные всегда стоят в стороне, потому что за неправильными у нас не пробьешься.
И заключался правильный ответ в том, что работала Катерина в лаборатории по испытанию зубной пасты. Мышки у нее были как летчики-испытатели, только что не летали. Потому что белая мышь — это не летучая мышь.
Белые мышки до того привыкли чистить зубы, что сами прибегали и раскрывали рты, как раскрывала Катерина для Ваниных поцелуев. И, уже начищенные, стояли в ожидании: а мордочку умыть? Но Катерина на это не шла, хотя свою мордочку каждый день умывала. И она говорила мышкам:
— Нет, ребята, умывать мордочки — это не наша работа. Наша работа — чистить зубы, не более того.
Мышки вздыхали: кому что на роду написано. Кому зубки чистить, кому мордочки умывать. И зачем испытывать судьбу, когда наше дело — испытывать пасту?
А когда Ваня спрашивал, какая у Катерины работа, она отвечала, что чистит зубы, но не уточняла, кому. Ваня понимал это как намек и больше не расспрашивал, а сразу начинал целовать, а Катерина ему в этом помогала.
Хорошо, что мышки их не видели, а то б они и за этим делом мордочки потянули. И опять им объясняй.
А работал Ваня на мусоровозе. Не в кузове, а в кабине, за рулем. Работа интересная, столько всего повидаешь. Ваня не раз предлагал Катерине покатать ее на мусоровозе. Выехать куда-нибудь на природу или прокатиться по достопримечательным местам. Но Катерина отказывалась. Она привыкла ездить только в трамвае. Не барыня какая-нибудь, чтоб на персональном мусоровозе по городу разъезжать.
Однажды они сидели на лавочке под окнами лаборатории, и вдруг перед ними возникла белая мышка. Поднялась на задние лапки и давай тянуть мордочку и раскрывать рот.
— Это еще что за цирк? — удивился и даже слегка испугался Ваня.
— Это не цирк, это моя работа, — сказала Катерина и объяснила, в чем эта работа заключается.
Ваня удивился. Он и себе-то чистил зубы только по праздникам, а чтоб кому-то чистить, да еще кому!
Почему-то он подумал, что Катерина чистит зубы мышам своей личной щеточкой, а потом представил, как он целует эту мышь с начищенными зубами. И хотя у себя на мусоровозе он и не такое повидал, но тут ему стало неприятно.
— А какая перспектива? — спросил он, потому что у себя на мусоровозе всегда помнил о перспективе. Сначала мусоровоз, потом хлебовоз, а там и мерседес. А здесь что? От мышей к собакам, от собак к коровам?
Катерина не ответила на этот вопрос. Она считала, что у нее с Ваней перспектива одна, а тут, выходит, у нее должна быть какая-то отдельная перспектива. И когда Ваня ушел, а он ушел, в таких случаях всегда уходят, она поплакала, погрустила и пошла к своим мышкам, которые ее уже заждались. Почистила им зубки и, видя, что они продолжают тянуть мордочки, сказала:
— Ну, ладно, так и быть, давайте умоемся. Хоть это и не наша работа, хоть нам за нее денег не платят, но надо же когда-то пожить для себя!
И при этом подумала: как там ее Ваня на мусоровозе?
Козленкин
Козленкин жил один и общаться мог только с зеркалом. Зеркало, чтоб вы знали, играет в нашей жизни выдающуюся роль. Без него мы оторваны от себя, не держим себя в поле зрения, можем и допустить во внешности какую-нибудь ошибку. В какой-то момент нам может показаться, что мы вообще не существуем: как это проверить, если себя не видать?
А с зеркалом уже другое дело. Посмотрел — и сразу видишь: вот он я, полюбуйтесь! Что-то даже можешь в себе подправить, видоизменить, чтоб на тебя смотреть не было тошно.
