Принцесса Грамматика или Потомки древнего глагола

Он успокаивал их так, что его самого нужно было успокаивать, и очень кстати Синт вспомнил сказку, которую ему рассказывали в детстве, когда он не хотел заниматься синтаксисом:

— В некоторой книге, где растут на дереве фиги, посреди страницы, которой правят царь и царица, между двумя членами предложения жил-был Интервал. Его никто не замечал, он был для всех ничто, пустое место, хотя назывался громко и даже торжественно: Интервал. Когда-то, еще в детстве, мама называла его Промежуточек, говорила, что нашла его промеж уточек, но уточки потом улетели, а его оставили. Мама очень надеялась, что ее Промежуточек, которого она нашла промеж уточек, сумеет когда-нибудь сказать свое слово…

Но он не сказал его, он вообще ничего не сказал, а так и остался Промежуточком, по-взрослому — Интервалом. И все считали, что он вообще ничто, пустое место, и мама плакала, вспоминая, каким он был маленьким и какие большие подавал надежды.

Как-то два члена предложения, между которыми стоял Интервал, задумали между собой соединиться. Казалось бы, что в этом плохого? Они так долго стояли рядом, что уже не могли отделить себя друг от друга, а словам, которые не могут отделить себя друг от друга, естественно слиться в одно целое. Тем более, что одно из слов было ум, так что в поступке их не было никакого безрассудства.

Но, как это иногда бывает, ум отодвинулся на второй план, а на первый выдвинулось определительное местоимение, которое в данном случае было определяющим: сам ум. Пока еще ум был ум, но стоило им соединиться, как их бы захлестнуло безумие, смерч, самум — все сметающий на пути вихрь уничтожения.

Вот тогда-то и выяснилось, что Интервал — это совсем не пустое место. Он встал между ними, и, как его ни ругали, ни уговаривали, ни обзывали пустым местом, он не позволил, чтобы ум превратился в самум, жестокое и безумное орудие уничтожения.

Вот вам и Промежуточек, которого мама нашла промеж уточек, когда сами уточки уже улетели… В трудную минуту наши уточки возвращаются к нам, и мы становимся такими сильными, какими бывали только в детстве…

Мазурий усмехнулся:

— Вы хотите меня уверить, что и я, как тот Промежуточек, кому-то нужен, несмотря на свое полное отсутствие в природе? Ну, знаете, уж как я вру, а вы еще меня похлеще… Ох, выставят вас из вашей таблицы — или откуда там у вас выставляют?

Наступила очередь Морфа.

— Мазурий, — сказал он, — мне тоже хотелось бы на память что-то вам подарить. Синт подарил вам сказку, фон Этик — бравую солдатскую команду, помогающую шагать, несмотря на трудности несуществования. А я подарю вам небольшое открытие. Конечно, для специалиста по этимологии это известная истина, но для меня, морфолога, это открытие, и мне пришлось перерыть для него немало книг. Так вот, Мазурий, ваше имя происходит совсем не от слова мазурик, означающего «обманщик, плут», оно имеет совсем другое происхождение. То же самое, что и танец мазурка.

— Значит, вы считаете, что мне можно верить? Спасибо, спасибо, теперь мне будет не существовать веселей. И не потому, что имя мое имеет общий корень со словом мазурка, а потому что это так важно, когда тебе верят… Когда тебе верят, чувствуешь, что живешь…

Прошло немало часов после разлуки с Мазурием, когда перед ними возник странный берег, не имевший ни начала, ни конца, простиравшийся во все стороны — неизвестно откуда и неизвестно куда. На берегу этом стоял странный конь, запряженный в странный возок, на котором стоял странный возничий и говорил с этого возвышения, вследствие чего слова его звучали несколько высокопарно:

Друзья мои!
Мы счастливы безмерно,
Что вы, не убоявшись книжных бурь,
Нашли в себе и силы, и дерзанье
Фрегат направить к нашим берегам,
Необжитым, холодным и суровым,
Вселенная вам шлет привет,
Галактики вам кланяются низко,
Орбиты обнимают вас сердечно
И прижимают к звездам горячо.
Созвездье Чаши поднимает тост
За процветанье каждой вашей буквы.
Созвездье Водолея воду льет
На вашу мельницу. Созвездье Лиры
Звучит сегодня только в вашу честь.
И низко клонит головы свои
Могучее созвездие Дракона,
Созвездье Скульптора,
Созвездье Живописца
Уже готовы вас увековечить,
Хотя ничто не вечно под Луной.
Так, не смутясь всемирным притяженьем,
К вам тянутся сегодня все созвездья,
Поскольку всю Вселенную вмещает
Отрезок небольшой — от А до Я.

— Вы слышите, фон Этик: от А до Я, — сказал Синт. — Кажется, вас узнали.

— Ну почему это меня? Разве только меня?

А Возничий между тем продолжал:

Вот буква А: созвездье Андромеды,
Звезда Антарес и Альдебаран.
Вот буква Б: созвездье Близнецов,
Ярчайшее светило — Бетельгейзе.
А Волосы прекрасной Вероники,
Название огромного созвездья,
Дань вашей благородной букве В.
А Вега? А красавица Венера?
По алфавиту дальше буква Г.
Могучее созвездье Геркулеса
Ее не зря возносит до небес.
А букву Д несет созвездье Девы
В своих нежнейших девичьих руках.
И спутница Юпитера Европа
Навеки неразлучна с буквой Е.
Почтительно склоняют обе шеи
Пред буквой Ж созвездия Жирафа
И Журавля.
А дальше — буква З.
Ее хранит суровый Змееносец,
Ее гонец — неутомимый Заяц,
Ее советчик — мудрая Змея.
И — в чем ее особенное счастье —
Ее несет родимая Земля…

— Ну, наконец-то мы вернулись на Землю, — шепнул Морф фон Этику. — А я уж думал, нам и ночевать в небесах.

Я мог бы продолжать. Немало букв
Еще осталось в вашем алфавите.
Но я не буду утомлять ваш слух:
Вселенная хотя и бесконечна,
Но любит краткость.