любимая болонка. Троша нюхает поводок пропавшей собачки и берет след. Забегает в метро, я за ним. Троша носится по платформе. Приходят и уходят поезда, он снаружи обнюхивает вагоны и наконец запрыгивает в один из них. Я едва успеваю протиснуться между закрывающимися дверьми. Одна остановка, вторая, третья… Вдруг Трофим широко раздувает ноздри и выскакивает из вагона. Осторожно, двери закрываются! На сей раз я, замешкавшись, не успеваю выскочить. Рву стоп-кран. Ко мне бросается дежурная по станции, но у меня нет времени для объяснений – вижу, как взявший след Трофим проносится по платформе, прыгает на рельсы и устремляется в жерло туннеля. Я едва поспеваю за ним. После долгого блуждания по катакомбам метро мы оказываемся в темном подземелье, где в тесных клетках томятся сотни похищенных собак, среди которых видим измученную болонку. Пленников надо освободить любой ценой. Но сделать это неимоверно сложно: подход к клеткам караулят огромные свирепые псы. Троша вступает в схватку с одним из них, а я тихонечко прокрадываюсь к узникам и отпираю клетки. Освобожденные из плена собаки разбегаются, я подхватываю болонку на руки и прячу ее за пазуху. Троша побеждает цербера, мы готовы бежать. Но тут появляются небритые злодеи с автоматами, хватают нас, связывают и бросают в одну из клеток. Наше положение хуже губернаторского, но не безвыходное – для нас с Трошей безвыходных положений нет. Он, связанный, подползает ко мне и зубами освобождает меня от пут, я, в свою очередь, срываю с него веревки. Казалось бы, свободны, однако выясняется, что наша клетка заперта на наружную щеколду, изнутри ее не открыть: ни рука, ни лапа не пролезает между прутьями решетки. Отчаявшиеся, обессиленные, мы сидим на полу клетки и теряем последнюю надежду на спасение. Зря теряем. Потому что умница болонка выползает из моей куртки, протискивается в щелочку под решеткой и снаружи открывает клетку. Благополучно убегаем, добираемся до дома и возвращаем болонку счастливой хозяйке.
Хеппи-энд? Пока нет – мы еще не доехали до Пашиного дома, так что мне надо потянуть, продолжить рассказ, чтобы оставаться в формате. К тому же зло еще не наказано.
Мы с Трошей идем в милицию, где нас хорошо знают по прошлым подвигам, и не только даем ориентировку, но и сами едем вместе с ментами на задержание бандитов. Но бандиты настороже, при нашем появлении они начинают палить в нас из автоматов. Приходится залечь и открыть ответный огонь. Над головами свистят пули.
В этот момент Паша, уже знакомый по телесериалам и компьютерным играм с вооружением бандитов, милиции, ОМОНа, российской и иностранных армий, дает практический совет: «А вы их из гранатомета!» «Нет у нас гранатомета», – раздраженно отвечаю я и посылаю в бой Трофима.
Мудрый и тактически грамотный Трофим не атакует в лоб, а обходит неприятеля с фланга и впивается зубами в ногу одного из бандитов. Тот истошно кричит. Враги в панике. Мы поднимаемся в атаку и обезоруживаем преступников. Троша получает благодарность и ценный подарок – связку именных сосисок. Дело бандитов передают в суд. Вот теперь хеппи-энд!
Торможу возле Пашиного дома. Спрашиваю внука: «Ну как тебе история?» «Клево!» – отвечает он и задает свои обычные вопросы: сколько тогда мне и Троше было лет? сколько лет получили бандиты? На первый вопрос ответ у меня стандартный: мне – 50, Троше – 5. А вот наказания бандитам я определяю, руководствуясь своими соображениями о тяжести ими содеянного и своими же весьма туманными знаниями Уголовного кодекса Российской Федерации, но на сроки не скуплюсь: обычно я даю преступникам по максимуму, самых отпетых приговариваю к пожизненному заключению.
Паша кивком головы утверждает приговор. Конец серии. Продолжение следует.
Один раз мы с Трошей:
предотвратили задуманный транснациональной террористической группой взрыв атомной электростанции;
поймали грабителей банка, когда те уже упаковали несколько миллионов в мешки и были готовы смыться;
выявили и обезвредили в открытом космосе проникшего на международную космическую станцию злоумышленника;
вышли на бандитскую малину, скрывавшуюся в канализационной системе, а заодно победили полчища живущих там крыс-мутантов;
преследовали по Москве-реке, Оке и Волге преступников, которые на подводной лодке пытались умыкнуть в сопредельные прикаспийские страны нашу сокровенную государственную тайну, и, разумеется, настигли их и обезвредили…
Один раз мы с Трошей побывали: на Северном и Южном полюсах, в океанских впадинах и на Эвересте, на дачах всех моих друзей и приятелей, в африканской саванне и монгольских степях, в джунглях Борнео и на Ниагарском водопаде, едва ли не во всех мировых столицах и в таинственных катакомбах, на испытательных полигонах сверхсекретной военной техники и в лабораториях ученых-злодеев, которые мучают животных, в небоскребах мировых корпораций и банковских хранилищах, в сибирской тайге и на дрейфующем айсберге, в карстовых пещерах и еще черт-те где…
Один раз мы с Трошей: прыгали из стратосферы на одном парашюте с прохудившимся куполом, мчались по трассе «Формулы-1» на «феррари», высадив на ходу из машины самого Шумахера – на извинения не было времени, карабкались по лунным кратерам на луноходе неизвестной марки, съезжали на сноуборде с Монблана, преследовали бандитов на чистокровных арабских скакунах, выводили из пике МИГи и «миражи», шли под парусами через океан, вели железнодорожные составы, пилотировали огромные воздушные лайнеры…
(Но чаще всего мы преодолевали пространства – преследовали бандитов и отрывались от них – на моем вишневом «ниссане-блюберде» 1987 года выпуска. Очень надежная машина, доложу я вам.)
И не один, а всякий раз мы с Трошей выходили сухими из воды в самых что ни на есть патовых ситуациях и загоняли в угол злодеев, сколько бы их ни было и как бы они ни были вооружены. В общем, добро всегда побеждало зло. Да ведь так и должно быть, верно?
Проблема в другом. Я, честно сказать, не большой мастак придумывать сюжеты, отчего немало страдаю в своей профессиональной литературной деятельности. К тому же по природной лености и неорганизованности никогда не готовлюсь к очередной серии загодя. И, пристроившись рядом с готовым слушать меня внуком, несу что в голову придет. При этом вполне естественны логические сбои в повествовании и прочие несуразицы, которые мгновенно ловит мой строгий слушатель. Приходится выкручиваться на ходу. А для этого время от времени ввожу в сериал новых персонажей.
Вот вам, пожалуйста, пример. Один раз мы с Трошей вышли на прогулку, и его тут же похитили. Подъехала машина с заляпанными номерами, из нее выскочили два небритых злодея, схватили моего пса и умчались. Я и моргнуть не успел. Как теперь прикажете его искать? У меня-то нюх, прямо скажем, никудышный, да еще хронический насморк. Но тут мелькает счастливая мысль – привлечь к поискам Люшу. Он тоже собака.
В трескучие декабрьские морозы, аккурат перед Новым годом, жена увидела возле нашего дома несчастное замерзающее существо и предложила ему пойти к нам домой отогреться. Собачонка оказалась недоверчивой, в руки не далась, убежала. На следующий день история повторилась. Существо околачивалось вокруг теплого человеческого жилья, явно загибалось от холода, но идти за женой и дочкой отказывалось. Тогда они решили его отловить и спасти насильно. Долго за ним бегали, и в конце концов им удалось накинуть на него одеяло, завязать в узел и притащить домой.
Когда я впервые увидел спутанный клубок черной шерсти, из-за которой едва можно было различить сверкающие ненавистью глазки, я сразу же назвал собачку Филиппом, имея в виду черную гриву Филиппа Киркорова. Филипп, Филя, Филюша, Люша…
Как жене и дочке удалось отмыть его в ванне, не знаю. Люша боролся с насильницами изо всех своих собачьих сил, но их оставалось немного. В общем, помыли. И свершилось чудо: черный клубок превратился в белого болона – правильно я называю кобеля-болонку? А говорят, что черного кобеля не отмоешь добела. Вот и верь пословицам… После помывки Люша устало добрел до горячей батареи, забрался под нее и на сутки заснул. А когда проснулся и плотно перекусил, немедленно стал проявлять непростой характер. Должно быть, жизнь его изрядно потрепала, отчего он и стал довольно злобным и недоверчивым. К тому же приглашенный нами ветеринар определил его возраст весьма преклонным, а под старость что люди, что собаки редко меняют привычки и характер. Короче, хозяином, а скорее товарищем, он выбрал меня, а своих спасительниц невзлюбил и стал гнать из моего дома. И не только их. Стоило кому-либо переступить порог моей квартиры, Люша со зверским рычаньем бросался на гостя, подкатывался, как собака-подрывник под
