нужны для того, чтобы знать, что решение ваше осознанно, — сказал Григорий. — На другие комбинации ответа не будет. Так что советую попробовать! Это даст вам возможность в любой момент выйти отсюда.
— А что будет, если я выйду отсюда досрочно?!
— Вам будет отказано во вступлении в секту, — сказал Григорий.
— Все понятно! — кивнул Игнат. — В таком случае я покидаю вас.
С этими словами Григорий отступил за дверь. Игнат видел, с каким усилием он тронул толстую створку. Глухо стукнуло, затем звонко щелкнул замок. Игнат словно наяву увидел широкие стержни, вдвигающиеся в пазы. Все! Он замурован.
Именно эта мысль пришла на ум первой! Замурован. Игнат огляделся и прошелся по комнате. Маленький лоскуток пространства. Два шага в длину и шаг в ширину. Еще столько же отгорожено загадочной решеткой. Зачем она здесь, что она отгораживает?! Игнат терялся в догадках. Такое ощущение, словно она предназначена, чтобы уберечь его от... Холодок пробежал по спине. От чего?! Или от кого?! В голову полезли мысли о демонах из преисподней, которые появляются здесь в полночь. Игнат вздрогнул и попытался улыбнуться. Но улыбка вышла кривой и жалкой. Он поймал себя на мысли, что глазами ищет на полу пентаграмму.
Стоп! Игнат замер. “Я нахожусь в комнате без окон, за закрытой дверью. Здесь нет фонарей. Но я все вижу?! Откуда свет?!” Игнат огляделся, но так и не нашел вразумительного ответа на этот вопрос. Он все видел словно в сумерках, но ни единого источника света в комнате не было.
Тут же осознал еще одну странность. Откуда Григорий знает его имя? Да и остальных Учитель вызывал без запинки, не сверяясь с бумажкой. А ведь все они пришли на занятия впервые! Странно, что не подумал об этом сразу. Словно наваждение какое!
Игнат нахмурился. Это стоит обдумать! Тем более времени у него предостаточно. Он прислонился к двери и сполз на пол. В голове бодро журчал ручеек мыслей.
Дейв сидела на коленях Гробовского и млела от счастья. О боже, как приятно сидеть на коленях такого парня. Как хорошо быть девушкой не кого-нибудь, а главаря уличной банды. Прямо как в американских фильмах. Уличные банды Нью-Йорка!
Она огляделась по сторонам. Мрачная обстановка заброшенного завода. Огромная коробка недостроенного трехэтажного здания глядела на мир темными провалами окон. На востоке к постройке вплотную подступал хмурый, загаженный лес. Ободранные, низкорослые ели изнывали под грудами мусора и испражнений. С другой стороны здания был двор, превращенный в свалку. Огромные кучи мусора кое-где уже сравнялись с некогда высоким бетонным забором. Сейчас бетон забора местами выкрошился, обнажая скелет ржавой арматуры.
Сразу за забором начинались гаражи. Длинные ровные ряды стальных дверей, а за небольшим леском начинается город. Дейв оглядела все это сквозь обширные выломанные окна. С запада из-за еловых крон в их логово заглядывало солнце. Щеки небесного светила румянились и алели, видя грязь и непотребства человеческие.
Дейв улыбнулась стыдливому солнцу и обвела взглядом обширное помещение. Это их логово, их пристанище. Это дом банды Псов. На дворе вечер — время для посиделок и возлияний. Почти все наши здесь.
В темном, угрюмом помещении всюду валяются кучи мусора. В трех местах пылают дырявые бочки. Кто-то из пацанов увидел подобное в американском фильме, попробовали здесь — прижилось.
Угрюмо гремят в углу гантелями качки. В банде их довольно много, и они только и делают, что качают мускулы и пьют пиво. В другом углу Бот остервенело лупит грушу. Слышны смачные удары и пыхтение. Рядом стоят несколько молодых членов банды и смотрят.
Из другого темного угла раздаются пыхтение и возня. Пьяный Заяц утащил туда Вику. Через некоторое время туда же отправились еще несколько парней. Дейв передернула плечиками. Грубые, требовательные руки, срывающие одежду, жирные, потные тела. Тычки и зуботычины, если кто-то недоволен. Мат и скабрезные шутки, все это сопровождающие. Бр-р! Воспоминания не из приятных. Через это проходят все девушки банды. И Дейв через это прошла. Так было до тех пор, пока она не стала девушкой главаря. Дейв покосилась на Гробовского. Как же все-таки славно быть девушкой главаря!
Во дворе несколько парней возятся со спортивными мотоциклами. Настоящие фанаты. С утра до ночи готовы в них копаться, что-то подвинчивать, подкручивать. Но зато как приятно потом прокатиться с любимым за его надежной спиной. Когда ветер рвет волосы, а между ногами грозно рокочет стальной конь.
Жека и Гера, неразлучная парочка, затеяли возню посреди помещения, — похоже, опять что-то не поделили. Дейв с удовольствием вдохнула ночной воздух, пропитанный вонью испражнений и гнили со свалки. “Это мой запах! Это запах нашей банды! Мы словно гной в теле больного гангреной, мы разъедаем отжившее старое, чтобы очистить мир. Так говорит Гроб”.
Дейв с теплотой повернулась к парню и впилась в его твердые губы жарким поцелуем. Сильные руки ухватили ее, до боли сжали ягодицы. Она вздохнула порывисто, по телу потекла горячая волна. Какое счастье быть девушкой главаря!
— А пошел ты в задницу, мудила! Ща ботинком по зубам дам, будешь на золотые коронки копить всю жизнь!
— Сам мудила! Ты мне ремень порвал, годзилла ты недоношенный. Я его только вчера снял...
— Не хрен по детским садам ходить! Снял бы с качка какого-нибудь, не порвался бы...
Раздалось несколько смачных плюх. Потом совсем рядом хрюкнуло, на Дейв пахнуло жаром — расшалившиеся парни уронили бочку с огнем. Она взвизгнула и соскочила с колен Гроба.
— Вы че, оборзели, дурни! — крикнула она. — Совсем корыта скособочило?! Да за такое...
— Заткнись, дура! Пока резьбу в дырке не навернул! — огрызнулся один из парней.
Дейв так и замерла с открытым ртом. Лицо ее побледнело, потом налилось красным, — казалось, она хотела что-то крикнуть, но не может произнести ни звука.
Она так и не успела ничего сказать. Под сводами заброшенного завода раздался голос. Тихий и спокойный голос, но словно все остальные звуки кто-то притушил заботливой рукой.
— Что ты сказал?!
Дейв тут же успокоилась. Когда говорит Гроб, лучше помалкивать. Его тихий, почти ласковый голос произвел разительное впечатление на Жеку. Он сжался, словно побитая собака, в глазах мелькнул страх. Губы Дейв тронула торжествующая улыбка. Как же все-таки приятно быть девушкой главаря!
— Я... это! Да что бабы могут... — залепетал Жека. Гроб медленно поднялся с каменной плиты. Нарочито неспешно поднялся, словно боялся расплескать невидимую кружку с молоком. Его широкое лицо было гордо запрокинуто, подбородок упрямо выдавался вперед. Два стальных серых глаза остро блестели из-под темных бровей.
— Я здесь вижу только одну бабу! — так же тихо проговорил Гроб.
Теперь в комнате молчали все. Даже огонь в оставшихся бочках стал гореть тише, словно прислушивался испуганно. Жека совсем струсил. На узком, как у гориллы, лбу выступила испарина. Он облизал разом пересохшие губы.
— Ну ты чего, Гроб? Я же пошутил!
— Знаешь, — задумчиво сказал Гроб.
Раздался резкий металлический лязг, в его руке неведомо откуда появился блестящий широкий нож. Никто не знал, как Гроб это делает. Он всегда носил безрукавные футболки в обтяжку и потертые кожаные штаны. Холодное оружие в такой одежде прятать было совершенно негде. Но когда нужно, оно всегда оказывалось в руке, острое и пронзительно блестящее. Поговаривали, что это штучки “роста”.
Гроб тем временем шагнул к побледневшему Жеке и сказал:
— Я тоже не хотел называть тебя бабой! Но увы! Это случилось!
— Я не хотел...
С Жеки разом слетели весь гонор и показная свирепость. Теперь перед Гробом стоял жалкий, испуганный человек. И эта испуганная жертва была почти на голову выше Гроба. Губы Дейв расплылись в злорадной улыбке, она наслаждалась моментом.
— Это случилось, — повторил Гроб, почти ласково подступая к Жеке. — И теперь я должен...
