Вспомним, что Горький, кому жали руку и Лев Толстой, и А.П. Чехов, протянул руку нашим дальневосточникам — В.К. Арсеньеву, Трофиму Борисову. И вот — Васе Кучерявенко. К сожалению, далеко не всегда приходится встречаться с таким вниманием к творчеству молодых.
Первые фольклорные материалы В.Кучерявенко появились в журнале «На рубеже». О том, что он заинтересовался этой работой основательно, говорит и выход его книги «Сказки Дальнего Востока» (1939). Здесь были собраны героические сказания, волшебные и бытовые сказки. Наряду с русскими записаны сказки чукотские, эвенкийские, нанайские, ульчские. В примечании издательства говорилось: «Выход в свет настоящего сборника — явление весьма знаменательное. Большие фольклорные богатства Дальнего Востока привлекают внимание собирателей. Тов. Кучерявенко — ревностный собиратель фольклора народов, населяющих наши края. Предлагаемый сборник, надо надеяться, войдет в культурный обиход народов Советского Союза. А за ним появятся другие сборники фольклорных богатств Дальнего Востока».
Конечно, далеко не все в этих сказках было народным — было немало и псевдонародного, особенно в мотиве жизни под солнцем сталинской конституции. Впоследствии были записаны и другие сказки. Работал молодой автор и над собственной темой. Так, в 1946 году он выпустил небольшую книжку морских легенд «Золотые насечки». О ней положительно отозвалась «Литературная газета». Большое место в те годы фольклор занял в творчестве других писателей-дальневосточников. Так, Трофим Борисов на фольклорной основе создает известную повесть «Сын орла». Сказочником становится Дмитрий Нагишкин — он пишет свои «Амурские сказки», а также теоретическую работу «Сказка и жизнь». Думается, что и первая книга сказок Дальнего Востока, собранная В.Т. Кучерявенко, побуждала к новым поискам.
Если в первой книге сказок Кучерявенко в основном литературно обработал слышанное, то в «Золотых насечках» он стремится создать оригинальные произведения. В основе каждой морской легенды — мысль о мужестве, человеческом благородстве, верности, силе любви и дружбы. Автор стремится живописать море, поэтизировать добрый человеческий поступок, возвысить подвиг. Но, к сожалению, внешняя красивость подчас давала себя знать в этих легендах: этот жанр требует романтичности и вместе с тем особой простоты повествования, красочности и выразительности языка. Характерен отзыв о легендах знаменитого уральского сказочника Павла Бажова. Будучи мастером этого жанра, Бажов очень ненавязчиво размышляет о своем понимании особенностей сказки и легенды. В сказке он ценит простоту, задушевность и близость к народу. Этим, по его мысли, отличаются русские сказки. Искать эту стилевую простоту, «народную интонацию» он и советует Василию Кучерявенко, приславшему ему книжечку морских легенд. «Конечно, — пишет Бажов, — хотел бы, чтоб в фольклорной работе Вы взяли крен в сторону народной интонации больше, чем в сторону романтики, но это ведь дело личного вкуса». А что, мысль о сочетании с народной интонацией — разве она не важна?
Мир сказки продолжает будоражить воображение писателя. Даже в сугубо документальных повестях нет-нет да и ворвется сказка или легенда, кем-то рассказанная и, как правило, дополняющая наше представление о героях, об их душевном мире. Вспомним сказки малайца Датуки и русского моряка Погребного в повести «„Перекоп“ ушел на юг» — они помогают раскрыть идею противоборства добра и зла, торжества человечности и любви.
Новая встреча писателя со сказкой произошла после войны, и на этот раз — со сказкой корейской. Как мы уже сказали, писатель в годы войны участвовал в освобождении Кореи. Это не прошло бесследно. Жизнь трудолюбивого корейского народа, его многовековая борьба с эксплуататорами и чужеземными завоевателями во многом отражена в сказке. С миром корейской сказки русского читателя еще в конце прошлого века познакомил Н.Г. Гарин-Михайловский. И вот наш автор снова обращается к корейскому фольклору. В 1952 году во Владивостоке выходит книга В. Кучерявенко «Сказки Страны утренней свежести». Эти сказки издавались потом в Москве, в Детгизе. Выходили они на украинском, белорусском и других языках народов нашей страны, а также за рубежом. Несомненно, сказки эти обогатили читателя, особенно юного, познанием о жизни корейского народа.
Добро и зло борются не только в мире сказки. Писателю, который часто бывал в далеких плаваниях, в частности в Америке, хорошо известен мир социальных противоречий, которые существуют в современной жизни. В 1950 году во Владивостоке была издана небольшая книга документальных рассказов В. Кучерявенко «В Америке». Затем, в 1951 году, она была переиздана в Москве под названием «На американском берегу».
Американские рассказы В. Кучерявенко написаны на основе его личных впечатлений. Написаны они с глубоким сочувствием к судьбам простых американцев, людей труда, людей различных поколений и цвета кожи, с подлинным уважением к прогрессивной американской культуре (об этом красноречиво говорит очерк «На родине Джека Лондона», включенный в данный сборник). И вместе с тем в книге этой — неприятие мира наживы, хищничества, паразитизма.
В документальном рассказе «На родине Джека Лондона» живо нарисована встреча российских моряков с вдовой великого американского писателя. Она вспоминает, что у Джека Лондона была давняя мечта — попасть в Россию и описать ее людей. Будучи на Аляске и Алеутских островах, он встречался с русскими зверобоями, с особым уважением относился к русским мореходам, с которыми не один раз встречался. «Чармиан, — говорил он мне, — они все как на подбор смельчаки! Ведь это на своих маленьких кораблях они открыли Аляску, Алеутские острова, пересекли Тихий океан, пришли в Калифорнию, где мы живем. Они достойны уважения».
Василий Кучерявенко рассказывает об этом с чувством внутренней гордости: он знает, что советские моряки, продолжатели дел русских мореплавателей-первооткрывателей, трижды достойны такого уважения: ведь они выстояли в самой великой войне. Это была общая наша победа: и России, и Америки.
Есть знаменитое изречение древних: «Плавать по морю необходимо!» Всегда с плаваниями люди связывали романтику неизведанного, нового, романтику преодоления стихии, романтику мужества и отваги. Но плавание в годы Великой Отечественной войны — это совершенно другое плавание. Это не просто и не только суровая работа — борьба со стихией. Но главное — это постоянный, ежеминутный, начиная с выхода из родного порта, смертельный риск. Всё — на грани риска. Это — война. «Помни войну!» — завещал адмирал Макаров. Фашисты вели войну на уничтожение. По всем морям рыскали немецкие подводные лодки, на провокации постоянно шла японская военщина: на море это были пиратские нападения на наши суда, их торпедирование.
…Во Владивостоке, на улице Ленинской, близ садика Невельского, установлен памятный мемориал в честь героических подвигов моряков советского торгового флота в годы войны. В центре — скульптурная группа: три моряка мужественно ведут неравный бой. В центре мемориала — Вечный огонь. По его сторонам бронзовые плиты, на них высечены названия судов торгового флота, погибших в войну: «Архангельский» — 1943, «Кола» — 1943, «Ильмень» — 1943, «Красный партизан» — 1943, «Кузнец Лесов» — 1941, «Кречет» — 1942, «Трансбалт» — 1945, «Обь» — 1944, «Белоруссия» — 1944, «Ангарстрой» — 1942, «Перекоп» — 1941, «Ашхабад» — 1942, «Микоян» — 1942. На одной из плит вычеканены слова:
Подвиг моряков запечатлен не только в граните, но и в слове. Мы уже сказали, что о героизме экипажа парохода «Кола» рассказывают записки радиста Петра Кириленко «Плещут холодные волны» (книга издавалась также под названием «Последний рейс „Колы“»). Две документальные повести о мужестве моряков-дальневосточников написал Василий Кучерявенко — «„Перекоп“ ушел на юг» и «Люди идут по льду».
…Декабрьским утром 1941 года из Владивостока вышел пароход «Перекоп» и взял курс на юг, к острову Ява, в порт Сурабая. Через несколько дней он таинственно исчез. На позывные никто не откликнулся. С каждым днем становилось яснее: «Перекоп» погиб… Но кто мог потопить гражданское судно
