и попойках, как это бывало с иными молодцами. Береговая служба, ох, как она тяготила его. В нем «возгорался некий новый пламень». И когда ему задали вопрос, что сделает он, если дело будет по-особому трудным, потребует «особливых трудов» и отважности, что тогда? Он ответил: «Чем опаснее, тем для меня будет приятнее»[40].
И вот этот особый случай представился. Российско-Американская компания позвала офицеров помочь в их деле. Им разрешили поступать туда, не прерывая службы. Это уж поистине была служба, а не службишка! Там нужны были люди, знающие морское ремесло, капитаны и штурманы, умеющие читать карту и вести судно по звездам, ответственные и преданные отечеству. И надо было уметь командовать экипажем, подчас очень разношерстным, своенравным, не признающим дисциплины. Участником и попечителем компании был камергер Николай Петрович Резанов. Наслышавшись об искусстве и отважности Хвостова, он-то и предложил ему ехать сухим путем до Охотска, а оттуда на корабле в Русскую Америку. И Хвостов тут же согласился, выпросив себе сроку на пять дней съездить в деревню и проститься с отцом и матерью, с сестричками и братишками. И моментально откликнулся на зов уже Хвостова мичман Давыдов.
Гаврила Иванович Давыдов тоже учился в Морском кадетском корпусе в Петербурге и выпущен оттуда в 1798 году, произведен в мичманы. Родился же он в 1784 году: родовое имение было в пятидесяти верстах от Москвы. В Морском корпусе приобрел немалые знания в математических и словесных науках, из пятидесяти или шестидесяти выпускников «найден по достоинству первым». Имена таких заносили на мраморную доску. Это был еще юноша, красивый лицом, высокий и стройно сложенный, немножко поэт, писал серьезные и шуточные стихи, пылкий и влюбчивый. «Нравом вспыльчив и горячее Хвостова, но уступал ему в твердости и мужестве», — писал тот же Шишков в 1809 году. Ну чем не будущие Онегин и Ленский! Словом, они сошлись: волна и камень… Как и Хвостов, Давыдов не устранялся от забав и гуляний.
Вот они-то и совершили двукратное путешествие в Америку и обратно. Это первое, что восхитило Державина:
За несколько лет Хвостов и Давыдов совершили два путешествия: Державин в своих статьях ничего не придумал фантастического, он отразил их в документальной достоверности. В первое путешествие (1802–1804) доставили в Охотск из Русской Америки ценные грузы «мягкой рухляди», пушнины, на сумму до двух миллионов рублей, теми, царскими. Приход их судна «Св. Елизавета» на остров Кадьяк, в гавань Св. Павла, где тогда было главное управление русскими колониями, стал для наших промышленников- соотечественников спасительным событием. Надо было спасать их от голода. И спасали. Сам переход из Охотска под парусами «Меж гор лазурных, льдистых, носящихся в волнах, и в ночь, под влагой звездной» занял ровно два месяца. Кто в море не бывал, тот страху не видал. Натерпелись всего. И попадали в шторм, и заделывали течь, и чуть не погибли от пожара на судне. Зато каким желанным показался берег! Встретил моряков сам главный правитель Александр Андреевич Баранов, уже двенадцать лет находившийся в той стороне. Кстати, именно аляскинского, а не таврического Баранова Пушкин назвал честным гражданином, умным человеком — это по наблюдению С. Маркова, автора книг о землепроходцах[43]. Баранов, досель нередко имевший дело с невежественными промышленниками и штурманами, часто заносчивыми и нетрезвыми, был восхищен благородным поведением новых офицеров. Ну, а они, в свою очередь, восхитились Барановым, его бескорыстием и мужеством (дневники Хвостова). Пробыли с ноября до лета на острове, а затем, взяв на борт пушнину, пустились в обратный путь, на Охотск, где и бросили якорь в конце августа 1803 года. А потом долгая дорога через Сибирь, на лошадях, а где и пешком, через Якутск, Иркутск до самого Питера… Вернулись в столицу в начале февраля 1804 года. В путешествии были один год и девять месяцев.
Второе путешествие продолжалось четыре года (1804–1807) и оказалось неимоверно трудным, наполненным неожиданными событиями и приключениями. Не раз были на грани гибели… «Судьба возвышению и счастию их везде поставила преграды» (Шишков). Как бы предчувствуя это, не сразу согласились на путешествие. Но решились. Теперь они уже стали акционерами компании, для того, чтобы могли принимать живейшее участие в ее делах, и жалованья им назначено вдвое больше прежнего: Хвостову — 4000, Давыдову — 3000 рублей. И посылали в распоряжение Баранова. Компания поручила им заботиться об улучшении тамошнего мореплавания, устроения укреплений, производства съемок и стараться «добрыми советами удерживать промышленных в повиновении у своих начальников»[44]. В августе 1804 года они прибыли в Охотск, а оттуда пошли на корабле «Мария» в Русскую Америку. С ними отправился и Н.П. Резанов, к тому времени огорченный неудачей посольства в Японии, где так и не удалось завести торговые отношения. Это была, как сейчас бы сказали, знаковая встреча: она многое определила в судьбе наших героев. Колесница счастья! «Не знаю, — говорил Хвостов в одном из частных писем, — счастливая или несчастная судьба нас соединила с Н.П. Резановым на самой отдаленной точке Российского Государства!» И с удивлением описывая его предприимчивость, неустрашимость, доброе ко всем обращение, будто предвидя поздние испытания, прибавляет: «Но как я не пророк, а Николай Петрович тоже человек, то за будущее время ручаться не могу» (Соколов). На этот раз, спасая промышленных от голода, совершили плавание в Калифорнию за продуктами. Идея эта осенила Резанова. Он закупил у американского шкипера Вольфа судно «Юнона» и на нем отправился в солнечную Калифорнию. Командовал кораблем Хвостов со своим помощником Давыдовым. 28 марта (9 апреля) 1806 года «Юнона» вошла в бухту Сан-Франциско. «Местные испанские власти, с недоверием встретившие непрошеных пришельцев с севера, — пишет американский писатель русского происхождения Виктор Петров в книге „Русские в истории Америки“[45], — очень быстро, однако, переменили свое мнение о них, потеплели, подружились, и все это в основном благодаря дипломатическим способностям, хорошим манерам и такту Резанова». Более того, тут появляются романтические страницы: дочь коменданта крепости юная Кончита де Аргуельо влюбилась в русского путешественника, а он в нее, и состоялась помолвка… 19 июня 1806 года «Юнона» вернулась в Новоархангельск. К этому времени цинга скосила 17 русских промышленных и несколько десятков алеутов. «Продукты, привезенные на „Юноне“, спасли колонию», — пишет В. Петров.
В этом же, 1806 году, русские путешественники, выполняя задание Н.П. Резанова, отправились в экспедицию на Курилы и Южный Сахалин. Именно выполнение предписаний Резанова принесло Хвостову и
