обустройство. Хомяк был рад тому, что его интеллигентный друг наконец собрался отчалить, потому что его измождённый вид и принадлежность к кошачьему роду серьёзно нервировали хомячьих любовниц, и личная жизнь хомяка Гамлета чуть было не пришла в запустение.
В Париже Луи Пастер встретил кота Лисика доброжелательно, но холодно, поскольку в связи с сокращениями фондов на фундаментальные исследования лабораторию котосинтеза пришлось переориентировать на пастеризацию маринованных огурцов. Золотой кот Лисик не обладал достаточными знаниями в этой области, и огурцов, по совести говоря, не любил. Он учтиво попрощался с Пастером и, посетив Собор Парижской Богоматери (Эйфелеву башню кот посещать не стал, так как считал это сооружение безвкусным и уродующим светлый лик Парижа) решил устроиться нищим на паперти и просить милостыню. Бедный кот неминуемо сдох бы от голода в городе, полном французов, не страдающих излишней щедростью и благорасположением к нищенствующим, если бы не письмо от Плюшевого Медведя, написанное для конспирации левой лапой, в котором сообщалось, что уже можно возвращаться, поскольку кот Эль-Бандидо, стянув у Маськина корыто и переделав его в пиратский фрегат, покинул Маськин дом и отправился в открытое море в неизвестном направлении.
Эль-Бандидо также похитил одного из Маськиных попугаев и, посадив себе на плечо, заставил кричать: «Пиастры! Пиастры!», назначив его своим имиджмейкером и ответственным лицом, то есть клювом, по связям с общественностью, которая хотя пиратство и осуждала, однако скоро признала кота Эль-Бандидо борцом за свободу и собственную независимость, а борцам за свободу нынче прощается не только пиратство… Так или иначе, кота Эль-Бандидо не ждали домой не только сегодня к обеду, но и вообще в обозримом будущем.
Узнав обо всём этом, золотой кот сразу ободрился и не замедлил вернуться в Маськин дом, где все были чрезвычайно рады его прибытию, поскольку очень по нему скучали.
Между тем кот Эль-Бандидо приплыл на своём корыте к острову Лос-Паганос, где планировал совершить пиратский набег на город-крепость Лос-Проходимос.
Однако крепость была специально построена для защиты входа в Лос-Проходимскую бухту от нападений корсаров и пиратов. Она была воздвигнута по проекту испанского инженера Алиссио де ла Костьми-Лягу и испокон веков считалась неприступной. На её строительство была затрачена огромная сумма, и рассказывают, что испанский король, находясь в Мадриде, попросил подзорную трубу, чтобы рассмотреть цитадель, хотя она была построена на острове в Карибском море. Не обращая внимания на недоумение своих подданных, он проворчал, что крепость, на строительство которой было затрачено так много денег, должна быть видна из Мадрида. Однако половина денег, отведённых на строительство, как водится, была украдена, и поэтому испанский король должен был довольствоваться гравюрами, изображающими это удивительное строение, поскольку из Испании его всё-таки не было видно.
Несмотря на это, крепость была неприступной, да ещё и жители города лос-проходимцы оказались гораздо большими проходимцами, чем молодой, хотя и очень наглый кот Эль-Бандидо, и, схватив его за шкирку, а также ограбив, то есть отобрав попугая и корыто, принесли его, как простого нашкодившего кота, Маськину, у которого потребовали выкуп в сто тысяч песо. У Маськина таких денег в кошельке не нашлось, и он взамен выдал им секрет приготовления своего малинового варенья, с чем островитяне лос-паганцы неохотно удалились, небрежно швырнув кота Эль-Бандидо в угол.
Едва увидев, что Эль-Бандидо вернулся, золотой кот Лисик отправился прямым самолётом поближе к Северному Полюсу, где проживал друг ледяных полей, у которого он давно собирался поселиться.
Увы, место любимого домашнего животного эскимоса было занято приблудным белым медведем, который, начав испытывать нешуточные трудности в охоте на тюленей и полярников (в связи с таяньем льдов и те и другие подались на Юг), решил устроиться на работу в качестве любимого домашнего животного на полную ставку. Белый Медведь хотя и был очень дальним родственником Плюшевого Медведя, однако доверия не внушал. Плюшевый Медведь даже боялся лизать марку с его изображением – вдруг укусит. Кот Лисик побаивался его и подавно, однако виду не подавал.
Эскимос не очень любил белого медведя, но поскольку тот вскоре съел у него всех остальных домашних животных, то, хочешь не хочешь, пришлось назначить его любимым. Золотой кот вообще-то не был согласен на вторые роли, но решил подождать ещё немного и посмотреть, как у эскимоса будут развиваться отношения с его любимым животным. Однако всё изменилось в одночасье, когда в результате нарастающего глобального потепления рядом с жилищем эскимоса оттаял мамонт и сразу вытеснил белого медведя с этого престижного поста.
Оставаться в одном доме с мамонтом и белым медведем золотой кот Лисик не пожелал и вернулся в Маськин дом.
Золотой кот философски рассудил, что, как ни ищи, всё равно лучше родного дома не сыщешь…
К счастью, Кашатка и правда уже выросла и, полюбив Стивенсона, автора пиратского боевика «Остров сокровищ», переехала с ним жить на отдельную квартиру, забрав своего бандита. В Маськином доме все вздохнули с облегчением, когда кот Эль-Бандидо уехал, хотя по Кашатке страшно скучали, а вот Стивенсону не поздоровилось, ибо Эль-Бандидо по ночам скакал по нему как бешеный, требуя выдать ему карту острова сокровищ, и каждое воскресенье оставлял в постели несчастного, влюблённого в Кашатку литератора пусть не чёрную, но весьма вонючую метку.
Когда кот Эль-Бандидо немного подрос, он возглавил местную кошачью мафию и получил прозвище Крёстного Кота.
Глава 15
Маськин и уборка снега
Снег – это, конечно, замечательно. Игра в снежки, поездки на санках… Но когда его становится слишком много, он начинает буквально душить. Ни проехать, ни пройти.
Маськин сначала пытался этот факт игнорировать и разметал снег своими ножками, обутыми в тапки. Однако те очень скоро простудились, и в Маськином доме поселилась Соплюшка (такая мелкая гриппозная мохнатая тётка, которая всё время заставляет всех чихать).
Оставив свои тапки сушиться у печки в компании тётки Соплюшки, Маськин, надев валенки, вышел во двор и попытался почистить снег более конвенциональным способом, пользуясь метёлкой и лопаткой, однако снег всё шёл и шёл, и у Маськина сложилось впечатление, будто бы он пытается вычерпать море – там, где он только что проходился с лопатой, снега, как назло, становилось ещё больше, и эффекта от его титанического труда практически не наблюдалось.
В жизни часто приходится заниматься тяжёлой, нудной и с виду практически нескончаемой работой, которую сколько ни делай – меньше не становится. К таким занятиям относятся готовка, уборка, стирка, а также, пожалуй, труд корректоров, которые всю жизнь гоняются за маленькими опечатками, но стоит им их поймать, как те тут же нарисовываются в другом месте, где, казалось бы, их раньше и не было. Так жалко
