Почему, почему кто-то так упорно добивается ее смерти? Не иначе, как у нее есть ключ к этой тайне. И почему никто ни разу не напал на Лимма. Роджер вернулся к машине. Шофер захлопнул за ним дверцу и сел за руль. Ходжес, устроившийся на переднем сиденье, разговаривал через плечо с Шоу. Когда машина тронулась, Ходжес сказал:
— Мы займемся этим, Красавчик, А тебе советую не упустить возможность осмотреть город.
— Единственное, что я хочу увидеть, это кабинет Фреда, а также лицо Ву Хонга, когда он начнет давать показания, — сказал Роджер.
15. ВУ ХОНГ
Очень легко составить предвзятое мнение о людях. И особенно опасно прибегать к обобщениям. Говорят, что душа китайца потемки. Ву Хонг оказался маленьким сморщенным человеком, его кожа напоминала старый пергамент. Глаза его были налиты кровью, а на руках выступали темно-синие вены. Он был одет в выцветшую бумазейную рубашку и брюки хаки, потерявшие свой первоначальный вид от частой стирки. Нервничая, он улыбался полицейским, показывая сгнившие желтые зубы.
— Он с ног до головы пропитан опиумом, — сказал Ходжес. — Без наркотика не может жить. — Когда ввели Ву Хонга, Ходжес встал из-за своего большого письменного стола. Он долго и молча смотрел на китайца в упор. Под его взглядом улыбка китайца превратилась в оскал, глаза сощурились, бесцветные губы задрожали.
Неожиданно Ходжес тихо заговорил по-китайски. Заговорил почти дружески. Ву Хонг ответил кучей непонятных слов: клэк, клэк, клэк, клэк. Ходжес прервал его. После каких-то резких выражений китаец отвел глаза в сторону.
Ходжес сказал по-английски:
— Его нанял Маркус Барринг.
— Маркус Барринг! — воскликнул Шоу. — Он что, тоже был здесь?
— Да. Ву Хонг говорит, что он был здесь пять дней назад.
— Но откуда он узнал, что Дорин Моррисон прилетит этим самолетом? — возмущенно спросил Роджер.
— Он сказал, что она, возможно, будет пролетать через Гонконг, и Ву должен был встречать каждый самолет, поджидая девушку. Чтобы он, мог узнать ее, Барринг показал ему фотографию.
— Но почему он ждал именно этот самолет? — скептически спросил Шоу.
— Не нужно усложнять дело, — запротестовал Ходжес. — Ву Хонг знает полдюжины людей, работающих на аэродроме. К тому же здесь делают посадку не все самолеты, и единственное, что ему было необходимо узнать у своих приятелей, — это расписание. А чтобы добраться сюда на своем велосипеде, ему нужно всего десять минут. Мы начнем расследовать это дело и попытаемся выяснить кто его предупредил. Однако это будет нелегко.
— Я хочу допросить его сейчас же, — твердо сказал Люк Шоу.
Ходжес засмеялся.
— Пожалуйста. Он получит огромное удовольствие, когда будет врать тебе на своем ломаном английском языке.
— Фред, — спросил Роджер. — Сколько Барринг заплатил ему?
— Двести гонконгских долларов. Примерно двенадцать фунтов и десять шиллингов.
— За убийство?!
— Жизнь здесь дешево ценится, — сухо ответил Ходжес. — Слишком дешево.
— Работал ли он на Барринга раньше?
— Попытаюсь у него узнать, — сказал Ходжес.
— Пойми меня правильно, Роджер, могут пройти недели, пока мы вырвем из него полное признание, — сказал Ходжес. — Нам чертовски повезло, что он так быстро назвал Маркуса Барринга. Возможно, он уже знает, что Барринг скрывается. Он не может отрицать, что напал на Моррисон. Возможно, я сумею вывести его на чистую воду, но для этого мне придется применить китайские трюки, а это нельзя делать в спешке.
Когда Ходжес замолчал, Роджер сказал:
— Извини, что я прервал тебя.
— Я говорю правду, Красавчик, нажим здесь не поможет.
Роджер улыбнулся.
— Не будь идиотом, конечно, нет.
— Вот что, — вмешался Люк Шоу, который не любил долго молчать. — Теперь, Фред, когда ты знаешь, с чего начать, постарайся выжать из Ву Хонга и из его друзей в притоне все, что можно. И обо всем надо предупредить компанию «Голубой флаг». Если понадобится, мы будем держать связь по радиотелефону.
— Хорошо, — согласился Ходжес. Он кивнул полицейским. — Уведите его. И не давайте ему порошок. Без него он может расколоться скорее.
— Порошок? — переспросил Шоу.
— Опиум.
— Ты так говоришь, будто опиум можно купить, как аспирин.
— Да. Опиум-сырец они здесь так и покупают, — сказал Ходжес. — Часто мы бросаем всю работу, чтобы помешать очищать опиум и переправлять его в США. В следующий раз, когда ты будешь в Гонконге, — напомни мне, что бы я рассказал тебе об опиуме. — Он посмотрел на часы и улыбнулся. — Мы можем задержать самолет Красавчик.
— Нет, не нужно, — сказал Роджер. — Чем быстрее мы прилетим в Австралию, тем лучше.
— Понемногу начинаешь вникать, — улыбнулся Шоу.
— В следующий раз приезжай с женой, я вас встречу как следует, — серьезно сказал Ходжес. — Чертовски обидно, что ты не смог ничего посмотреть. Но тебе предстоит великолепное зрелище — вид ночного Гонконга с самолета фантастичен.
Роджер прильнул к иллюминатору и смотрел на сверкающие звезды; точнее, на огни, которые были похожи на звезды, переливающиеся сотнями цветов. Мигали и мерцали, отражаясь в воде, огни кораблей и паромов. Сияли огни Коулуна, Фары двигающихся машин освещали шоссе, огненной лентой опоясывающее остров… Словно падающие звезды, отраженные в зеркале. Впервые после нападения на Дорин Роджер забыл о деле.
И Дорин тоже впервые почувствовала себя спокойно. Она как зачарованная смотрела на это волшебное царство.
— Правда, это прекрасно, Бен, — сказала она тихим голосом.
— Прекрасно, — отозвался Лимм.
Пока самолет набирал высоту, она прижималась к нему. Его правая рука скользнула ей на талию. Она молча посмотрела ему в глаза. Он медленно поднял руку и осторожно коснулся ее груди. Она улыбнулась и еще теснее прижалась к нему. Помолчав, она сказала:
— Бен, ты ведь никогда не дашь меня в обиду, правда?
— Никогда. — пообещал он.
На палубе «Кукабурры», огибавшей южный мыс Целебеса и направлявшейся к Тиморскому морю со скоростью 16 узлов, стояла, облокотившись о перила, Джилл Пэрриш в легком платье. Ночь выдалась звездная, спокойная и очень теплая. Джек Пэрриш стоял рядом, нежно обнимая жену. Казалось, они не могут жить друг без друга.
Она прижалась к нему щекой.
— Одно лишь плохо, — сказала Джилл мягко.
— Все хорошо, моя дорогая.
— Нет, не все. Нам осталось всего шесть дней.
— Но это же целая вечность, — прошептал Джек Пэрриш.
