— Каковы будут мои обязанности в эти дни? — успокоившись обещанием, Саншайн перешла к деловым вопросам.
— Грифонья империя. Официальный визит, но сегодня и завтра никаких деловых встреч не планируется, будешь осматривать достопримечательности и фотографироваться с их шишками, — принцесса торопилась дать инструктаж. — Подробное расписание у второго секретаря. Сейчас я перенесу нас в замок, мне надо отдать несколько приказов перед тем, как отбыть.
Убранство спальни было исполнено в традиционном грифоньем стиле. Тяжелые бархатные драпировки, широкая кровать с балдахином, массивные дубовые шкафы, высокие и узкие окна больше напоминали крепостные бойницы. Грифоны были верны традициям, и уклад их жизни за последнюю тысячу лет практически не изменился.
Робкий стук в дверь прервал размышления принцессы, и она вернулась к действительности, вспомнив, что множество дел требует ее внимания. В первую очередь — рассвет, потом следует успокоить сотрудников и, демонстрируя спокойствие и невозмутимость, посетить все запланированные мероприятия. Состояние Саншайн опасений более не вызывало, и ее вполне можно было доверить местному врачу.
— Войдите, — дозволила она, решив, что уже окончательно успокоилась.
— Ваше Величество, — в спальню юркнул второй секретарь Фрайт Нюсенс, — разрешите ознакомить Вас с сегодняшним распорядком?
— Хорошо, Фрайт, сразу после рассвета, — распорядилась она, — а пока пошлите сообщение мистеру Бугсону, что его жену вызвали в связи неотложной государственной необходимостью.
Время тянулось невыносимо долго. Мутными картинками проплывали островерхие замки, кривые мосты и уродливые памятники, которые Селестия множество раз уже видела в ходе предыдущих визитов. Фальшиво звучали пафосные, полные лицемерия речи о дружбе и понимании. Натянуто протекал официальный ужин, на котором грифоны вяло клевали овощные салатики, поскольку мясных блюд из уважения к принцессе не подавалось. Но все мысли правительницы были о Саншайн. Великая Повелительница небесных светил, испытывала почти физическую боль раны, так, как если бы эта пони стала неотъемлемой частью ее самой.
Наконец-то со всем бесполезным официозом было покончено. Принцесса торопливо проследила за ходом заката солнца и отправилась в покои к раненой.
— Санни, дорогая! Я приношу тебе мои самые искренние извинения и обещаю, что больше никогда не позволю себе обратиться к тебе с подобной просьбой. Мне очень стыдно, что я позволила себе воспользоваться своими полномочиями, и самое ужасное — твоей преданностью в собственных интересах.
— Нет, Тия! Ой, простите, Ваше Величество, — смутилась слабая от потери крови Саншайн, — простите, у меня что-то голова сегодня какая-то тяжелая... язык плохо слушается... Я хотела сказать, Вам не за что извиняться. Ничего страшного не произошло, и...
— Дорогая моя, — Селестия жестом остановила раненую, — не извиняйся, наедине мы с тобой вполне можем обойтись без официоза. Мне даже было приятно услышать такое дружеское обращение. Но сейчас нам надо обсудить, каким образом тебе будет наиболее комфортно отправиться домой. Уход на дому и соответствующее медицинское сопровождение тебе обеспечит персонал королевского госпиталя, я уже распорядилась.
— Ваше Ве... то есть я хотела сказать, Селестия, пожалуйста... не надо мне сейчас отправляться домой. Ни в коем случае... Санни тихо застонала и, опустившись на подушки, закрыла глаза.
— Не нервничай, милая. Отдохни. Если ты не хочешь прямо сейчас отправиться домой потому что тебе тяжело перенести полет на воздушном шаре, я могу организовать тебе легкую и безопасную телепортацию.
— Сел..лес..тия.. — еле слышно зашептала пегасочка, не открывая глаз, — дело не в этом. Мой Энди... нельзя чтобы он... узнал. Я хочу это скрыть. Он боится за меня...
— Не говори, я прочитаю сама, просто закрой глаза. Можешь даже уснуть — мне это не помешает, — участливо промолвила правительница, склоняясь над кроватью так, что кончик её рога прикоснулся ко влажному лбу пегасочки, и погрузилась в пучину мыслеобразов собеседницы.
Запахло вечерними улицами Кантерлота. Ароматы горячего шоколада и свежей выпечки смешались с терпким запахом усталых земнопони — работяг, возвращающихся домой, и пыли, покрывающей городскую мостовую вопреки всем усилиям дворников. Зажигаются фонари, и уютные скверики наполняются романтичными парочками, неторопливо прогуливающимися, положив хвосты друг другу на спину. Вот Энди, любимый муж Саншайн. Но... они ещё не муж и жена. Он, кажется, только сделал ей предложение... Сладкая парочка о чем-то спорит... голос Энди звучит требовательно и тревожно, Селестия, то есть нет, конечно же, это Санни, пытается возражать любимому. Он нервничает, останавливается на месте, требовательно заглядывая любимой в глаза... Вспышка... новый поток мыслеобразов начинается с упоительного ощущения высоты и легчайшей шелковой щекотки, которую возможно ощутить лишь пролетая через легкие перистые облачка. Селестия с удивлением замечает, что её изящные дамские копытца выглядят как-то странно... Бросив тревожный взгляд через плечо, понимает, что стала обладательницей вполне привлекательного мускулистого крупа, но... Что за безобразие!!! Это же круп жеребца, а не кобылки! Конечно же, это Энди... его плеча касается копыто спутницы... Но почему на её боку вместо такого знакомого зеркала, отражающего солнце, воздушная мертвая петля? Летящая рядом с Энди пегасочка одета в яркую спортивную форму Вандерболтов. Энди называет её по имени — красотку зовут Риппи Кёрл. Даже став законной супругой Энди, она не пожелала становиться миссис Бугсон, ведь девичья фамилия пророчит блистательную карьеру в высшем пилотаже. Селестия — Энди оглядывает безупречную фигурку пегасочки, на секунду задерживая взгляд на чуть округлившемся животике спортсменки. Уже зимой у счастливой пары появится малыш... будущий отец заботливо просит Риппи быть осторожной на завтрашнем шоу. Она улыбается и качает головой. Слегка заносчиво обещает «всем показать». Картинка меняется словно в калейдоскопе — в ушах раздается пронзительный звук фанфар. И вот уже летное шоу в разгаре. Снопы воздушных искр, портрет правительницы, вычерченный молниеносной четкостью и скоростью из облаков. Феерическая звезда — этот номер должен стать апофеозом всего шоу. Риппи входит в пятерку лучших летунов Вандерболтов, которые прочертят объемную пятиконечную фигуру. Лучи звезды коснутся земли и снова вознесутся вверх, чтобы исчезнуть в бескрайней небесной шири. Невероятная сложность трюка заключается в том, чтобы не сбавляя стремительной скорости пикируя с огромной высоты, почти коснуться копытами земли и с ювелирной точностью изменить траекторию полета так, чтобы снова острым клинком унестись вверх... Достаточно сказать, что репетировать начали ещё год назад, когда Риппи ещё даже не была помолвлена с Энди. Тренер бы не позволил ей участвовать, знай он про «интересное положение» одной из своих лучших спортсменок, поэтому никто в команде ни о чем не догадывается. Риппи надевает специальный корсет, скрывающий её маленькую тайну. Впрочем, она дала слово, что после этого шоу на время откажется от своих экстремальных полетов до тех самых пор пока... Прикрывший глаза Энди не сразу понимает в чем причина испуганного вздоха на трибунах... Он никогда не следит за фигурами пилотажа своей любимой — слишком волнуется... Что это? Звезда завершена, но почему-то вид у неё какой-то неправильный... не хватает половины одного из лучей... в ушах бьет чугунный колокол, всё вокруг меркнет... доносятся обрывки фраз, смысл которых отказывается принимать мечущееся сознание... Риппи уже не помочь... жеребенка-малыша уже никогда не будет... Мрак осторожно рассеивается и Селестия с удивлением ощущает незнакомую живую тяжесть двух шевелящихся свертков у себя под крыльями... Светло-кремовые стены приемных покоев роддома украшают изумрудно-зеленые завитки волшебного плюща, специально выведенного королевскими селекционерами для дезинфекции и оздоровления климата в медицинских учреждениях Эквестрии. Из холла раздаются слегка охрипшие от волнения голоса папаш, ожидающих первой встречи со своими наследниками. Малышки Ива и Энджела смешно сопят, в сладком сне прижимаясь к маме. Огромный букет мимоз, принесенный Энди, перекочевывает к одной из медсестер, а роддом сменяется уже знакомой уютной обстановкой жилища Бугсонов. Малышки забавно копошатся в своих новеньких кроватках, над ними хлопочет бабушка Некки. Селестия-Саншайн ощущает теплое дыхание мужа у своего уха и её собственный голос так убедительно произносит: «Милый, ну это же совершенно очевидно, у меня самая безопасная работа во всей Эквестрии. Ты же знаешь, что служба Селестии — это
