лимериков.
— М-м, — промычал Фэн, перелистывая страницы. — И у меня есть мрачное подозрение, что наш мистер Шерман один из них. Вот, слушай… «Жил-был странный старик из Молда, который ужасно боялся холода» — поэтому он купил себе муфты, шарфы, шубы и закутался. На картинке он похож на шарообразного медведя. Разве не подходит?
— Да, но…
— Кроме того, Шерман получил солидное наследство ВЧЕРА. Так же, как и остальные, по- видимому.
— Райд. Лидс, Уэст и Берлин?
— Точно. Вот: «Жил-был на Западе[3] некий старик. Жилет цвета сливы носить он привык».
— А, — Кадогэн остановился, почувствовав, что он выпил лишнее. — А что насчет Райда?
— «У одной юной леди из Райда, блондинки, всегда на месте шнурки в ботинках». Она покупала башмаки на деревянной подошве и маленьких пятнистых собачек, и часто гуляла по Райду. Ну, шнурки в ботинках обычно бывают на месте. Вряд ли речь может идти о деревянных подошвах. Итак, остаются пятнистые собачки.
— А Берлин?
— «Жил-был очень худой старик из Берлина…» — Фэн впервые заколебался. — Все это звучит несколько дико, а?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Да, собственно, ничего, — ответил Фэн и задумался. — Какая-то несвязная цепочка: мисс Снейс — комические стихи — Россетер — объявление — наследство Шермана. Но, признаюсь, мне пришло в голову, что Шерман и «другие», о которых он говорил, могут оказаться наследниками в случае, если мисс Тарди не заявит о своих правах.
— Но ведь не они наследники, а Россетер.
— Это так, но… — Фэн достал сигарету из золотого портсигара, — существуют такие вещи, как тайная доверенность. Ты оставляешь деньги одному лицу и приказываешь выплатить их другому лицу с определенными условиями. В таком случае никто не может узнать, кому в действительности завещаны деньги.
— Но чего ради надо было мисс Снейс заниматься такой чепухой?
Фэн закурил сигарету, попробовав пускать кольца.
— Уверяю тебя, Россетер мог бы нам рассказать, но не расскажет. Мерзавец, — добавил он.
— И Шерман не скажет, — мрачно подтвердил Кадогэн, — я пытался разговорить его.
— О, я был убежден, что он не проговорится.
— Кстати, зачем ты подсунул ему этого студента?
— Главным образом для того, чтобы держать его под наблюдением, пока я поговорю с тобой.
— Понятно. Что ж, нам осталось только найти, во-первых, человека в жилете сливового цвета; во- вторых девушку с пятнистой собакой; в-третьих, худого человека и, в-четвертых… Между прочим, что там насчет Лидса?
— «Жил некогда в Лидсе русый человек, он множество бусин носил в голове…»
— Дорогой Джервас, все это слишком нереально и безнадежно.
Но Фэн покачал головой.
— Не совсем, — сказал он. — Если мы сможем отыскать красивую продавщицу с лазурными глазами и с пятнистой собакой… Начнем поиски сейчас же.
— Начнем! Сейчас же!
ЭПИЗОД С КОСВЕННЫМИ СВИДЕТЕЛЯМИ
Вспоминая эту историю впоследствии и подробно рассказывая ее в лицах откровенно недоверчивым слушателям, Кадогэн пришел к убеждению, что это была самая необыкновенная и невероятная часть всего дела.
Правда, его ощущение действительности было несколько ослаблено воздействием пива, но даже тогда он понимал, что поэт и профессор, рыщущие по магазинам города в поисках голубоглазой красавицы с пятнистой собакой в надежде, что, найдя ее, они смогут пролить свет на исчезновение игрушечной лавки с Ифли-роуд, вряд ли могут долго оставаться на свободе в уважающем себя обществе.
Однако Джервас Фэн не испытывал подобных приступов малодушия. Он был уверен, что Хоскинс не выпустит Шермана из рук до конца своей «вахты». Он был уверен, что объявление Россетера имело какое-то отношение к смерти мисс Тарди, и что он правильно это понял. Он был также уверен, что голубоглазая красотка, из магазина с пятнистой собакой не сможет ускользнуть от их внимания в таком небольшом городе, как Оксфорд (насчет этого Кадогэн придерживался иного мнения), и вообще вел себя так, как будто у него не было в мире другого дела, кроме поисков этой девицы.
Его план заключался в том, что каждый из них должен был пройти по одной из сторон Джордж-стрит, заходя во все магазины по пути, выискивая красивых голубоглазых дев. И если таковые будут найдены, разузнать по возможности насчет их любимых животных.
Стоя на тротуаре и слушая многоголосый бой часов, отзванивающих четверть первого, Кадогэн с прискорбием согласился с планом; во всяком случае, подумал он, меня почти наверняка арестуют прежде, чем я дойду хотя бы до середины улицы.
— Райд — единственная юная леди в этих пяти стишках, — заметил Фэн, удрученно поглядывая на длинную Джордж-стрит, — так что это вполне может быть девушка, о которой говорил Шерман. Мы с тобой встретимся в конце улицы и посмотрим, кому что удалось разузнать.
Они двинулись вперед. Первым магазином на пути Кадогэна была табачная лавка, которой заправляла толстая крашеная особа неопределенного возраста. Кадогэну пришло в голову, что и без того трудное дело сильно осложнялось некоторыми обстоятельствами: во-первых, он не был уверен в том, какие именно дамы, с точки зрения Шермана, являются образцом женской миловидности. Во-вторых, ему трудно было определить точно цвет глаз другого человека, не вглядываясь в них с очень близкого расстояния.
Прикинувшись близоруким, он поближе придвинул лицо к крашеной блондинке. Она поспешно отодвинулась и жеманно улыбнулась. Глаза у нее, — подумал он, — не то голубые, не то зеленые.
— Чем могу служить, сэр? — спросила она.
— У вас есть пятнистая собачка?
К его удивлению и недовольству, она взвизгнула и позвала:
— Мистер Ригс, мистер Ригс!
Из задней двери появился взволнованный прыщавый юнец с напомаженными волосами и в помятом костюме.
— В чем дело, мисс Блаунт? Что случилось?
Мисс Блаунт указала дрожащим пальцем на Кадогэна и сказала, замирая:
— Он спросил, нет ли у меня пятнистой собаки.
— Как вы могли, сэр?..
— А что такого я спросил?
— Но, сэр… Не считаете ли вы, что это немного… возможно… так сказать… это… это…
— Если состав словаря непристойностей не разросся со времени моей юности, то нет, — сказал Кадогэн и вышел на улицу.
Заходы в следующие магазины также не увенчались успехом. В них или не было красивых девушек с голубыми глазами, а если и были, у них не было пятнистых собак. Его вопросы встречали то со злостью, то с насмешкой, то с удивлением, то с холодной вежливостью.
Время от времени он видел Фэна на противоположной стороне улицы, делал ему отрицательные жесты рукой и нырял в следующую дверь. Постепенно он впадал в уныние и начал делать покупки в магазинах — тюбик зубной пасты, шнурки для ботинок, собачий ошейник.
