— Вы же говорили, он невменяем? — вмешалась Пэгги. — Болезнь Альцгеймера, кажется. По-моему, ему все равно.
— Этот меч значит очень много для меня, — поправился Бродбент.
— А вот это ближе к истине, — улыбнулся подполковник. — Я хочу знать: почему он так много для вас значит? Почему вы готовы сжечь чужой дом только для того, чтобы завладеть им?
Он круто развернулся на пятках и, не слушая возражений адвоката, покинул контору. Пэгги вышла вслед за ним.
Они вернулись в отель «Уайт-инн» и заказали завтрак. Холлидей выбрал омлет и поджаренный хлеб, а Пэгги попросила бекон, жаркое по-домашнему и вафли с черничным вареньем и взбитыми сливками. Ну и по чашечке кофе.
Рейнджер с опаской наблюдал за молодой женщиной, поглощающей такое количество «тяжелой» пищи.
— Вы не боитесь набрать парочку лишних унций?
— Не-а! — весело отозвалась Пэгги, пристраивая ломоть бекона на пропитанной сиропом вафле.
— Я вас почти ненавижу! — нежно проворковал Холлидей.
— Я — ваша племянница! — Девушка беспечно отправила состряпанный бутерброд в рот. — Вам нельзя меня ненавидеть. Это не по правилам.
— Вы — фактически моя троюродная сестра, очень дальняя родственница. А это совсем другие правила.
— Только в Озарксе, — отмахнулась Пэгги, ковыряя вилкой жаркое.
— Однажды страховой агент сказал мне, что всех нас ждет грузовой поезд на железнодорожном переезде. Рано или поздно мы все под ним окажемся. Только кто-то все же раньше. Может быть, вам нужно меньше налегать на холестерин?
— Я не могу остановиться. Ведь я — всего лишь беспечная молодежь, правда? И я делаю все, чтобы защитить свою репутацию.
— У вас взбитые сливки на верхней губе.
Пэгги утерлась салфеткой.
— Что будем делать с Бродбентом? — спросила она.
— Прямо сейчас? Да ничего… Он совершенно прав: у нас нет никаких доказательств, что он связан с поджигателем.
— А как насчет парня, за которым вы бегали?
— В полиции Фредонии есть один любознательный сержант… Но я не возлагал бы слишком больших надежд.
— Значит, мы позволим им уйти безнаказанными?
— Нет, мы узнаем, зачем Бродбент так жаждет завладеть мечом.
Позавтракав, они поднялись в комнату Холлидея и вытащили меч, который он спрятал под матрацем.
— Ну хорошо, — сказала Пэгги, укладывая оружие на стол перед окном. — Что мы имеем? Старинный меч, завернутый в старый флаг. Кроме того что дедушка Генри нашел его в резиденции Адольфа Гитлера, какую важность он может представлять?
— Нет, давайте начнем сначала, — возразил подполковник, разворачивая клинок. — У дяди Генри полвека хранился меч. И вдруг внезапный интерес… Почему?
— Он что-то узнал?
— Но что? Меч старинный, как вы совершенно правильно заметили. Когда-то давно он принадлежал богатому и знатному человеку. Рыцарю. Возможно, даже крупному феодалу.
— А в какой стране его сделали? — спросила журналистка.
— Это почти невозможно узнать наверняка. Оружие — не живопись. Никаких характерных отличительных признаков, никаких особенностей школы мастеров. Я здорово сомневаюсь, что существуют документальные свидетельства, как меч попал в руки Гитлера. Скорее всего, обычный для нацистов грабеж. Einsatzstab Reichsleiter Rosenberg.28 Или его добыли люди Германа Геринга. Они собрали много масонских реликвий, чтобы потом использовать в деле возвеличивания арийской расы.
— У масонов были мечи? — удивилась Пэгги.
— Нет. Но у тамплиеров были. В начале девятнадцатого века многие ритуалы и легенды рыцарей Храма смешались с обрядами масонов.
— Значит, меч может быть оружием храмовника?
— Уверен.
— А что можно еще сказать?
— Увы, ничего.
— Но я думала… Вы говорили, что первоклассные кузнецы, которые ковали мечи, ставили свои подписи на них.
— Правильно. Клейма. Гравировка или оттиск.
— А почему на этом мече нет клейма?
— Думаю, есть. Но чтобы его увидеть, нужно размотать проволоку на рукояти.
— Ну, так почему мы медлим?
Холлидей глянул на меч. Кожаная оплетка, покрывающая рукоять, почти истлела, и добраться до проволоки не составило бы труда.
— Любой хороший археолог кричал бы «караул!», — пробормотал рейнджер.
— Индиану Джонса это не остановило бы, — подбодрила его Пэгги. — Действуйте!
— Беспечная молодежь снова права, — согласился Холлидей и принялся виток за витком разматывать проволоку.
Уже на втором витке он понял, что оплетка золотая. Просто верхний слой до неузнаваемости испачкала сгнившая кожа. Длинная проволока состояла из спаянных между собой более коротких отрезков. И еще. Кто-то уже разматывал ее, и совсем недавно. Слишком уж свободно располагались витки — вряд ли в таком виде они могли продержаться без повреждений тысячу лет.
Через полчаса подполковник снял последний слой.
— Ну и что здесь? — спросила Пэгги, глядя на обнаженный хвостовик.
— Клеймо, — ответил Холлидей. — И даже два.
Первой отметкой оказалось изображение пчелы, глубоко впечатанное в сталь. Второй — рыцарей в доспехах, едущих вдвоем на одной лошади. Официальный герб ордена бедных рыцарей из Храма Соломона. Ниже рисунков виднелись четыре буквы: «D. L. N. M.».
— Рыцари на лошади — символика тамплиеров, — сказал Холлидей. — О пчеле ничего не знаю.
— А это, наверное, инициалы? — Журналистка указала на буквы. — Инициалы парня, который сделал меч? Ведь так?
— Вот в этом я здорово сомневаюсь.
Подполковник перевернул меч.
— Поразительно! — воскликнул он.
С обратной стороны рукояти на стали были выбиты слова: «ALBERIC IN PELERIN FECIT».
— Вы ученый, Док. Что это означает?
— Альберик сделал это в Пелерине.
— Кто такой Альберик и где находится Пелерин?
— Пелерин — это замок, построенный крестоносцами в Святой земле. Эту территорию мы сейчас называем Израилем. Он был единственным из замков европейцев, который ни разу не захватывали сарацины. Альберик, согласно мифам и легендам, был карликом. Или как там назывались существа, которые ковали волшебные мечи? Тогда становится понятным интерес Гитлера к этому оружию.
Слова рейнджера произвели впечатление на Пэгги.
— Похоже, вы и в самом деле знаете все!
— Я же говорил, что читал много книг.
— Мифический карлик, кующий волшебные мечи. И заметьте, Док, это не «Властелин колец», это все
