Он помолчал и вдруг поинтересовался:
— А где сейчас меч? Вы, совершенно случайно, не захватили его с собой?
— Это не та вещь, которую в наше время удобно возить через границу, — ответил подполковник. — Он сейчас в надежном месте.
На самом деле они отдали средневековое оружие мисс Брэнч, которая спрятала его в университетском сейфе — он скрывал в своем чреве довольно много раритетов и казался вполне надежным.
— Плохо, — грустно проговорил Брейнтри. — Я хотел бы на него посмотреть.
Пэгги достала из сумки фотографии, которые она сделала, расставаясь с мечом. Качественные, цветные, с высоким разрешением. Профессор внимательно изучил их.
— Меч крестоносца, — кивнул он, оторвавшись от изображений. — Тринадцатый век. Первая половина, если принять во внимание клеймо с гербом ордена Храма. — Он поднял взгляд на Холлидея. — Вы уверены, что он подлинный?
— Меня можно одурачить хорошей подделкой, — ответил подполковник. — Но не дядю Генри. Кроме того, из-за подделки вряд ли возникли бы такие страсти.
— Если это настоящий меч тринадцатого века, то он стоит огромную кучу денег. У меня есть несколько конкурентов… Через дорогу, в королевском музее Онтарио. Так вот, каждый из них с радостью продал бы собственную мать, чтобы заполучить подобный экземпляр для коллекции. Меч могли фальсифицировать только ради жажды наживы, не говоря уже о других поводах.
— Дедушка никогда не пошел бы на подделку из-за денег, — твердо сказала Пэгги.
— Вам не кажется, что отметин на рукоятке слишком много? И вот еще… Альберик из Пелерина… Кто это? Вы знаете происхождение оружия? Кому он принадлежал до того, как попал к профессору Грейнджеру?
— Адольфу Гитлеру, — ответил Холлидей, наслаждаясь вытянувшимся лицом канадского профессора.
— Вы… Вы уверены?
— Сто процентов.
Брейнтри снова просмотрел фотографии, а потом медленно кивнул.
— В этом что-то есть… С исторической точки зрения. Гитлер был помешан на этом псевдонаучном мусоре. Ницшеанские идеи арийского превосходства. Кровь и Земля. Кольцо Нибелунгов. Валькирии. Масонские ритуалы. Оружие тамплиеров. Он любил все это… — Молодой человек коротко и невесело хохотнул. — Кто знает, быть может, Гитлер думал, что это Тирфинг?
— Тирфинг? — переспросила Пэгги. — А что это?
— Меч Одина.31 Если вам нравятся оперы Вагнера.
Девушка фыркнула.
— Вагнера я слышала только как саундтрек к фильму «Апокалипсис сегодня».
— Но с другой стороны, — продолжал рассуждать канадец, — Альберик может оказаться совсем не тем Альбериком, о котором мы думаем…
— Их что, было много? — удивилась Пэгги.
— Да уж больше одного, по крайней мере…
Брейнтри встал из-за стола и принялся рыться в стопках книг, составленных на полу. Не обнаружив того, что искал, он, бурча себе под нос, перешел к книжным шкафам, занимавшим всю стену. Вытащил пухлый том, раскрыл его…
— Ага! Вот он!
— Кто? — спросил Холлидей.
— Он! — отвечал Брейнтри, вручая ему книгу в сафьяновом переплете.
Рейнджер прочитал вытисненное на обложке название: «Святой храмовник Альберик из Сито и возвышение ордена цистерцианцев». Ниже подполковник увидел имя автора — сэр Дерек Кэрр-Харрис, с большим количеством степеней и званий после фамилии, включая доктора наук Оксфорда и кавалера Британской империи. «Почти как сэр Пол Маккартни, — подумал Холлидей. — Внушительно»… Это имя он где-то слышал. Или читал. Что-то до боли знакомое.
— Вы думаете, это тот самый Альберик, что отметился на мече?
— Очень может быть. Тем более что перевод с латыни слова «fecit» допускает двойное толкование. Его можно прочитать как «сделал» и как «сделан для».
— Сделано для Альберика в Пелерине? — спросила Пэгги.
— Это могла быть игра слов, — предположил Брейнтри, принимая книгу из рук подполковника и задумчиво разглядывая корешок. — Может быть, сообщение предназначалось для Альберика, а меч изготовили в Пелерине нарочно для того, чтобы передать закодированное сообщение в аббатство в Сито.
— Где это? — спросила Пэгги.
— Во Франции. Южнее Дижона. — Профессор перелистнул несколько страниц, повел пальцем по строчкам, сосредоточенно хмурясь, и вдруг радостно воскликнул: — Вот оно! Нашел!
Он повернулся к столу и, взяв одну из фотографий, вручил ее Холлидею. Крупный план клейма на черенке меча и надписи.
— De laudibus novae militiae!32 Это сочинение святого Бернарда Клервоского,33 обращенное к Гуго де Пейну, первому великому магистру ордена Храма и приору Иерусалимскому.
— Ну и что? — покачал головой Холлидей. — Не вижу связи.
— Аббревиатура «D. L. N. М.». Что это, по-вашему? De laudibus novae militiae! Это очень известное послание. Письмо святого Бернарда к Пейну, основателю ордена бедных рыцарей из Храма Соломона. Это и есть ключ!
И после значительной паузы Брейнтри торжествующе добавил:
— И есть еще один довод. Очень веский. Я думаю, решающий.
— И какой же?
Подполковник почувствовал волнение. Слабые подсказки из прошлого, призраки с неясными очертаниями, начали приобретать четкие формы и складываться как части мозаики. Неужели тайна наконец-то раскрыта?
— Пчелы! — Профессор многозначительно улыбнулся и указал пальцем на фотографию. — Во Франции Альберик из Сито почитается как заступник пчел и покровитель пасечников.
Пэгги взяла книгу со стола.
— А я, кажется, вспомнила это имя, — сказала она неуверенно. — Фотография в кабинете дедушки Генри. Помните? Снимок, сделанный в Каире или Александрии в тысяча девятьсот сорок первом году. На нем рядом с дедушкой стоит Дерек Кэрр-Харрис.
— Который преподавал после войны в Оксфорде, — подхватил Холлидей.
— И который написал, как добраться к его дому в Леоминстере, на старом приглашении на «Обед мастеров», — закончила Пэгги, улыбаясь.
Брейнтри выглядел обалдевшим.
— Я что-то пропустил?
9
Проведя сутки в Торонто, Пэгги Блэксток и Джон Холлидей взяли билеты на вечерний рейс Британских авиалиний до Хитроу и на следующий день в девять утра прибыли в Соединенное Королевство. Позвонив в Оксфорд, на кафедру, где работал Дерек Кэрр-Харрис, они узнали, что профессор в отпуске и в настоящее время отдыхает в загородном доме. На просьбу дать номер телефона или адрес секретарь ответил вежливым, но категорическим отказом. Подполковник позвонил по номеру, обнаруженному в записной книжке дяди Генри, но безрезультатно — никто не поднимал трубку. По всей видимости, это был
