патронов.
Мэтью оглянулся. Остальные не смотрели в его сторону; Миллер, очевидно, заметив приближающихся Де Порто и Эштона, кричал, чтобы они поторопились. Решение нужно принимать быстро. Миллер не претендовал на ружье; должно быть, не считал нужным из-за одного патрона настраивать против себя человека, на поддержку которого рассчитывал. Но если зарядов будет больше… Мэтью не сомневался в его реакции.
С другой стороны, разве это важно? Он был уверен, что не станет бросать вызов Миллеру, претендуя на лидерство или на что-нибудь другое. Во всяком случае, ему не повредит, если он отдаст Миллеру патроны и ружье. Он слышал крик Миллера: «Быстрее, вы, пара ленивых педерастов! Я не разрешал вам гулять целый день!» Небо облачное, но светит солнце. Тепло, в воздухе тяжелый запах разложения и смерти.
Мэтью достал из мешка прорезиненный макинтош, найденный сегодня утром. Он тщательно завернул коробку, стараясь, чтобы был двойной защитный слой. Затем, убедившись, что на него по-прежнему не смотрят, выкопал яму в обломках, сунул туда коробку и присыпал мусором. Запомнив место, он вдобавок поставил рядом разбитый графин как памятный знак.
Они вернулись в лагерь на обед, а потом Миллер сказал, что они продолжат поиски в верхней части острова у порта святого Петра, который избежал приливной волны. Эштон возражал; он сказал, что не может ходить, что еще не нашел обуви, которая не калечила бы ему ноги.
– Собираетесь найти, отсиживая задницу? – спросил его Миллер. – Ладно, можете оставаться. Но вы должны приносить пользу. Делайте загородку для кур. Мы нашли проволочную сетку у торговца скобяным товаром. Смотрите, чтоб вышло хорошо. Я проверю, когда вернусь.
Перед выходом Эштон отвел Мэтью в сторону. Его лицо, обычно расслабленное и обвислое, выглядело еще хуже из-за двухдневной щетины; впрочем, Мэтью подумал, что сам вряд ли выглядит лучше. Эштон сказал:
– Вы не поищите для меня пару, Мэтью? Десять с половиной. И широкая колодка.
Его капризность, то, как он добавил последние слова, так и подбивали Мэтью спросить: «Обычные или замшевые?» Он сказал:
– Посмотрю. Размер трудный.
– У меня всегда были затруднения с обувью, даже когда я был мальчишкой.
Огромная волна пронеслась через Шаротер и ушла назад. Они пересекли высохшее речное дно, усеянное знакомыми уже промоинами, телами людей и домашних животных, раздутыми и разлагающимися на солнце. Облегчением было взобраться на противоположную сторону и быть окруженными более нормальными формами разрушения. Идти было трудно. Обломки домов образовали щебень, который скользил под ногами. Они шли медленно, потея и ругаясь, когда время от времени кто-нибудь падал. Наконец они выбрались на открытое место. Идти стало легче. Солнце жгло, и запах смерти казался еще сильнее.
Сильный толчок, длившийся около десяти секунд, к их ужасу, обрушил груду обломков прямо перед ними. Пыль поднялась столбом. После того как дрожание прекратилось, они оставались на месте, боясь расстаться с относительно безопасным участком, на котором стояли. Мэтью не мог понять, сам ли он испугался или ему передался страх остальных, но он чувствовал сильнейшее нежелание двигаться, почти паралич. Мускулы его болели от напряжения.
Наконец Миллер сказал:
– Кажется, кончилось. Можно двигаться дальше.
Гарри и Де Порто возражали. Де Порто сказал:
– Единственный путь, который мне нравится, – назад. Мы достаточно искали. Живых не осталось. Это место как будто пропустили через мясорубку. Мы зря теряем время.
– Пошли! – сказал Миллер. – Двигайтесь, когда я велю!
Они продолжали стоять.
Обращаясь к Мэтью, Миллер сказал:
– Мы можем повернуть на верху Гранта! Там был склад, на который нужно взглянуть. Должно быть много консервов. А вернемся через Фоултон.
Мэтью кивнул.
– Разумно. Вряд ли будут еще толчки. – И он пошел вперед, а остальные за ним.
– Вы думаете, это опасно? – спросил Миллер.
– Вы о последнем толчке? Он сильнее предыдущих.
– Я думал о телах. – Он принюхался. – Гниют. Может быть болезнь.
– Да, риск есть. Но еще опаснее пить воду. Ее нужно кипятить
Миллер сказал:
– Я велю это женщинам. И все же я не вижу смысла в продолжении. Мало надежды найти живых.
Местность, по которой они проходили, казалась еще более опустошенной, чем другие; в непосредственной близости Мэтью не видел ни одного кирпича на другом. Издалека за ними молча следила собака, потом она убежала. Похоже на помесь восточноевропейской овчарки.
Мэтью сказал:
– О собаках придется подумать. Если мы ничего не предпримем, они одичают и могут стать опасными.
– Ненавижу проклятых псов, – ответил Миллер. – Всегда их не терпел. Было бы ружье, перестрелял бы их.
