Финн тоже забавы ради отпила глоток. Вкус был как у жидкой жевательной резинки с пузырьками.
— По словам проводника, который опускает наши койки, мы находимся прямо на границе, — тихо ответила Финн. — Местечко под названием Бардонеккиа. Минуты через три въедем в тоннель, который проходит как раз под границей — наружу поезд выберется уже во Франции. Это будет городок Модан, горнолыжный курорт.
— Остановка будет?
— Пять минут, для смены бригады.
— Вот тогда мы и оторвемся от него.
— Как?
— Увидишь.
Минуту спустя поезд плавно скользнул в тоннель, и огни замерцали и погасли. В темноте Хилтс встал, схватил Финн за руку и направился обратно к их спальному вагону. Почти сразу они услышали, как вскочил Бадир. Хилтс распахнул дверь, ведущую в соседний вагон, из тамбура донесся грохот колес, однако вместо того, чтобы перейти дальше, Хилтс неожиданно втолкнул Финн в маленькую туалетную кабинку и нырнул туда сам. В ноздри девушке ударили запахи антисептика и жидкого мыла. Она ничего не видела. Они услышали, как открывается тяжелая дверь в тамбур — это Бадир перешел в соседний вагон, — а потом снова наступила тишина.
— Пошли, — прошептал Хилтс.
Он вывел Финн из туалета, и они вернулись в вагон-ресторан. Хилтс направился обратно тем путем, каким они пришли, Финн почти в полной темноте следовала за ним. Они перешли в спальный вагон перед вагоном-рестораном, примерно такой же, как и их собственный, — ряд окон по правую руку и примерно дюжина купе по левую. Купе в вагоне были как двухместными, так и восьмиместными, с узкими, втиснутыми по четыре с каждой стороны узкими полками, причем расстояние между носом человека, лежащего на нижней полке, и дном верхней составляло не больше фута. Они двинулись по коридору, когда голубые ночные лампы над головой снова начали мерцать. Все двери в купе были закрыты, но в самом конце вагона они нашли восьмиместное купе с открытой дверью, что, видимо, указывало на наличие свободных мест.
— Есть здесь кто-нибудь? — шепотом спросил фотограф.
Финн зашла в купе и опустила занавеску над нижней койкой справа. Но не успела она скользнуть туда, как занавески на койке сверху раздвинулись и появилась рука в рукаве пижамы, державшая весьма реалистичного с виду кролика.
— Бонжур, мон ами, меня зовут Генри. Не хотите ли пойти со мной на рыбалку? — произнес кролик по- английски с ужасающим, театральным французским акцентом, после чего закатил глаза и разразился зловещим смехом на манер мехового Ганнибала Лектора.
— Что еще за черт? — сказал Хилтс за ее спиной.
Позади кролика появилось лицо — мальчик с темными взъерошенными волосами, большими умными глазами; правда, большой палец другой его руки был надежно засунут в рот. Он вынул палец изо рта и сильно ткнул им в розовый мех на груди кролика. Последовала краткая пауза, а потом снова французский акцент:
— Бонжур, мон ами, меня зовут Генри. Не хотите ли пойти со мной на рыбалку?
Потом мальчик положил кролика и вытер мокрый палец о пижаму.
— Меня зовут Гарри. Я в отпуске с мамой и папой, они спят в соседнем купе, так что не вздумайте делать что-нибудь нехорошее. Моего кролика зовут Генри. Он вам нравится? Мне нравится. Мы уже во Франции? Что такое Франция?
Финн приложил палец к губам.
— Тсс, — прошептала она и улыбнулась мальчугану.
Он не улыбнулся в ответ.
— Чего это я должен «тсс»? Вы не мои папа и мама. Я не буду вас слушаться.
Юный Гарри снова ткнул Генри в живот, и кролик повторил свое предложение. Хилтс перегнулся через плечо Финн.
— Я не твой папа, но если ты не будешь вести себя тихо и не ляжешь снова спать, я откручу твоему глупому кролику голову и поджарю его на сковородке над открытым огнем на завтрак, ладно?
Мальчик и Генри молча скрылись за занавеской, которая с шуршанием задернулась. Хилтс жестом указал на нижнюю полку напротив. Финн скользнула туда, Хилтс следом за ней и со скрипом устроился так, чтобы можно было смотреть сквозь щель в занавесках. Они услышали слабое хныканье, идущее с другой стороны купе.
— Зря ты с ним так, не стоило, — прошептала Финн.
— Зато это подействовало, — возразил Хилтс. — Кроме того, кролик был извращенцем.
Неожиданно Хилтс отодвинулся назад на полке, прижав Финн к задней стенке купе. Он полностью задернул занавеску. На полке было абсолютно темно. Финн чувствовала грудью крепкие мускулы на спине фотографа и подумала, ощущает ли он биение ее сердца. Она услышала, как дверь в купе открылась, и поняла, что, если это не мать Гарри, пришедшая проверить, как дела у ее малыша, им каюк. Несколько секунд царила тишина, потом прозвучал голос:
— Бонжур, мон ами, меня зовут Генри. Не хотите ли пойти со мной на рыбалку?
Финн застыла в ожидании, подумав, вооружен ли Бадир. Послышалось перешептывание, потом снова наступила тишина. Прошла секунда или две, и Финн услыхала, как дверь в купе открылась и снова закрылась. Поезд начал замедлять ход. В темноте девушка почувствовала, как Хилтс соскользнул с полки, и последовала его примеру. Хилтс открыл скользящую дверь и выглянул наружу. В мигающем голубом свете она увидела, как Генри уставился на них с той стороны прохода, в щель между занавесками. Хилтс повернулся к Финн.
— Все чисто, похоже, мы от него оторвались, — прошептал он и вышел из купе.
Финн погладила Генри между ушами.
— Ты молодец, кролик, — сказала она и улыбнулась.
Генри промолчал. Финн последовала за Хилтсом наружу. Он открыл ведущую из вагона дверь, пропустил ее вперед, и они вышли на маленькую площадку между вагонами.
— Я думаю, он где-то впереди, — сказал Хилтс.
Финн кивнула, и фотограф открыл выходную дверь вагона. Не тратя время на спуск откидных ступеней, он спрыгнул на бетонную платформу и огляделся по сторонам. Финн последовала его примеру, а оказавшись снаружи, поежилась — так высоко в горах даже в разгар лета было холодно — и едва справилась с желанием чихнуть. Воздух был полон пыльцы цветущих растений.
— Я не вижу его, — тихонько промолвил Хилтс.
Финн бросила взгляд вдоль платформы и у головы поезда увидела небольшую группу людей. Происходила смена бригад. Больше никого на платформе не было. Ей было видно длинное здание вокзала в стиле шале, с альпийской крышей и цоколем из бутового камня. Позади него, на расстоянии ста ярдов, высилось современное десятиэтажное здание. Наверное, гостиница. Еще дальше виднелись темные зубчатые очертания хребта Маурен, обозначавшего границу между Италией и Францией, а также южную оконечность печально известной линии Мажино, чрезвычайно дорогой и совершенно бесполезной цепи защитных сооружений, которые должны были остановить вторжение врагов во Францию, но пали в самом начале Второй мировой войны.
— Куда? — спросила Финн.
— Туда.
Хилтс указал на ближний конец здания, и они побежали, а добравшись до затененного места, остановились, чтобы снова оглядеть платформу. Ни Бадира, ни кого-либо еще по-прежнему видно не было. Прозвучал пронзительный свисток, поезд дернулся и тронулся.
— Мы сделали это! — сказала Финн возбужденно.
Она еще не успела договорить, когда в открытой двери спального вагона появился мужчина, присел и потом прыгнул, в то время как поезд начал прибавлять скорость.
— Да уж, не повезло, — сказал Хилтс.
— И что теперь?
