сторону фойе выглядело так, будто его украшала громадная мозаика, составленная из разноцветных плиток, большая часть которых давно выпала. По другую сторону мозаики виднелись латунные двери двух лифтов, обслуживавших центральную секцию корабля. Хилтс направил луч света в обеденный салон.
Судя по снимкам, на обустройство обеденного салона «Принцесса Ориана», названного так в честь известной оперы, денег не жалели: это было огромное, высотой в две палубы помещение под сводчатым желтым кожаным потолком и с балконом для оркестра. Зал мог принять одновременно пятьсот гостей, а система скрытых эскалаторов позволяла многочисленным стюардам оперативно доставлять заказы из расположенных палубой ниже кухонь. Теперь это была мрачная черная пещера: напольные ковры давно сгнили, кожаные потолки разложились, и их обрывки свисали сверху подобно кишкам какого-то гигантского морского чудовища. Привинченные к полу столы остались на прежних местах, но полотняные скатерти давно исчезли, а набивка кресел превратилась в перегной. Над всем этим, как пустая глазница, зиял оркестровый балкон. Никаких дам в желтых платьях, никаких офицеров в парадных белых мундирах, услужливо зажигающих неполиткорректные сигареты, — гигантская гробница исчезнувшей эры элегантности.
— Ну и местечко, прямо мурашки по коже, — пробормотал Хилтс.
Финн подняла компьютер и внимательно вгляделась сквозь маску.
— Времени у нас в обрез, — сказала она. — Проверить каюту Деверо мы, может, и успеем, но лучше с этим поторопиться.
Оба они уже ощущали заметно усилившееся давление протекавшей сквозь огромные пустоты корабля воды.
— Сколько еще осталось? — спросил Хилтс.
— Пятнадцать минут на проникновение, десять на работу на месте и еще пятнадцать на возвращение. Это предел, — ответила Финн.
— Понятно.
— Проникнем-то как?
— Через шахту лифта, как собирались.
— Ты сможешь открыть двери?
— Могу попробовать.
Хилтс снял с пояса облегченную голландскую титановую фомку для подводных работ, заскользил по коридору к некогда богато изукрашенным, а теперь изъеденным коррозией, окислившимся, потемневшим от планктонных наносов латунным дверям. Финн следовала за ним по пятам.
Перед дверьми они задержались. Финн направила на потускневшую преграду луч своего фонаря, тогда как Хилтс расчистил маленький участок в центре, вставил изогнутый конец ломика в щель между половинками дверей и надавил. Увы, приложенное усилие попросту развернуло его в воде, подняв очередное облако ила.
— Нужна какая-то точка опоры, — пробормотал он и попробовал снова, на сей раз подняв одну ногу, сбросив большой ласт фирмы «Дакор» и упершись босой ногой в дверной косяк.
Хилтс поднажал снова, и между половинками дверей появилась темная щель. Финн прицепила свой фонарь к поясу, подплыла вперед и помогла ему полностью разжать двери. Хилтс включил свой фонарь и, склонившись над шахтой, направил луч вниз. В темном проеме не было видно ничего, кроме густого планктона, колыхавшегося словно в такт невидимым волнам или течениям.
— Вроде бы путь свободен, — сказал Хилтс.
— Не забудь о бобине со шнуром. Может, путь и свободен, но из-за этой взвеси вода кажется густой, как суп.
Хилтс снова надел свой ласт, привязал страховочный линь к торчавшей сбоку балке, вплыл в шахту и, отрегулировав компенсатор, с ухмылкой сказал:
— Спускаемся.
По мере стравливания воздуха из жилета и уменьшения плавучести он начал погружаться. Финн дождалась, когда он освободит проход, вплыла в шахту, нажала желтую кнопку на своем гидрокостюме и под свист выпускаемого воздуха начала опускаться в недра судна.
Двери палубы «А» поддались без труда, и Хилтс с Финн выплыли в фойе. Это была первая палуба, практически полностью занятая пассажирскими каютами — без магазинов и ресторанов. В сторону носовой части вдоль левого и правого бортов тянулись два коридора, в которые выходили двери кают, расположенных по центру корабля, и более узкие боковые проходы. Согласно списку пассажиров, Деверо занимал каюту 305 по левому борту — они должны были находиться где-то неподалеку.
Направив лучи своих фонарей в темный тоннель, Хилтс и Финн не увидели ничего, кроме редких водорослей да тонкого слоя ила. Следов пожара и иных катастрофических повреждений не наблюдалось, что было естественно, поскольку источник возгорания находился далеко, в кормовой зоне. Разматывая за собой страховочный шнур и стараясь как можно меньше баламутить ил, Хилтс заскользил по темному коридору. Узкий проход слева вел к каютам 319, 323, 320 и 324. Все двери были открыты, за ними виднелись пустые затопленные помещения. Потом шли три одноместные каюты подряд: 315, 313 и 309 с соответствующими литерными номерами по другую сторону коридора. И снова все двери в них были открыты.
— Почти добрались, — тихонько сказал Хилтс.
Они поплыли чуть дальше и остановились. Дверь в каюту Деверо, триста пятую, была плотно закрыта.
— Странно, — сказала Финн. — Судя по официальным отчетам, команда обходила все каюты одну за другой, проверяя, чтобы никто не остался.
— Вот почему все двери открыты до сих пор, — заметил Хилтс.
Финн подплыла вперед, взялась за дверную ручку и попыталась повернуть ее вниз. Дверь не поддалась.
— Заклинило? — спросил Хилтс.
— Похоже, заперто, — откликнулась Финн.
Она попробовала снова, столь же безрезультатно.
— Давай я, — сказал Хилтс.
Он переместился к ней и попробовал сам.
— Ты права.
— Воспользуйся фомкой, — предложила Финн.
Хилтс кивнул. Он снял с пояса титановый ломик, просунул его между дверью и косяком на уровне ручки и подналег. Что-то глухо треснуло. Свободной рукой Хилтс взялся за ручку, и теперь она легко повернулась вниз, а после толчка дверь открылась внутрь.
— Интересно, с чего бы это кому-то запирать каюту, в то время как на корабле бушует пожар? — спросила Финн, зависнув в воде позади него.
— Давай выясним, — предложил Хилтс. — Только сначала скажи, много ли у нас осталось времени.
— Десять минут на работу. Время пошло! — объявила Финн, нажав на кнопку обратного отсчета.
Хилтс повесил фомку на пояс, включил ручной фонарь и, взявшись за дверную раму, переместился внутрь.
Если верить старой рекламной брошюре, которую Финн видела в доме Миллса на острове Холлбэк, каюты палубы «А» отличались от более просторных кают люкс вроде епископской не так уж сильно. На первый взгляд это помещение являлось зеркальным отражением апартаментов Принципа, только в уменьшенном виде, да маленькая прихожая располагалась здесь слева, а не справа. За вешалкой и местом для хранения чемоданов находилась вторая дверь, которая вела во внутреннее помещение с большим, стоявшим у кормовой переборки платяным шкафом. У противоположной стены располагался туалетный столик и висело зеркало. Под парой маленьких квадратных иллюминаторов, выходивших на море — или, в данном случае, на обрывающийся к океанскому дну подводный край рифа, — находилась кровать. Кровать можно было отделить от основного помещения, задернув нейлоновую занавеску, сильно смахивавшую на те, что используют в больничных палатах. Прямо напротив находились проход в ванную и вторая кровать. Между двумя кроватями была устроена зона отдыха с парой виниловых кресел и маленьким круглым журнальным столиком, на пластиковой столешнице которого красовалось ламинированное изображение
