дышать.
— С ума сошел? — Воздух ворвался в ее легкие, в груди закололо. Она не думала, а действовала: подлетела к Габриэлю и ударила его кулаком в грудь. — Что за дурацкие шуточки! Ты до смерти меня напугал!
— И отлично. — Его теплые пальцы обхватили ее запястья. — Тебе следует один раз испугаться как следует! — Даже в темноте было заметно, что он усмехается. — Что ты, черт возьми, делаешь на улице в такой поздний час?
— Минуту на размышление, пожалуйста. О, знаю: я здесь живу!
Гейб подтянул девушку ближе к себе, хотя она и пыталась вырваться.
— Недолго ты протянешь, если будешь шататься по темным улицам, с головой, втянутой в плечи, как у маленькой испуганной мышки. Господи, Мэллори! Где твой здравый смысл? Разве ты не знаешь, что проявление слабости в таких кварталах, как твой, означает приглашение к разбою или еще того хуже?
— Ты имеешь в виду, что мне придется защищаться от кого-нибудь?
Он наклонился к ее лицу, и она почувствовала теплоту его дыхания на своей замерзшей коже.
— Поверь мне, милая, если бы этот кто-то обладал моими навыками, твоя защита ничего не стоила бы.
Тон его слов приятно, щекотал нервы, а вид красиво очерченных губ, двигающихся в нескольких дюймах от ее рта, вызывали в ней непонятную истому. Мэллори вспыхнула, горло ее сжалось, и, вероятно, она бы объяснила себе это как реакцию на схватку между, ними, но не могла, чувствуя, что где-то внутри вспыхивает желание…
— Черт, да ты дрожишь. — Он резко отпустил девушку, снял с себя пальто и накинул ей на плечи. — Пойдем, тебе нужно согреться.
Мэллори подумала о своей квартирке, и мысль о том, чтобы остаться с ним наедине в тесном интимном пространстве, напугала ее.
— Со мной все в порядке. Правда. Можешь приберечь свою заботу для кого-нибудь другого, потому что я не приглашаю тебя…
— И не надо. Моя машина прямо здесь.
— Что? — Девушка пыталась бороться, пока он отпирал дверь своего черного внедорожника, но широкое пальто мешало двигаться. — Нет, Габриэль. Я понимаю, почему ты стараешься контролировать мою жизнь, но у меня сегодня был очень трудный день.
— Нам надо поговорить. — Гейб открыл дверь и положил руку на крышу машины, осторожно подсаживая девушку на сиденье. — Поэтому или мы пойдем к тебе, где останемся наедине, или поедем в какой-нибудь хороший ресторан. Решай.
В конце концов, у нее просто не нашлось аргументов — было ясно, что иначе он никуда не уйдет.
— Ладно, я выбираю ресторан. — Мэллори разрешила ему помочь себе сесть в машину. — И, пожалуйста, давай не затягивать переговоры.
Он промолчал, только захлопнул дверь.
Всего через пять минут они очутились в другом мире: веселый колокольчик над дверьми, возвещающий о приходе долгожданных посетителей, плотные занавеси на окнах и восхитительный аромат, доносившийся с кухни.
— Голодна? — спросил Гейб, когда к ним подошла официантка с блокнотом.
Мэллори пожала плечами, не обращая внимания на призывно завывающий желудок.
— Не очень. — Ужин в городе не вписывался в ее бюджет. Особенно не в тот день, когда дома есть еда, а в кошельке двадцать долларов, рассчитанные до конца недели.
Гейб некоторое время внимательно изучал девушку, затем повернулся к официантке:
— Два кофе, стейк из жареного цыпленка для меня и фирменный салат для дамы. — Он снова посмотрел на Мэллори, игнорируя ее испуганный взгляд. — И счет, пожалуйста. Кстати, какой соус предпочитаешь, Мэллори? — Когда девушка не ответила, он снова обратился к официантке: — Соус «Тысяча островов».
— Нет, с голубым сыром, пожалуйста, — возразила Мэллори. Если ей приходится есть, то она выберет ту еду, которую любит. — И я бы предпочла чай вместо кофе, и прямо сейчас, до основных блюд. И, прошу вас, сделайте отдельные счета. — Последующие дни ей придется посидеть на диете.
Официантка, женщина за сорок, дородная и с приятным лицом, мудро удержалась от комментариев. Она задала еще несколько вопросов относительно закусок, принесла напитки и поспешно направилась к другому столику.
Мэллори обхватила чашку озябшими руками и сделала небольшой глоток, надеясь, что с горячим чаем усталость отступит.
Гейб с тревогой наблюдал за ней.
— Ты в порядке?
Девушка выпрямила плечи.
— Если не брать в расчет, что меня силой уволокли в ресторан, то со мной все хорошо.
— Ты упомянула, что у тебя был очень трудный день. Куда ты ходила?
Она, конечно, устала, но не смертельно, и не собирается обсуждать свои неудачные попытки устроиться на работу с человеком, ответственным за ее бедственное положение.
— Как куда? — Мэллори захлопала ресницами. — Я встречалась с Раулем, моим тайным любовником.
— Вот как. — Гейб отпил кофе. — Он, должно быть, крутой парень, раз отправил тебя домой на автобусе.
— Что я могу сказать? — Она пожала плечами. — Он француз.
— Мои искренние соболезнования. — Его голос звучал торжественно, но зеленые глаза так и искрились от смеха.
Как же он красив! — подумала Мэллори, вглядываясь в его лицо. Высокие скулы, брови вразлет, чувственный рот — у любой женщины голова закружилась бы от восторга, обрати он на нее внимание. И обязательно нужно добавить умную, даже злую проницательность в глазах — и образ завершен.
Мэллори реагировала на его присутствие всем своим телом вплоть до кончиков пальцев ног, но это, конечно, ничего не значило. Или все-таки значило? Когда их взгляды встречались, она неосознанно чувствовала — что-то их крепко связывает.
Иллюзия, резко оборвала себя Мэллори, сейчас не время для любовных интрижек, тем более романов.
— Почему ты ждал меня? — спросила она. Повисло молчание.
— Я приехал, чтобы отдать тебе это. — Гейб вытащил из бумажника две сотенные и три двадцатидолларовые купюры — именно столько она отправила ему за починку замков на двери и окнах — и положил на стол.
— Тогда ты зря потратил время, — ответила она, не трогая деньги. — Я тебе очень благодарна за помощь, но так случилось, что я получила неожиданное наследство и могу позволить себе заплатить за…
— Я не возьму деньги, Мэллори. Ни за еду, поскольку я сам вынудил тебя приехать в этот ресторан, ни за фурнитуру, ни за труд… — продолжая говорить, он схватил ее сумочку и сунул деньги в кармашек.
— Нет, — возразила девушка, но потом решила про себя, что оставит деньги в машине. — Я могла бы просто не пустить слесаря в дом.
— Да, могла. И это бы не имело значения, так как, я полагаю, Сонни сообщил тебе, что у него приказ войти любой ценой.
— Он сказал, что если я не позволю ему починить замки, то его уволят.
Гейб сложил пальцы пирамидкой.
— И теперь у тебя полный порядок с замками и щеколдами.
В его голосе ей послышались какие-то странные нотки, и она удивленно посмотрела на него.
— На что ты намекаешь?
— Скажем так, мне было бы сложно рассчитать его, поскольку он владелец слесарной мастерской.
