— Да ничего. Просто… представила еще восьмерых великанов, даже голова от страха закружилась.
Ее признание, произнесенное слегка напуганным тоном, вызвало у Таггерта недоумение.
— Чего ты боишься? Не бросятся же все они одновременно искать тебя.
Он перекатился на спину и встал, подвигал слегка затекшими плечами. Затем снова опустился на кровать. Женевьева молчала.
— Что загрустила?
— Ты не слишком разговорчив. Мало рассказываешь о себе, о своей семье…
Джон нахмурил брови.
— Но зачем тебе это?
Женевьеву охватило любопытство.
— Ты говорил, Гейб самый старший из вас. А ты? Самый младший?
— Нет. Джейк.
— Ну а ты? — Женевьева никак не могла угомониться.
— На десять месяцев моложе Гейба. Затем идут Доминик, Купер и Дейк.
— Считаем. — Она поджала нижнюю губу. — Шестеро. А другие трое?
Он понял: девчонка не отстанет.
— Мы — семья военных. О Гейбе ты уже слышала. Я был десантником. Дом, Куп и Дейк входили в подразделение «Тюленей». Ясно? Сейчас нас в деле пятеро, а Джош, Эли и Джордан служат далеко за морем. И самый младший Джейк. Он учится в колледже. На последнем курсе.
Она в восхищении зажмурилась.
— Отлично! Ваши родители, должно быть, гордятся вами.
Таггерт печально произнес:
— Мама умерла много лет назад, когда мы были детьми. Отец сейчас живет во Флориде. Да, отставной военный уважает своих сыновей…
— О, Джон. Прости, что я напомнила тебе о смерти мамы. Извини, ради бога. Пожалуйста.
В ее голосе звучало неподдельное сочувствие.
— Ничего. Рана уже затянулась.
Женевьева погладила его по плечу.
Джону вдруг резко захотелось рассказать девушке, как все было.
— На парковке она задела автомобилем бордюр. Не пристегнулась ремнем безопасности, очень сильно ударилась о руль. Случилось это накануне моего дня рождения. Мама думала, что боль после удара быстро пройдет. Она особо и не переживала по поводу случившегося. Занялась делами, пекла на кухне пирог и вдруг… упала. Оторвался тромб…
Женевьева молчала. Просто гладила его руки.
— Я никак не мог справиться с ударом судьбы. Будто сошел с ума. Прогуливал школу, ввязывался в драки, бил окна, ломал заборы и не приходил домой ночевать. Однажды я угнал машину, и даже мудрый Гейб ничего не мог поделать. Я попал в колонию для несовершеннолетних. А затем меня определили в военное училище. Собственно, армия и спасла меня…
— А я однажды… избила социального работника.
— Как так? — Он фыркнул. — Не может быть.
— Может. После смерти дяди Бена. Весьма неприятная женщина сказала мне, что мы с Сетом не сможем остаться вместе. И я набросилась на нее с кулаками.
— Господи, Жен, ты меня удивляешь. Сколько же тебе тогда было лет?
— Одиннадцать.
— А где находились родители?
— Своих отцов мы с Сетом никогда не знали. А мать бросила нас, укатив за удачей в неизвестном направлении. Ответственность за близких… — голос Женевьевы стал приглушенным, — не в ее характере.
— И вы оказались в приемной семье?
— Да. Но я быстро взрослела, в семнадцать лет вышла на работу, подобрала скромное жилье и забрала к себе Сета. А после смерти дяди Бена мы получили в наследство этот домик и достаточное количество денег, чтобы начать книжный бизнес.
Таггерт внимательно смотрел на девушку.
— Как же я мечтала иметь большую семью. Так здорово, когда вокруг тебя родные, близкие люди, которым ты небезразлична. Увы, видимо, не судьба…
Грусть в ее голосе вызвала у Таггерта искреннее желание помочь девушке: найти родителей Женевьевы и потребовать от них объяснений. Как же они могли так поступить с собственным ребенком? Но он знал, что вряд ли на бессердечных людей подействуют чьи-то нотации. Бог им судья.
— Да. Большие семьи — это хорошо, — заявил он. — Но некоторые минусы есть. Поверь мне.
— Какие, например?
Он решительно настроился поднять ей настроение.
— Я никогда не спал в комнате один, мои телефонные разговоры всегда прослушивались. Еще не страшно? Тогда слушай дальше. Брюки, куртки, футболки, ботинки — практически все общее. Можно забыть, что такое «собственная одежда». В большой семье — общий гардероб. Большая семья — коммуна. Не всем подобное нравится. Именно поэтому я скопил денег и однажды перебрался в отел/)…
Она улыбнулась.
— Остается вместе написать книгу о несчастных детях. — Женевьева привстала. — Господи, да из нас выйдет неплохая парочка. Точно.
Таггерт кивнул. Но он не мог раскрыться перед девушкой полностью. Увы, им никогда не быть вместе. Ведь Боуен не знала о нем всей правды. И он постарается, чтобы не узнала никогда.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Женевьева переворошила всю сумку. Она стояла у камина в трусиках и бюстгальтере. Тряслась, как осиновый листочек. Помещение еще не прогрелось, хотя дрова под каменной аркой и потрескивали. Впрочем, больше Женевьева дрожала, пожалуй, не от холода, а от взгляда мужчины, застывшего у двери в ванную.
Она чувствовала на себе его нежный и в то же время страстный взгляд, от которого кожа покрывалась мурашками.
Ночью они занимались любовью несколько раз. И на ее теле не осталось ни одного местечка, к которому не прикоснулась бы его рука.
Но тогда ее легкое смущение прикрывала темная ночная завеса, а теперь настало утро. Девушка застеснялась. И дело было не только в природной скромности, но и в страхе перед мужским мнением. Вдруг сейчас Таггерт изменит отношение к ней?
Подавив нервный кашель, она выудила из кучи одежды нужную ей вещь и вдруг услышала за спиной странный звук. Джон в шутку причмокивал губами.
Прижав кофточку к груди, девушка обернулась.
— Что? Что такое?
— Ничего, — его голос слегка хрипел. — Просто никогда не думал, что скромницы носят такое убийственно сексуальное белье.
Женевьева усмехнулась. Кружевной, вишневого цвета комплект она приобрела совсем недавно.
— Считаешь меня скромницей? — Некоторое время девушка размышляла над его словами.
Его взгляд вернулся к ее лицу.
— Ты выглядишь… чудесно.
Боуен залилась румянцем. С замиранием сердца она наблюдала, как он оттолкнулся от стены и сделал несколько шагов по направлению к ней. Цепь позвякивала, он подобрал ее, чтобы она не билась о лодыжки.
Ей страстно захотелось кинуться к нему в объятия, ласково погладить, наблюдая за тем, как вспыхивает огонь в зеленой глубине глаз, но холодный рассудок предупреждал: не спеши, не спеши.
Внезапно он издал странный звук.
