по зубам. Ты тоже свой шанс не использовал… Извини, камараден…»
На удлиненном носу «мессера» замигали огоньки скорострельных пушек. Однако самолет Хана слишком плохо подходил для воздушной карусели и при выполнении крутого виража начал опрокидываться. Хану пришлось стрелять и одновременно спасать машину, готовую свалиться в штопор. Из-за этого его снаряды прошли мимо цели, но не все…
Раздался взрыв, и Борис захлебнулся от окатившей его пороховой гари и ледяной упругой волны. Что-то больно ударило прямо в сердце. «Разрыв снаряда в кабине… Я убит…» — отметил Борис. Но, несмотря на сильную боль в груди, он по-прежнему мог действовать! Оказалось, что взрывом сорвало фонарь кабины.
Немецкий самолет был уже совсем рядом. Стоит им разойтись, реактивный истребитель быстро наберет скорость и его уже не догнать. «Нельзя его отпускать! — пульсировало в голове Нефедова. — Матерый гад, да на такой резвой лошадке еще немало наших жизней заберет!» Решение пришло мгновенным импульсом. Борис со всей накопленной на инструктора ненавистью бросил свой истребитель на него. Перед глазами Нефедова мелькнул девиз «Vae victis». Раздался оглушительный треск. Крылья самолетов сцепились, как два рыцарских меча. Тонкое крыло «Яка» вонзилось в фюзеляж «мессершмитта». Так они и понеслись к земле, будто сцепившиеся в рукопашной бойцы.
Борис видел, как Хан безрезультатно пытается выбить стеклянный колпак кабины. Похоже, при ударе заело автоматику его аварийного сброса. Радиостанция немца по-прежнему была настроена на волну советских истребителей, и Нефедов слышал изрыгаемые гибнущим летчиком проклятия.
— Прощай, камараден! — крикнул ему Борис и вывалился из кабины…
Опускаясь на парашюте, капитан вдруг увидел, как почти у самой земли из кабины падающего «мессершмитта» что-то выстрелило. Черная точка разделилась надвое: над одной ее половинкой тут же раскрылся белый бутон парашюта.
В конце войны помимо суперсовременных инфракрасных ночных прицелов на новейших немецких самолетах стали устанавливаться катапультные кресла. В последний момент Хану удалось сбросить колпак кабины и воспользоваться новейшим средством «последнего шанса». Вскоре он вслед за упавшими самолетами навсегда скрылся в варшавской гари…
Уже на земле, освободившись от лямок парашюта, Нефедов достал из-под гимнастерки разбитый медальон. Угодивший в него осколок выбил портрет матери Ольги, изменил направление и унесся прочь. Если бы не этот кусочек серебра с портретом внутри, то осколок нанес бы Борису смертельное ранение в сердце. И все-таки Нефедов возвращался в часть в расстроенных чувствах. Ведь у него не осталось ни одной фотографии любимой.
Когда «Виллис» остановился у шлагбаума КПП, навстречу сидящему в нем Борису выскочил обрадованный дежурный:
— А мы уже перестали ждать! Рубль один вернулся. Говорит: «Своими глазами видел, как Батя вместе с “мессером” падал…»
— Рано мне на вечный покой, Федяев, — Нефедов строго глянул на расплывшегося в улыбке ефрейтора, — войну сперва надо кончить.
— А вас тут какая-то женщина дожидается, — игривым тоном отрапортовал дежурный. — Мы ей говорим, что командира, похоже, того… Ну, в общем… Сегодня уже не будет. А она нас такими словами припечатала, что, извините, стесняюсь повторить.
— Что за дамочка?
В этот момент из землянки показалась смущенная и радостная Ольга.
— Наконец-то ты рядом, — улыбнулась она Борису, как когда-то давно на московском вокзале. — Я знала, что ты обязательно вернешься. Я ведь обещала позаботиться, чтобы у тебя за спиной всегда порхали ангелы-хранители.
Борис залез в карман и достал то, что осталось от медальона.
— Что это? — удивленно спросила Ольга, беря в руки кусочек расплющенного металла.
— Говорят, пуля в одно место дважды не попадает, — но для ангелов ведь нет ничего невозможного, верно?
Примечания
1
Вор «в законе».
2
На уголовной фене — хромовые сапоги.
3
Трус.
4
Кошелек.
5
Поездной вор.
6
Воровская конспиративная квартира.
7
Квартирный вор.
