держать в Городе в качестве рабов, тогда как сейчас мы вольны уплыть или остаться». Опасаясь, что единственное средство к спасению будет уничтожено, капитаны и экипажи опечатали свои корабли и не поддавались ни на какие уговоры. Весь день турки обстреливали стены с неукротимой яростью. В соответствии с неотложными требованиями ситуации совет был вынужден на следующий день встретиться снова и внести коррективы в свои планы. На сей раз капитан двух больших галер Габриэль Тревизано дал согласие разоружить свои суда и присоединиться вместе со своими силами в четыреста человек к защитникам ворот Святого Романа. На то, чтобы склонить людей к сотрудничеству и уговорить их перенести вооружение, ушло четыре дня. Они прибыли 13 мая; задержка едва не оказалась роковой.
Хотя Мехмед сосредоточил огневую мощь на участке близ ворот Святого Романа, несколько пушек продолжали вести обстрел того места у дворца, где стена Феодосия столь неудачно соединялась с одиночной стеной. К 12 мая орудия уничтожили часть внешних укреплений, и Мехмед решил предпринять на этом участке массированную ночную атаку. Ближе к полуночи огромные силы двинулись в пролом. Защитников застигнули врасплох и оттеснили назад со стены силами под командованием Мустафы, знаменосца Анатолийской армии. С других участков стены устремились подкрепления, однако османы продолжали отбрасывать их; они начали карабкаться на стену по штурмовым лестницам. Ужас распространился по узким улицам вокруг дворца. Горожане в панике бросились бежать со стены, и многие «думали в ту ночь, что Город потерян».
В тот момент, согласно Нестору Искандеру, в трех милях от места событий, под портиком Святой Софии, шел военный совет. Участники были настроены мрачно: ситуация сложилась весьма тяжелая. Ряды защитников непрерывно редели день ото дня: «если так и дальше будет — всех нас перебьют и Город возьмут». В подобных обстоятельствах Константин прямо предложил своим командирам: они могут либо сделать вылазку под покровом ночи и попытаться внезапно атаковать османов и нанести им поражение, либо оставаться в бездействии и ожидать неизбежного, надеясь на спасение со стороны венгров или итальянцев. Лука Нотарас требовал держаться до конца, тогда как остальные вновь умоляли Константина покинуть Город. В этот миг пришла весть о том, что «турки уже взошли на стену и одолевают горожан».
Константин поскакал ко дворцу. В темноте навстречу ему от пролома бежали горожане и солдаты. Он напрасно пытался повернуть их вспять. Ситуация ухудшалась с каждой минутой. В Город начала проникать османская кавалерия. Теперь бой шел внутри городских стен. Появление Константина и его охраны сплотило греческих солдат: «цесарь, подоспев, кликнул, ободряя своих». С помощью Джустиниани он отбросил вторгшихся в Город османов назад и расколол их силы надвое. Очутившись в лабиринте узких улиц, турки оказались в ловушке. Загнанные в угол, они предприняли яростную контратаку, желая добраться до императора, однако тот остался невредим. Опьяненный погоней, он гнал часть турок до самого пролома в стене — и поскакал бы за ними и дальше, однако «вельможи из императорской свиты и его германские телохранители остановили его и настояли на том, чтобы он ехал назад». Тех из османских воинов, кому не удалось спастись бегством, перебили на темных улицах. На следующее утро горожане оттащили тела на стены и побросали в канаву, дабы товарищи могли подобрать их. Город устоял, но каждая атака уменьшала шансы защитников на выживание.
Так произошло последнее нападение Мехмеда на участок стены близ дворца. Несмотря на неудачу, он ощутил, что вот-вот добьется успеха. По-видимому, теперь он решил сконцентрировать всю имевшуюся в его распоряжении огневую мощь на наименее защищенном участке городских укреплений — воротах Святого Романа. 14 мая, узнав, что христиане разоружили некоторые из своих галер и отвели большую часть кораблей 13 маленькую гавань позади заграждения, он заключил — его собственные суда в бухте находятся в относительной безопасности. Тогда он убрал орудия с Галатского холма и расставил их вдоль стен, ограждавших Город с суши. Первоначально он расположил их так, чтобы они обстреливали стену близ дворца. Когда это оказалось неэффективным, он вновь переместил их к воротам Святого Романа. Теперь султан в основном сконцентрировал пушки на одном участке, а не рассредоточил их по широкому фронту. Обстрелы стали еще более яростными: «День и ночь эти пушки не прекращали стрельбу по нашим несчастным стенам, так что во многих местах сровняли их с землей, и мы — те, кто находился в Городе — трудились день и ночь, чтобы как следует починить стены там, где они были разрушены, используя для этого бочки, и хворост, и землю, и все прочее, что могло пригодиться». Именно здесь разместились свежие силы, пришедшие с галер под командованием Тревизано: у них имелись «хорошие пушки, хорошие орудия, хорошая артиллерия, а также немало арбалетов и другого вооружения».
В то же время по приказу Мехмеда корабли, защищавшие заграждение, находились под постоянным прессингом. 16 мая, незадолго до полуночи, обороняющиеся увидели, как несколько бригантин отделилось от основных сил османского флота в проливе и на полной скорости устремилось к заграждению. Наблюдавшие за ними моряки предположили, что на них находились рекруты-христиане, бежавшие с османского флота, «и мы, христиане, ожидали их у цепи с великой радостью». Однако, подплыв ближе, суда открыли огонь по оборонявшимся. Тут же, чтобы отогнать их, вперед двинулась одна из итальянских бригантин. Непрошеные гости пустились наутек. Корабли христиан едва не настигли их, но те «поспешно начали грести и ускользнули назад к своему флоту». На следующий день османы вновь предприняли «проверку» заграждения с помощью пяти быстроходных фуст. Дав по ним «более семидесяти выстрелов», защитники прогнали их.
Третью и последнюю атаку заграждения провели перед рассветом 21 мая, на сей раз силами всего флота. Суда быстро подошли на веслах к цепи «под громкие звуки своих [османских] тамбуринов и кастаньет — так они хотели напугать нас». Затем они остановились, оценивая силу противника. Корабли у заграждения находились в боевой готовности. Казалось, вот-вот разразится большое морское сражение, но тут из Города послышался сигнал тревоги, возвестивший начало генерального штурма. При этих звуках все корабли в Золотом Роге устремились на свои места. По-видимому, и командиры османского флота пересмотрели свои намерения. Их суда развернулись и поплыли обратно к Диколону, а «через два часа после восхода солнца с обеих сторон царил полный покой, как будто никакой морской атаки не было и в помине». То была последняя попытка захватить заграждение. По всей вероятности, слишком низкий боевой дух османского флота, в большей мере укомплектованного гребцами-христианами, не позволил им бросить серьезный вызов христианскому флоту. Однако из-за маневров обороняющиеся не могли передохнуть ни минуты.
Мехмед вел зловещие приготовления повсюду. 19 мая турецкие инженеры закончили строительство понтонного моста. Он должен был закачаться на поверхности Золотого Рога, достигая берега непосредственно под городскими стенами, — еще одна гениальная импровизация. В состав конструкции понтона входила тысяча больших бочек (несомненно, полученных от употреблявших вино христиан, жителей Галаты). Их связывали попарно, а сверху устроили настил из досок. Получившаяся дорога была достаточно широка, чтобы по ней могло пройти в ряд пять солдат, и достаточно прочна, чтобы выдержать повозку. Такой мост позволял сократить пути сообщения между двумя флангами армии Мехмеда (прежде они огибали верхушку Рога). Барбаро предполагает, что постройка Мехмедом понтонного моста осуществлялась в ходе подготовки генерального штурма, во время которого ему могла понадобиться быстрая переброска людей, однако мост должен был оказаться на водах Золотого Рога лишь в конце осады: ведь «если бы мост протянулся через Рог до начала решающей атаки, его можно было бы разрушить одним выстрелом из пушки». Все эти приготовления хорошо видели с городских стен. Они порождали у защитников тягостное ощущение: сколь велико число людей и количество материалов, доставленных сюда Мехмедом для ведения осады! Однако куда сильнее христиане испугались, когда их взору предстали конструкции, созданные инженерами: такого они до сих пор не видели.
К середине мая Мехмед сократил силы защитников Города до предела — однако они по-прежнему были не сломлены. Он полностью задействовал возможности армии и флота, предпринимал атаки, обстрел и блокаду, использовав таким образом три ключевых метода ведения осады в Средние века. Оставалась последняя классическая стратегия — до настоящего времени он уделял ей не слишком много внимания — подкоп.
В Сербии — одной из стран в вассальной зависимости от Османской империи — находится Ново-Брдо, наиболее значимый город во внутренних районах Балкан, знаменитый на всю Европу серебряными рудниками. Славянские войска, мобилизованные в ходе кампании, включали в себя группу опытных горняков из этого города — вероятно, саксонцев-иммигрантов. То были «мастера в искусстве прокапывать и срывать
