– Как обалденно увидеть тебя, птенчик! Как божественно, что позволила мне приехать!
Ник – это нечто. Черная водолазка и белые льняные брюки, которые на других смотрелись бы весьма заурядно, его делали похожим на модель с обложки модного журнала. Для эффекта остановившись в дверях, он поддразнил:
– Ты собираешься пригласить меня войти?
Ник поцеловал кончик указательного пальца и дотронулся им до ее носа, старый и нежный жест.
– Малышка.
Не уклоняясь и не отступая, Эми стояла на своем.
– Я не твоя малышка. Я замужняя женщина со взрослой дочерью, если ты не заметил.
– Я заметил.
– Моя дочь…
– Я заметил тебя, как ты чертовски хорошо знаешь, в тот день в Сент-Поле. Как ты думаешь, почему в то утро мы так рано покинули Монте-Карло? Я не мог доверять сам себе.
Ник врет, не краснея. Или это флирт? Эми не знала, как заигрывают. У нее не было такого инстинкта, как у Сэнди. Сэнди с колыбели умела флиртовать. Эми постарается ответить любезно.
– А сейчас ты можешь доверять себе?
– Touche.[36] Птенчик вырос, – он налил себе шампанского. – И теперь очарователен, должен добавить. Надеюсь, муж ценит тебя.
– Мне придется спросить его, когда он вернется.
– И когда это будет?
– Завтра попозже. А когда Роксана с отцом вернутся из Вирджинии?
– Завтра попозже.
Принять или отвергнуть этот подарок судьбы – ее выбор. Все фантазии были прекрасны. Станут ли они реальностью, зависит от нее.
– Ну, тогда у нас куча времени.
Он не набросился на нее. «Куча времени»…
– Не хочешь ли прогуляться? Джорджтаун напоминает мне Челси.
Успокоенные знанием, что у них, действительно, уйма времени, они рука об руку бродили по субботним улицам. Эми рассказала ему о «Туре Джеки» и показала различные дома, которые посетят экскурсанты.
– Умная девочка. Расскажи мне еще.
Скоро они шли, обвив друг друга руками за талии, как гуляют любовники в Париже или вдоль Круазетт в Ницце. Эми ощущала соприкосновения их бедер. Его рука соскользнула с ее плеча под край рукава, где пальцы Ника нашли нежную округлость груди. Она жаждала остановиться и броситься в его объятия, поцеловать в губы прямо здесь, на улице Джорджтауна среди бела дня. Но уже научилась понимать нюансы обольщения и возбуждающую силу тревожного ожидания.
На обратном пути к дому Ник сказал:
– Ответь мне, только серьезно, есть ли что-нибудь, что ты всегда очень хотела сделать, но никогда не решалась.
– Ты имеешь ввиду, типа кражи в магазине?
Сэнди украла косметический набор в универмаге, выдвинув теорию, что они (то есть хозяева магазина) – мошенники, так как просили восемь долларов за какой-то идиотский карандаш для глаз. Ее гнев на дочь был смешан с подсознательной завистью. Даже будучи подростком Эми никогда не решилась украсть что-либо. Она молила небо, чтобы Сэнди переросла это прежде, чем будет поймана.
Ник обвил ее руками, его лицо почти касалось ее лица.
– Ты знаешь, что я говорю не о воровстве в магазине. И имею ввиду нечто безумное или глупое, нечто удивительное для Лу.
– Ну… – Эми почувствовала, что краснеет, и пыталась высвободиться.
– Расскажи мне!
– Ты будешь смеяться.
Долгий поцелуй захватил Эми, несколько часов болтовни, гуляния и питья шампанского закончились, наконец, тихой мольбой.
– Расскажи мне, – прошептал Ник.
Она видела это в фильмах, люди заходят под душ прямо в одежде, и думала, что это плохой пример для зрителей. Ее новоанглийская бережливость всегда напоминала, что одежда дорогая, особенно, обувь. Это так же неправильно, как прыгать в бассейн на светском приеме. Идея была такой безрассудной, но такой соблазнительной.
Настал ее день быть безрассудной, Ник слушал и урчал от удовольствия. Он обхватил ее одной рукой, а другой сжал бутылку шампанского и увлек ее наверх. Хотя ванная комната была старая, с декоративной резьбой, душевая кабина – новая, установленная Эми в качестве подарка ко дню рождения Лу.
– Входите, мисс.
Горячая вода хлынула из встроенных с трех сторон разбрызгивателей.
