– Кажется, – внезапно заговорил Фицджордж, – я знаю, откуда у меня эти купюры. Конечно не поручусь, но, по-моему, вспомнил. Если не ошибаюсь, я получил их от администратора гостиницы «Босежур» в Шамони.
– В Шамони? – удивленно переспросил Френч.
– Да. Последние полтора месяца я провел в Швейцарии и Савойе,[2] а два дня назад, днем, чтобы быть точным, выехал из Шамони в Женеву, оттуда ночным поездом в Париж, и вчера, в среду днем, прибыл на чаринг-кросский вокзал. Сегодня я просмотрел свою корреспонденцию, а после обеда отправился в банк – вложить деньги, в основном в виде дивидендных чеков и кое-каких банкнот наличными.
– А две десятифунтовые купюры, сэр?
– Две десятифунтовые купюры, как я уже сказал, я, по-моему, получил в гостинице в Шамони. Я узнал, что мне надо вернуться раньше, чем я планировал, и, уезжая, хотел обменять валюту, оставив себе лишь небольшую сумму. В гостинице это было удобно сделать. К тому же не всегда можно ожидать, что всю сумму обменяют в Кале или на пароме. Я попросил администратора гостиницы «Босежур» обменять мои франки, и он сразу же это сделал.
– А почему вы думаете, что эти самые банкноты вы получили именно от него?
– Он обменял мне все франки сразу на пятьдесят фунтов только десятифунтовыми купюрами. У меня, правда, и до того были при себе английские деньги, и здесь оставались, конечно, но, насколько помню, десятифунтовых купюр среди них не было; только пятифунтовые и дивидендные чеки.
Только этим рассказом инспектору и пришлось довольствоваться. Он задал еще немало вопросов, но ничего ценного больше не узнал. Учитывая то, что искомые купюры полковник мог получить и в других местах, Френч попросил дать ему маршрут поездок Фицджорджа за рубежом. Судя по нему, оказалось, что в ночь убийства Чарлза Гетинга путешественник спал в отеле «Бельвю» в Кандерстеге, собираясь прогуляться на следующий день по Жеми Пасс. Френч отметил про себя этот отель – для проверки, если таковая потребуется.
Таксиста инспектор не отпустил и теперь, покинув дом полковника, без особых затруднений нашел адрес кассира, принимавшего деньги у Фицджорджа, и направился к нему. От кассира ничего нового он не узнал, только заметил: тот увереннее утверждал, что принимал деньги именно у полковника Фицджорджа, чем это описал его директор. Кассир сказал, что полагается только на свою память, но точно просмотрел все банкноты перед самым приходом полковника и уверен: украденных среди них не было.
В откровенно пессимистическом настроении возвращался инспектор Френч из Рединга в Лондон, сидя в углу вагона для курящих. И на следующее утро, когда представлял шефу результаты своей работы по делу об алмазах, не был ничуть оптимистичнее. Найдены две купюры из числа украденных – вот и все, о чем можно говорить с определенностью. То, что их принес в банк полковник Фицджордж, уже не так очевидно, еще менее – то, что он получил их именно от администратора гостиницы в Шамони. Даже если предположить, что память полковника точна, в этом тоже мало проку: вряд ли администратор сможет сказать, откуда появились эти самые банкноты у него. Даже если удастся узнать и это, а Френч каким-то чудом исхитрится и выследит того, от кого администратор получил две купюры, тот, скорее всего, тоже окажется невиновен, и цель ничуть не станет ближе. Все это, как сказал Френч начальнику, напоминало ему сизифов труд.
Но у вышестоящего было иное мнение. Он начал со слов, которые Френч говорил сам себе, но в другом контексте.
– Кто знает, – заговорил шеф. – У вас пока не получилось, и вы сразу расклеились, как я вижу. А если съездите и переговорите с тем администратором – кто знает, может, что-то и прояснится. Если вор останавливался в той гостинице, его там зарегистрировали. Из этого уже можно кое-что добыть. Да, я согласен: шанс невелик, но это лучше, чем ничего.
– Значит, вы полагаете, сэр, что мне стоит съездить в Шамони?
– Да. Обойдется это недорого, а удача улыбнуться может. Вы там бывали?
– Нет, сэр.
– Тем лучше. Вам там понравится. Я бы много дал, чтобы оказаться на вашем месте.
– Да, не сомневаюсь, что мне там понравится, сэр, не па удачу не очень-то надеюсь.
– Френч, – шеф сухо, но приветливо улыбнулся, – вы раньше не были таким закоренелым пессимистом. Собирайтесь и надейтесь на лучшее.
Френч изучил расположение Шамони и Кандерстега и понял, что если сделать сравнительно небольшой крюк, то можно по пути к первому городу заехать и в последний. Таким образом, решил инспектор, он прояснит вопрос о местопребывании полковника Фицджорджа в ночь убийства. Нет, он не подозревал полковника, но все-таки хотел удостовериться.
Для этого требовались дополнительные данные. Нужно было, по возможности, достать фотографию полковника и образец его подписи. Еще не было десяти утра, и Френч подумал, что успеет раздобыть необходимые документы до отъезда послеполуденным поездом на континент.
К половине двенадцатого инспектор снова был в Рединге. Он подал таксисту записку, заготовленную в пути, попросил отвезти ее полковнику Фицджорджу и вернуться с ответом к нему на станцию. Записка была не шедевр, Френч этого не отрицал, но ничего лучше придумать не смог. В ней он извинялся за новое беспокойство такого приятного знакомого и за то, что так нелепо потерял карточку с названием гостиницы в Шамони, откуда пришли украденные купюры; не будет ли полковник Фицджордж так любезен написать ее название еще раз.
Отправив записку, инспектор занялся второй частью своего замысла. Он всегда отличался тонкой наблюдательностью, и потому, беседуя с полковником в библиотеке, сразу заметил па камине фотографию Фицджорджа и то, что она сделана в студни «Гэйл и Хардвуд» в Рединге. Узнав у другого таксиста адрес фотостудии, он велел везти его туда в надежде получить копию.
Ему на удивление повезло. В студни «Гэйл и Хардвуд» нашли снимок на одной из витрин, через пять минут он уже перекочевал в карман инспектора, и он вернулся на станцию еще до приезда таксиста с ответом от Фицджорджа.
Здесь Френчу тоже повезло. Таксист застал полковника, когда тот как раз выходил из дома и намеревался отправиться в город. В ответ Френч получил свою же записку, внизу которой твердым
