— А у тебя сковороды нет?
— А? Нет… Котелок есть…
— Это — в котелке греть? — засмеялась она, поднеся близко к нему.
— Да… Ань! Оставь! Это на углях можно, или на палочке, не пробовала!.. Вечером попозже… Ага?..
— На углях? — смеялись у неё глаза.
Присела к костру. Андрей поджигал сухую траву. Устал за день. Не мог ещё прийти в себя. Дымок от сухой травы петлями выгибался над сухими ветками. Андрей качал головой:
— А Толик!.. Забыл чего сказать хотел! Ха!.. Видела — как глаза выкатил?
— Видела.
Обернулся к Ане, очертил её взглядом. Не пропадала улыбка с лица.
— Ну ты, Ань! Что с тобой сегодня?
Аня смотрела как разгорается костёр. Ветер задувал пламя в бок, прижимал к земле. Того глади, потухнет огонь. Пролетел порыв, опять взвились язычки, поползли по палкам вверх. Трещал хворост. Огонь набирал силу.
— Мама спрашивала — где я ночевала сегодня…
— Да? — повернул он голову напряжённо.
— Я сказала…
— Да?
— Она меня спрашивает, так, тихо говорит: «Ты соображаешь, что ты делаешь?» А я говорю — «Да».
— Ну? — насторожился он.
Аня вдруг закрыла глаза и захохотала сдавлено.
— Ты чего? — изумлённо скривил он губы.
— А я!.. Не соображаю! — сквозь смех выдавила она.
И опять раскатилась смехом.
— Ты чего Ань? Сегодня?.. Что с тобой? — тоже усмехнулся он.
Она повернула голову к нему, прикрывая рот ладошкой и продолжая хихикать, вставили отрывисто:
— Ты сам, ладно… Соображай!.. Мне неохота! — и снова зажмурилась от смеха.
Андрей раскрыл рот, дивясь её настроению.
Потом успокоилась, вытирая слёзы, только дышала часто, всхлипывая с улыбкой.
— Чего тобой, а?
— Она не ругала… Ещё поспрашивала… — успокоилась Аня, — потом говорит, — «значит любовь…» — замолчала, глядя в костёр.
Сразу переменилась в лице. Стала задумчиво-мечтательной. Глаза раскрыты. Покачивает головой. Сжигая соломинку в огне. Соломинка отгорит — упадёт. Она снова в огонь. Та опять затлеет, пока не станет пепельно-белой. Пепел падает, рассыпается в пух. Андрей заглянул ей в глаза, с удивлением наблюдая за резкими переменами её настроения. Как погода в горах — такая была не предсказуемая. То солнце светит, то с грохотом может сойти лавина.
Аня вздохнула. Скосила глаза на него, чуть дрогнули в усмешке губы. Ветер снова задул. Разлетелись волосы. Она поправила машинально и снова уронила взгляд в костёр. Сидела тихо, как мышка.
— Ставь воду… — сказала чуть слышно.
— Ань… Чего с тобой сегодня? — не отрывал он глаз.
— Хм… — усмехнулась негромко.
Вздохнула коротко, положила руки на колени, бросив дотлевшую соломинку.
— Всё! Давай есть!
— Давай… — поднялся он не уверенно.
Повесил котелок. Налил воды из канистры. Аня раскладывала еду.
— …Мама предупредила меня. Без глупостей.
Он вскинул на неё глаза.
— Это ты мне… Для меня говоришь?
Анька вздохнула.
— Я хочу… Что б… Навсегда… Что б… Ничего не изменилось больше! — не поднимала она глаз.
— Ань… — присел он близко, — вчера… Ты задремала… У меня на руках… Помнишь?
— Угу…
— Я подумал… — говорил он тихо, — подумал… Что держу… Что держу на руках — целый мир…
— Хм… — усмехнулась она, опустив голову, — сумасшедший… — прошептала с улыбкой.
Он поднял голову, окинул место взглядом. Замер на секунду.
— Ох ты! Смотри! Залили уже… Когда успели-то? А я и не заметил!
— Чего?
— Смотри! Фундамент залили! Видишь?
— Ага… Я думала — чего привезли?..
Вскочил на ноги.
— Пошли!
— Куда?
— Давай руку! Пошли! — потянул её вверх.
Потащил за руку к фундаменту, быстро, почти бегом. Подошли. Андрей стал отрывать боковую доску опалубки.
— Ты чего делаешь? Чего ломаешь? — не понимала она.
Он потрогал пальцами мягкий бетон, разгладил кусочек поверхности, взглянул на ней искромётно.
— Давай руку!
— Зачем?
— Давай! Расправь пальцы! Вот так! Прикладывай сюда! Теперь надави! Сильнее! Вот! Смотри теперь! Видишь?
— Вижу!..
— Теперь я… Рядом! Смотри! Вот!
Убрал руку, рассматривая два отпечатка ладони.
— Завтра засохнет… Понимаешь?
— Да… — полетела у неё догадка.
— Всё! На годы останется! На вечно! Пока фундамент жив будет! Представляешь? — заглянул ей в глаза.
— Да… — смотрела она расширенными зрачками.
— Потом подойдём… Попозже… Лет через пятьдесят… Будем вспоминать! Про костёр… Про палатку…
Аня захлопала глазами. Навернулись слёзы внезапно.
— Ань… Внукам будешь рассказывать!
Она сглотнула слезину. Смотрела молча на два отпечатка ладони. Один маленький, с тоненькими пальчиками. Другой — крупнее, навстречу первому.
— Сумасшедший… — прошептала тихо, привалившись плечом.
— Ань… Больше ничего не измениться… Это навсегда!
Где-то внизу, донесся треск мотоцикла. Ещё не видно за кустами. Оба оглянулись назад.
— Вода кипит! Побежали! — схватил он её за руку.
Подъехал одноклассник. Картинно затормозил, с заносом. Слез с мотоцикла, ища глазами на что упреть. Не нашёл ничего. Андрей подошёл, удовлетворённо разглядывая.
— Давай поставлю…
Закатил мотоцикл за палатку, подсунул обрезок доски, вскинул на подножку. Даже смотреть не стал. Вытащил деньги сразу, подал Толику.
