правую границу фарватера. Заходить за них совсем не рекомендовалось. Дальше туман резко сгущался, и потеряться в нём можно было без всякого напряжения. И теряются у Дурного болота обычно безвозвратно. Хотя вру, иногда возвращаются, но таким возвращениям совсем никто не рад — это чаще всего.
Чем дальше в туман, тем глуше становились звуки, вязли в нём, будто в вате. Левый берег проглядывал сквозь дымку тёмной полоской, а по правому борту видимость была метров тридцать — и то в лучшем случае. Если что кинется из тумана, то с пулемётом среагировать не успею. Поэтому я от «максима» отодвинулся и половчей перехватил «вампирский» дробовик, заряженный на этот раз обычной картечью.
Маше тоже было не по себе. Она кусала губы, нервно оглядывалась. Сначала я хотел загнать её в каюту, но всё же не стал. Не уйдёт — не тот характер, да и пригодиться она может со своим колдовством. Даже Лари выглядела напряжённой, что для неё вообще нехарактерно. Обычно вид у демонессы расслабленный и немного дурашливый в любых обстоятельствах.
— Муторно на душе что-то… — пробормотал Балин.
— Мне тоже, — согласился я. — Давай к рубке поближе переберёмся. Если кто сунется, будем шкипера с тыла прикрывать.
Гном кивнул молча и переместился к рубке. Я последовал за ним.
— А нам куда? — спросила Маша.
— К спуску в трюм. Если кто полезет — бейте со всех стволов, а потом ныряйте вниз. Понятно? — негромко пробормотал я.
— Хорошо, — согласилась колдунья.
И впрямь что-то муторно. И взгляд ощущаю всё время, голодный и злой, но какой-то несфокусированный. Непонятно откуда и даже непонятно на кого. Как будто просто накрыло нас не туманом, а облаком концентрированной злобы. Мурашки по спине вперегонки бегают, и волосы шевелятся на затылке самопроизвольно.
Но всё шло тихо. Судовой дизель равномерно молотил под палубой, вода плескалась в борта, туман обтекал нас с двух сторон, как бы расступаясь вокруг баржи и смыкаясь за кормой. Словно кто-то перед нами занавес раздвигает и задвигает его позади.
Что-то сильно плеснуло возле самого борта. Все подскочили от неожиданности.
— Что это? — нервно спросила Маша.
— Мало ли… — пожал плечами Балин. — Может, и рыба. Рыбы в Уларе прорва.
— Хрена лысого это рыба, — процедил я. — Рыба к фарватеру здесь близко не подходит, вся под берегом. Страшно тут рыбе. Любая живая тварь зло чует.
С этими словами я чуть приподнял стволы ружья. Этого оказалось достаточным для всех. Балин с двойным щелчком откинул курки своего «огрызка», и даже Орри в рубке поступил точно так же, хоть на первый взгляд к разговору не прислушивался.
— А что это в таком случае? — спросила Маша, перейдя на шёпот.
— Местный обитатель. Нечисть какая-то.
— Нападут? — заметно испугалась она.
— Откуда я знаю? — пожал я плечами. — Могут.
Плеск повторился. Теперь уже с другой стороны. И вроде бы даже ближе к борту. Балин шагнул было в ту сторону, чтобы посмотреть, кто там плещется, но я за рукав оттащил его обратно.
— К бортам не приближаться! — громко сказал я, чтобы все слышали. — Много местных тварей кидаются прямо из воды на тех, кого увидят. Держаться середины палубы!
Палуба на барже широкая, метров пять. Место есть, где разместиться, тем более что с тыла нас рубка прикрывает. Ох, чует моё сердце, что неспроста всё это.
— Если из воды что полезет, дайте сначала высунуться, а уже потом стреляйте, — продолжал я командовать. — А то у нас перезарядка небыстрая.
— Понял, — буркнул Балин.
Снова плеск воды, затем ещё один. С двух уже сторон. Точно, кто-то увязался за нами, о чём я всех и оповестил. А затем справа от меня в борт вцепились две когтистые, скользкие тёмно-зелёные лапы, по форме удивительно напоминающие человеческие руки, разве что поменьше. И ещё через секунду на борту оказалась рогатая, зубастая жаба с глазами, светящимися красным. Ну, почти жаба — по крайней мере, пасть по пропорциям очень похожа. Только с коротким хвостом с гребнем и шея подлиннее. Скользкая, бородавчатая, с густыми слюнями, капающими из зубастой пасти. Небольшие чёрные рога, направленные вперёд.
Распахнула пасть, усаженную длинными тонкими зубами… и поймала ею заряд картечи, влетевший через глотку прямо в голову и вырвавший твари затылок. Жабу швырнуло за борт, но на палубу выскочили сразу три одновременно. Две были у самой кормы и длинными прыжками сократили расстояние, приземлившись на доски с влажным хлюпаньем, а ещё одна выскочила слева, успела завизжать на невероятной ноте, вгрызаясь в мозг зубьями циркулярной пилы по металлу, но визг мгновенно прервался резким свистом и ударом — Лари просто разрубила её пополам своим латигом.
Слева дуплетом бабахнул Балин, голова одной из жаб разлетелась кровавыми брызгами. А по второй ударили одновременно я из заряженного ствола и Маша из правой ладони. В результате я промахнулся — удар Силы отбросил тварь метров на пять назад, перевернув через голову. А ещё две жабы разом выскочили на борт со стороны Лари. И сразу же ещё одна с моей стороны, справа. Да они всерьёз намерены нами пообедать!
Не успевая перезарядить ружьё, я его просто отпустил, и оно качнулось у меня на плече на ременной петле. А сам выхватил револьвер, всадил пулю в жабу с моей стороны, затем поймал в прицел вторую, слева, но она успела прыгнуть в нашу сторону и попала под секиру Балина, раскроившую ей череп и вонзившуюся в палубу. Опять мелькнул раздвоенный латиг демонессы, раздался визг, а с той стороны на доски брызнуло бурой кровью.
«Ничего, пока держимся! — подумалось мне, но я мысленно же оборвал себя, добавив: Пока — это пока. Не сглазить бы».
— Впереди! — заорал Орри, и одновременно из рубки донёсся грохот ружейного выстрела.
Я не удержался, заглянул туда. В воздухе расплывалось облако порохового дыма, а рама смотрового окна в рубке была перемазана кровью. Это ничего, с той стороны так просто не пролезешь: такие баржи, как эта, не дураки строили. Рубка здесь вообще пуленепробиваемая — никакая жаба не пролезет. А вот заскочить с той стороны и попытаться подобраться к нам вдоль борта — это пожалуйста, это запросто.
Я успел перезарядить двустволку, вбив два толстых патрона в стволы, и был готов принять на палубе следующих гостей. Но пока было тихо, хоть я готов был свою голову прозакладывать против чего угодно: ничто ещё не закончилось. Про этих жаб — речных импов — известно было то, что смерти они не боятся, а производит их старшая особь-матка, которая тоже крутится где-то здесь, под водой, и которой таких ещё наделать, если этих перебьют, ничего не стоит.
— Балин, динамит давай! — крикнул я. — Надо их матку гнать наверх!
Ждать у моря погоды тоже не годится. Лучший способ защиты — это нападение, вот и попробуем к нему прибегнуть. А сразу матку ничем не выгонишь, пока нескольких её потомков не уничтожишь. Так, по крайней мере, все мои книги говорят.
Я выдернул цилиндрическую шашку взрывчатки из кармана, поймал зубами хвостик бечёвки, торчащий из запала, и рванул его зубами. Треснуло, зашипело, как от зажжённой спички. Из огрызка шнура, похожего на окурок папиросы, повалил дым, струйкой брызнули искры.
Посчитав до четырёх про себя, одновременно молясь, чтобы запал был небракованным, я, размахнувшись, метнул шашку за борт. И через пару секунд глухо там бухнуло, а поверхность воды вспухла большим пузырем. Гидравлический удар мягким молотом ударил в борт баржи, и почти одновременно рвануло с другого борта — Балин тоже ненамного отстал. А я уже рвал бечёвку из запала следующего заряда динамита.
Из воды опять выскочила жаба, умудрившись перелететь через борт и упасть мне прямо под ноги. Я едва успел отпрыгнуть назад, когда острые как иглы зубы со стуком сомкнулись в том месте, где только что было моё колено.
Устоять на ногах не получилось, поэтому и выстрелить я не успел. Из распахнувшейся пасти вылетел хлыстом длинный язык, подсёк меня сразу под обе щиколотки, а затем тварь резким движением головы выдернула ноги из-под меня. Я рухнул навзничь, роняя ружьё и хватаясь опять за кобуру.
Краем глаза я увидел, как на левом борту оказались ещё две твари одновременно, отвлекая бросившихся было мне на помощь Балина и Лари. Сильный рывок заставил заскользить меня по доскам палубы на спине, и я едва успел вцепиться руками в проём двери в рубку, иначе мои спутанные ноги уже исчезли бы в жабьей пасти. Силы у чудовища было с избытком, даром что оно раза в два меньше меня.
Спасла меня Маша, выпустившая из ладони сверкающую, ветвящуюся молнию. Треснуло разрядом, запахло одновременно озоном и гарью. Жаба дёрнулась и отлетела назад, волоча мгновенно ослабший и соскользнувший с моих ног язык за собой. А затем в неё угодил дуплет картечи из дверей рубки — это уже Орри помог, вмешался в заваруху.
Я перекатился, схватил как последнюю надежду выроненное ружьё, встал на колено. Балин с Лари ещё отбивались — твари словно ускорились, даже латиг, вертевшийся в воздухе, не мог попасть по уворачивающейся жабе. Она отскочила в сторону, разрывая дистанцию, оказавшись на корме баржи. Вторая же, совершив невероятный прыжок с места, заскочила на крышу рубки, выстрелила оттуда в увернувшуюся Лари языком, но всё же попала под раздвоенный хвост латига, раскроивший ей череп.
Маша подхватила с палубы бесполезно валяющийся «таран» и дважды выстрелила в сидящую на корме жабу, ни разу не попав, но заставив её прыгнуть за борт.
Где матка? Драка пошла во всю ширь — теперь она обязательно должна появиться. Или те, кто книжки пишет про монстров, ни черта в них не понимают.
Матка оказалась совсем не похожей на своих питомцев. Больше всего она напоминала длинную ящерицу с широкой, как раскрытый чемодан, башкой, с гребнем вдоль всей спины и жуткими когтями, под которыми беспомощно крошился деревянный планшир. Она появилась из воды совершенно бесшумно, выскочив до того места, где у неё должен быть «пояс», и опёршись передними лапами на борт, заваливая широкую, увесистую баржу в крен. Сверкающие каминными углями глаза уставились на нас, сгрудившихся возле рубки. Даже частично показавшись из воды, она нависала над нами сверху.
— Маша, щит! — заорал я, сделав это своевременно.
Едва перед нами возникла искрящаяся полусфера, как ящер выбросил из пасти облако зелёной слизи, осевшее на невидимой сфере и стекшее вниз. Доски палубы в том месте, куда упали капли, зашипели и задымились.
— Щит! — вновь крикнул я, и сфера, мигнув, рассыпалась искрами.
А я влепил в морду ящера картечью из двух стволов, дуплетом — так, что у меня чуть не вывернуло плечо. Две порции картечи с такого расстояния — не шутка. Голова матки откинулась под страшным ударом, брызнула бурой кровью, облаком повисшей в воздухе. Тварь чуть не сорвало с борта, но глубоко впившиеся в дерево когти удержали её на месте. Но удержали только для того, чтобы выхватившая у Маши помповик Лари начала всаживать в грудь и шею заряд за зарядом, рвущие мышцы и жилы, вырывающие куски зелёной плоти. «Таран» подпрыгивал при каждом выстреле, плевался огнём — и пять раз подряд честно рванул свистящими кучками свинца осклизлую плоть твари. Бабахнул дуплет из двустволки Балина. Но точку поставили всё же не они, а штуцер старейшины Рарри, с которым высунулся из рубки Орри Кулак.
Орри вскинул свою двустволку пугающего калибра, утопил крючок и… Я оглох на левое ухо, а длинный пучок пламени вырвался сначала из верхнего, а затем, через пару секунд, из нижнего ствола. И второй выстрел был уже лишним. Монстра сбило с баржи и швырнуло в воду уже первым попаданием. Удар пули шестисотого калибра весом шестьдесят граммов — дракона на задницу усаживает, не то что матку речных импов. Вторая пуля ударила молотом в уже неподвижное тело, покачивавшееся на волне и медленно погружающееся, выбив фонтан воды и крови, перевернув тушу и закружив в медленном водовороте.
— Всё, что ли? — спросила Лари, быстро заталкивая патроны в помповик.
— Всё, — ответил я, переламывая стволы «вампирки».
— Уверен? А мелочь? — спросила уже Маша, тяжело дыша.
— Матку убили, мелочь сейчас сама помрёт. Они друг без друга не живут, — ответил я, запихивая патроны.