бюро, с грохотом обрушившись на деревянный пол и проехавшись по нему в следующую дверь, куда мне, собственно говоря, и было нужно. Это же меня и спасло, как я думаю, потому что простенок между окнами в зале, откуда я прилетел, вдруг превратился в облако пыли, молнией мелькнуло золотое лезвие, а летящие каменюки разбили всю мебель в щепки. Красиво бы я выглядел, окажись там.
А вот ракшаса, видать по всему, погналась за мной. Плохо. А как поймает? Я вскочил на ноги, благословив себя за то, что надел наколенники из толстой кожи и накинул ремень ружья, тем самым в полёте его не лишившись, и изо всех сил побежал тёмными извилистыми проходами без окон наугад вперёд, распахнул какую-то дверь, перепрыгнул через ранее не замеченный труп вампира со стрелой во лбу — молодой, видать, был, даже на мумию не похож, совсем свежий, — нырнул рыбкой на пол, проскользив до самого дальнего окна, откуда и выглянул.
Ракшаса действительно искала меня, и с самыми недружелюбными намерениями. Сейчас она заглядывала в пролом, проделанный её мечом, отставив назад голую синюю задницу. Второй раз за недавнее время я поймал себя на мысли, что успел оценить её форму. Маньяк какой-то, нашёл о чём думать. Оставаясь незамеченным, прикинул расстояние до наших мешков. Они находились почти на противоположном краю двора, и до них было не меньше полусотни метров. И добежать мало, потому что штуцер не только в чехле, примотан к рюкзаку Орри, но ещё и разряжен. К счастью, четыре патрона к нему есть в патронташе на прикладе ружья — хоть это сэкономит драгоценное время. Будь все патроны в рюкзаке, нам оставалось бы только молиться.
В этот момент в дело вступила Лари. Кошкой вымахнув из окна второго этажа, она приземлилась на ноги, а затем ничтоже сумняшеся вытянула своим латигом ракшасу поперёк отставленного зада.
Не думаю, что ракшаса почувствовала боль. Но возмутилась она уже всерьёз. Если, конечно, не была возмущена всерьёз до этого. Даже Лари, несмотря на всю её нечеловеческую скорость и реакцию, едва успела увернуться от палаческого меча, золотой молнией ударившего в то место, где она только что стояла. Стояла до этого, но не сейчас. А сейчас она как бросившаяся бежать кошка запрыгнула, едва коснувшись перил руками, на длинную галерею второго этажа — и опять вытянула ракшасу латигом, норовя угодить стальными составными хвостами по глазам. Могу поклясться, что попала, но ракшаса даже не сморгнула, а обрушила второй удар меча на галерею, по которой Лари уже бежала дальше с невероятной скоростью.
Пыль, грохот, деревянный пол галереи обрушился во двор, затем снова удар, и вся она начала, как костяшки домино, с треском оседать на землю, но Лари уже была на черепичной крыше особняка, на самом её коньке.
За это время я успел выскочить в окно рыбкой, даже не глянув, куда прыгаю, и свалиться на упавшую ставню, острая щепка из которой вонзилась мне в предплечье, заставив от всей души выматериться. Брызнула кровь, и ракшаса мгновенно обернулась ко мне, оскалив свою отвратную чёрную пасть. Вот как она кровушку-то уважает…
Длинный язык метнулся по чёрным губам, глаза разгорелись красным ещё ярче, она явно решила заорать, но я ещё раньше придумал в неё стрельнуть. Что и сделал, бабахнув из верхнего ствола. «Колотушка» угодила в лоб, почти опрокинув демона назад. А я, рвя мышцы изо всех сил, бросился по окружности двора к каменному сараю в дальнем конце, где так трогательно и призывно маячили наши рюкзаки. Рюкзак Орри лежал наверху, и я глаз не отрывал от длинного свёртка, пристегнутого к нему.
Ударило магией — словно морозная волна пронеслась над двором, а всё вокруг погрузилось в серую дымку. Не поняв, что произошло, я оглянулся и увидел, что вместо ракшасы у стены особняка дергается серое дымное облако. Маша! Она выпустила свой «Болотный туман», слегка поправив его. Вместо того, чтобы накрыть всех нас, маскируя от врага, он «обмотался» вокруг нашего единственного и совершенно неуязвимого противника.
Почувствовав, что у меня появилась фора, я приналёг, если такое вообще было возможно, и, не сумев затормозить, упал грудью на кучу рюкзаков, успев вцепиться в вожделенный чехол, перекатился на спину, увлекая его за собой, а заодно чувствуя, как холодеет в груди. Ракшаса лишь взмахнула своим мечом, и заклинание «Болотный туман» развеялось, словно его и не было. Вылетевшую следом из окна «Шаровую молнию» она отбила тем же мечом, а затем… К счастью, Маша успела выставить щит, насколько я успел заметить по тому, как замелькали за окном синеватые сполохи. Палаческий меч, рубанувший по стене, выбил гигантский сноп искр и почти начисто снёс эту часть этажа.
Трясущимися пальцами я судорожно расстегивал на совесть закреплённые ремешки на оружейном чехле, с ужасом представляя, что будет, если именно сейчас ракшаса вновь решит заорать. К счастью для меня, в дело снова вступила Лари, каким-то чудом оказавшаяся на крыше и оттуда спорхнувшая почти на середину двора, пролетев прямо над головой ракшасы. Опять взмах руки, безрезультатный удар латигом по глазам, который ракшаса даже не стала парировать, пируэт, с помощью которого тифлингесса едва увернулась от кривого золотого меча, снова удар латигом — и отчаянное бегство, частью по стенке особняка.
Ракшаса, как мне показалось, даже в цвете изменилась. Словно кроваво-красное сияние появилось вокруг неё, она замотала головой так, что её многочисленные косы заметались чёрными змеями, оскалила пасть до самых ушей, грудь поднялась — она набирала воздуха для нового крика, а я только тащил из чехла увесистый штуцер. Помогли гномы — из разрушенного окна второго этажа выплеснуло хвост огня из пулемётного надульника, и одновременно бухнула двустволка. Треск выстрелов слился с визгом рикошетов, ракшаса зарычала, но крик не состоялся. А я уже переламывал стволы штуцера, запихивая в них два огромных, тяжёлых, похожих на фаллические символы патрона.
А затем я перехватил взгляд бегущей через двор Лари и лишь кивнул. Этого кивка она и ждала. Резко остановившись, так, что каблуки её сверкающих сапог взрыли дёрн, она обернулась к ракшасе и что-то крикнула на неизвестном мне языке. И ракшаса поняла её! Черты и без того отвратительного теперь лица исказились ещё больше, она пригнулась и бросилась к тифлингессе, топая так, что сваленные в кучу рюкзаки запрыгали, словно действительно статуя побежала.
Страх исчез. Тот самый страх, который буквально душил меня до последней секунды, исчез совсем. Теперь передо мной стояла одна задача — двумя ударами загнать биллиардный шар — ракшасу — в лузу: в портал. А вместо кия должен был выступить штуцер. Удар его пули столь страшен, что сбивает с ног любое живое существо, существующее в Великоречье. Даже каменного тролля, тяжелее которого сложно даже что-то себе представить. Сила удара пули шестисотого калибра — это как гром небесный. Я изо всей силы вдавил подбитый резиной приклад штуцера в плечо, завалившись всем телом вперёд, и когда ракшаса оказалась на линии огня, нажал на первый спусковой крючок.
Отдачей меня чуть не развернуло, стволы уставились в небо, грохнуло так, что утраченный было слух вернулся ко мне в полном объеме, а ракшаса упала. И не просто упала, а её ещё и покатило по мокрой траве, в результате чего она оказалась в неприличной для её статуса в пантеоне демонов позе, именуемой у южных народов в их трактатах о телесной любви «позой крадущейся мантикоры[70]». Обернувшись ко мне, не меняя позы, она издала какой-то хриплый рёв, и я едва сдержался, чтобы не выстрелить. В створ портала она пока не попадала. И тогда я побежал тоже, стараясь достичь ближайшего ко мне угла особняка до того, как ракшаса успеет что-то предпринять. Иначе мне хана. Твёрдая уверенность в этом вдруг в виде оформленного и подписанного приговора забрезжила у меня в сознании. Если не успею, то всё.
И я не успевал. Спина ракшасы странно выгнулась, противоестественным движением, словно киноплёнку промотали в обратном порядке, никак не вяжущимся с её человеческой анатомией, она поднялась на ноги. Облако чёрного пламени вылетело у неё из пасти, а откуда-то сверху к ней потянулась чёрная воронка чистого Зла, чудовищного в своей невероятной силе. Чёрная богиня Кали делилась силой со своим слугой. Ракшаса раскинула руки в стороны, готовая принять смерч Зла в себя, и в этот момент, как зонтик, над ней раскрылся самый обычный колдовской щит. Тот самый, что на несколько секунд способен удержать что угодно — от пуль до Зла. И этих самых нескольких секунд мне хватило для того, чтобы остановиться, я просто врезался в стену дома, на бегу поворачивая ствол штуцера в цель. И едва он оказался направлен в грудь ракшасы, я нажал на второй крючок.
Шестисотый калибр, придуманный для слонов в мире, откуда мы сюда попали, не подвёл. Удар отбросил ракшасу прямо в мерцающее зеркало портала. Даже пятки её оторвались от земли, а готовый вырваться крик так и остался в глотке. Портал вспыхнул ослепительным светом, когда полубожественная сущность влетела в него. Он превратился на миг в какой-то суматошный вихрь света и искр, затем в зеркальный шар, то появлявшийся, то исчезавший, и до моего сознания донёсся чей-то крик: «Ложись!» Что я и сделал, так что остального не видел. А ракшаса просто исчезла. Так же недраматически, как и появилась, без звука и треска — она просто исчезла из нашего двора вместе с порталом, которого будто и не было. И разрази меня гром, если она не исчезла из нашего плана бытия: я почувствовал это всем своим существом — словно что-то давить на сердце перестало. Интересно, к кому её закинуло?
ГЛАВА 17,
в которой друзья отправляются в конный поход — и, как всегда, не без происшествий
— Ты уверена, что здесь безопасно? — уже в третий раз спросил Орри у Маши. — А если она снова припрётся, чего делать будем?
Буйство провалившейся к нам ракшасы произвело на него неизгладимое впечатление. Несмотря на то, что Маша ему дважды подробно рассказала о гаснущих порталах и даже рисовала на песке схему, почему ракшаса не могла остаться в нашем плане, гном упорно ей не верил и был не в силах выпустить из рук свой громобойный штуцер, который сегодня оказался очень к месту, чтобы спасти наши головы от совершенно безобразного их отрывания, или какие там у ракшасы были творческие планы на наш счёт. Хотя, с моей точки зрения, Орри- пулемётчик был куда полезней отряду, чем «штуцероносец».
— Не припрётся. И в любом случае я сторожей наставила. Никто сюда тихо не придёт, разве что сам Пантелей.
— А если Пантелей?
— А если Пантелей, то он нам и нужен. Разберёмся, — устало пробормотал я, перевернулся сбоку на спину и хлебнул армирского коньячку из серебряной фляжки.
Коньячок оказался здесь не менее кстати, чем упомянутый штуцер. Срочно требовалось снимать последствия стресса. Травмы же подлечились из моих запасов целебных бальзамчиков, воткнувшуюся в руку щепку выдернула Лари, после чего запечатала рану каким-то заклинанием, хранившимся у неё в браслете. А вот последствия моральных травм лечились отличным коньяком, отдающим божественным виноградом со склонов Прибрежного хребта. Хорошо! К фляжке и Лари уже приложилась, и Маша. А гномы достали флягу с водкой и, помянув Бороду Прародителя, залили в себя по паре стопок, закусив чесночными сухариками.
Коней обнаружили прямо за воротами усадьбы, через которые мы вышли осмотреть окрестности. Большая конюшня, в которой было больше двух десятков лошадей и мулов, обслуживалась троими рабами-конюхами в колдовских ошейниках[71], которые Маша чуть ли не щелчком пальцев с них сняла, к их великому удивлению. Да и моему тоже, потому что рабские ошейники снимаются лишь хозяином.
— Валер научил, — усмехнулась Маша, ответив на мой немой вопрос. — Он ведь рабом был до шестнадцати лет, пока Силу чувствовать не начал. И первое, что придумал, — заклинание «как сломать ошейник». И всех потом ему научил, кто желает. А своих учеников обязательно.
Рабами оказались трое друэгаров, и за подаренную им свободу, в которую они поначалу долго не верили, бывшие рабы взялись караулить ночью, выбрать лучших коней, нарисовать карту и даже пожарить мясо — половина свиной туши обнаружилась на леднике в подвале особняка. И теперь со двора тянуло божественным ароматом жареной свинины: друэгары жарили здоровые ломти мяса прямо на костре во дворе. Почему не на кухне — я, признаться, так и не понял.
Сами мы обосновались в столовой, все вместе, сдвинув длинный стол к дальней стене, решив спать сегодня по-бивачному — на полу. Разбредаться по спальням не хотелось: мало ли что случится, да и спальни здесь вампирские, после этих мёртвых тварей в них и заходить противно, не то что на кровати лежать.
Что можно сказать? За портал мы прорвались. Идея сдать вампиров местным охотникам оказалась для нас удачной. Потери были только у них, тела троих нордлингов мы сожгли, побрызгав друидским очищающим зельем. У нордлингов только такое погребение в обычае, так что сделали всё правильно. Орри даже на их языке прощальную вису прочёл — обращение к Вотану и Тору, которым положено сопровождать погибших воинов на костёр.
Теперь мы сидели за столом, готовились к продолжению пути, сравнивали нарисованную друэгарами карту с той, что имелась у нас. Выходило по ней, что мы находимся в местности, называемой Нечистыми логами, что нас не слишком радовало. Это пакостное местечко состояло из холмов и густого леса, разбитого на куски маленькими Дурными болотцами. Как образовалось такое уникальное явление — никто не знает. Дурные болота всегда большие, а тут и по версте в поперечнике не встретишь, в распадках меж холмов устроились. К тому же их много, попадаются они часто, и нечисти производят и приманивают изрядно.
