– Куда? – не поняла Дрика.– Там же панель!
– Черт с ней, с панелью,– пробормотал я, распахивая дверцу машины и сразу вскидывая ружье.
Залезть на крышу не получилось – мутант атаковал сразу. Одним прыжком он выскочил из окна, оттолкнувшись от выщербленного подоконника, и оказался в десяти шагах от меня. Время словно залипло в клею, став тягучим, гулким и бесконечным. С некоторой брезгливостью я успел рассмотреть странное, получеловеческое лицо мертвой твари, оскалившей нечеловеческие зубы, увидеть, как когтистые руки твари выбили облачка пыли во время приземления. Дробовик начал стрелять словно без всякого моего участия, вдруг извергнув, как брандспойт воду, настоящую струю свинца, ударившую было в мутанта, но неожиданно ушедшую в сторону.
Картечь ушла мимо, выбив огромное облако пыли метрах в полустах, тварь успела сообразить, чем ей грозит прямолинейная атака, и, причудливо изогнувшись, рванула в сторону, коротко пробуксовав. Дробовик замолчал, выбросив из своей утробы все, что в ней было, и полетел в пыль. Руки мои потащили из-за спины черный «хеклер», а сам я при этом, часто перебирая ногами и нелепо высоко их подкидывая, рванул назад, стараясь укрыться за углом фургона.
Спасла меня инерция твари и то, что затормозить на пыльном проселке у нее сразу не получилось: понесло дальше и даже развернуло. «Хеклер» завибрировал, плюнул пулями, и на этот раз я попал хорошо. Пули ударили в морду, и главное – в плечо, так, что одна передняя конечность твари подломилась, сбив ее с прыжка и заставив завалиться набок. Мутант перекатился, опять вскочил, опираясь уже на три конечности, и вдруг поднялся во весь рост, на ноги, почти как человек, только очень сутулый. Морда его словно вытянулась вперед, он выбросил в мою сторону короткий то ли визг, то ли свист, а затем, нагнув башку, как в кабацкой драке, рванул в мою сторону, не обратив никакого внимания на пули, угодившие ему в грудь. А вот вторая очередь, пришедшаяся ему прямо в морду и выбившая несколько зубов, его все же ошеломила, он качнулся, пошел как-то боком, болтая головой и громко то ли отхаркиваясь, то ли просто выражая неудовольствие.
Этого хватило, чтобы поймать в прицел верхушку его черепа и выстрелить. А мутанту хватило времени, чтобы прийти в себя и пригнуться. Очередь прошла выше, со звоном угодив в ржавый щит школьной вывески, а тварь рванула в сторону, теперь уже явно не собираясь атаковать в лоб, а намереваясь обойти меня.
– Куда пошел, зараза! – скорее от страха, чем от гнева, заорал я и рванул на противоположную сторону фургона.
Мутант был уже здесь. Он вновь присел, опираясь на целую руку, собрался в комок, напрягаясь для прыжка, и я, вскидывая оружие, был точно уверен – эта очередь его не остановит. Он сейчас погонит меня вокруг фургона. И если он догадается гнать не прыжками, проскакивая мимо, а просто бежать, то мне хана.
Эта мысль сформулировалась в моем сознании быстро и как-то очень четко, с бриллиантовой чистотой, чистая и светлая, с кроваво режущимися гранями. Но при этом она не успела оформиться в итоговое слово «хана» – в мироздании произошли некоторые изменения. Из зарешеченного водительского окна фургона появился тонкий и длинный ствол американского автомата, который вдруг завибрировал, выбросив из себя струю прозрачного дымка, и долгая цепочка острых пуль ударила в голову мертвой твари, разбрызгивая мозги и осколки кости. А стрелок удерживал автомат в решетке до тех пор, заставляя его биться в припадке длинной очереди, пока не вылетела последняя дымящаяся гильза, а затвор не встал на задержку.
Мутант просто ткнулся уродливой мордой в дорожную пыль и больше не шевелился. Я перекинул спарку магазинов в «хеклере», а затем медленно-медленно пошел к лежащей на земле туше. Подойдя ближе, хотел выстрелить «для контроля», но понял, что не знаю, куда целиться: тридцать патронов из М-4 разнесли в клочья верх черепа и шею, стрелять уже не требовалось.
– Не… это уже наверняка,– пробормотал я, поднял глаза и столкнулся взглядом с Дрикой.
– Как я? – спросила художница.
– Обалдеть можно,– честно ответил я.
– Он меня даже не видел, встал здесь и замер. А винтовка в руках была,– пояснила она.
– Это я понял. Только ты все равно молодец.
– А зачем ты из машины полез? – полюбопытствовала моя спутница.
– Мне бы самому кто объяснил,– вздохнул я.– Расслабился, решил, что гадость эта так и будет убегать,– надоело гоняться, а она кинулась сразу.
– Ну хорошо, что справились,– подвела она итог, заставивший меня немного покраснеть. Облажался я по ходу неслабо.
Обежав фургон, я подобрал с земли «бенелли» и выругался с чувством, обнаружив, что от падения отключился и больше не собирается включаться коллиматорный прицел. Гадство, полезная штука ведь. Да и сам дробовик надо бы почистить – он много пыли зачерпнул. Забросив ружье в кабину, я пошел обратно, к убитому Дрикой существу.
Мутант был «средней степени измененности», не слишком далеко ушедший от своего прототипа – человека. Та тварь, что гонялась за мной в складе в Юме, была изменена намного больше, превратившись в настоящего бабуина-переростка, а у этого степень «человекообразия» была куда выше. Даже черты лица, в общем и целом, остались человеческими, только уродливо растянулись. Ну и зубы с человеческими вообще ничего общего не имели, пасть пугала. На кривых пальцах рук появились короткие острые когти.
Дрика вышла из машины, причем я отметил, что она не забыла сменить магазин в автомате, затем подошла ко мне. Присев на корточки, заглянула в морду убитой твари, сморщилась болезненно, отвернулась, сказав:
– Гадость какая!
– Ну да,– согласился я.– Не то чтобы Том Круз, или кто там сейчас за самого красивого.
Поднявшись на ноги, оглянулся и обнаружил Сэма, неторопливо идущего в нашу сторону вместе с Соксом. Винтовка лежала у него на сгибе руки, шляпа «стетсон» отбрасывала тень на лицо так, что виден был лишь силуэт. Когда они подошли к нам, Сэм долго всматривался в непонятно как уцелевшую на всем этом кровавом гнилом месиве, во что превратила голову чудовища длинная очередь, морду мутанта, щуря глаза в сетке морщин, а затем, к моему немалому удивлению, сказал:
– А я его знаю.
– Знаешь?
– Знаю. Этого парня звали Баз Мэлли. И он ограбил банк в Лаббоке, застрелив при этом кассиршу и охранника. И было это три года назад, да, сэр.
– Знакомые у тебя… – протянул я, глянув искоса на Сэма.
Тот воспринял мою фразу излишне серьезно, потому что сразу поспешил оправдаться:
– Я понятия не имел о том, кто он такой, когда обнаружил его спящим в машине во-он там, за школой. Он повел себя грубо, но у меня был револьвер с собой, а ему свой долго было доставать. После того как он уехал из Джастисбёрга, сюда приехали копы. Много копов, да, сэр, они за ним гнались. Они и рассказали, что он сделал.
– И как же ты его узнал?
– Татуировку видишь?
Сэм указал на три капельки крови, вытатуированные под левым глазом мутанта.
– И на шее еще,– сказал Сэм, указав на четыре кельтских креста, выколотых в рядок.– А вообще я вижу мало людей в последние годы, лица запоминаются, да, сэр.
– И что он тогда копался за автобусом? – спросила вдруг Дрика.
Мы с Сэмом озадаченно посмотрели друг на друга. И действительно, мутант ведь что-то там делал, когда я начал в него стрелять.
– Посмотрим? – предложил я.
– Почему бы и нет? – пожал плечами Сэм.– Пошли.
К нашему удивлению, мутант там копал. В прямом смысле этого слова – выгребая песок из-под ржавой рамы автобуса,– и прокопал достаточно глубоко.
– Ну-ка… – сказал я, присаживаясь рядом с ямой и заглядывая внутрь.
Там было пока очень темно, пришлось достать фонарик и посветить. В самой глубине в сухом песке виднелось что-то серое, плоское.
