играл со мной, как кошка с мышкой, и загнал меня в угол. Но по крайней мере у меня еще хватает сил выгрести мусор и выскоблить все полы и окна! Вот так!
Когда я в конце концов закончила и в изнеможении плюхнулась на наш футон, за окнами уже было темно. В комнатах витал стойкий запах чистящих средств и мастики для паркета.
Я тяжело дышала, свет был мне не мил, и в голове гуляли мысли: что лучше — напиться до потери пульса или перерезать себе вены?
Зазвонил мобильник.
— Дыши кому-нибудь другому в трубку, со мной этот номер не пройдет! — рявкнула я и запулила телефоном в дальний угол. Он упал на Урсовы чемоданы.
Это был знак!
Урс отправился в путь, прихватив только рюкзак с самым необходимым. А оба больших чемодана оста вил. Это значит, что он дает мне шанс, что еще не совсем сбросил меня со счетов.
Я поеду за ним! На коленях буду молить о прощении!
Как я могла быть такой дурой? Бросилась по следу насильника! Преследование убийц — это хобби для одиноких женщин, а не для счастливой невесты. Игра в сыщика осталась в моей прошлой жизни, и эта жизнь не была такой уж сладкой. Нынешняя намного лучше: рядом с мужчиной, который дарит мне счастье. Мало того: не ковыряет пальцем в носу на людях, не содержит любовницу, не примеряет тайком белье своей матери. Короче говоря, чистое золото! И за это он всего-то и требовал, чтобы я была ему верна и воздержалась от детективных историй!
Если честно, на короткое мгновение в моей тупой башке промелькнула мысль о Викторе, но я решительно отвергла ее. Швейцарец в руке лучше, чем супермен в облаках!
На штутгартском главном вокзале, находящемся под охраной как исторический памятник, несмотря на поздний час, было полно народу. В чем дело? Конец осенних каникул? Фанаты Хеллоуина [127] отправляются на празднество?
Я пристроилась в хвост очереди к кассе номер тринадцать. Обычно очереди в нее не бывает, поскольку она спрятана далеко справа, за колоннами и зеленью. Те, кто путешествует не часто, ее попросту не знают, а регулярные пассажиры избегают намеренно. Но сегодня даже здесь творилось невообразимое.
Через три четверти часа передо мной осталась только одна парочка.
Этого времени хватило, чтобы обдумать характер моих действий: сяду в ближайший поезд на Цюрих, брошусь в ноги Урсу и буду скулить о пощаде. Для такого случая я надела серую двойку с жемчужным ожерельем, которую мать подарила мне на последнее Рождество, — мои знакомые поймут, что это значит [128].
Было без пяти восемь.
Негромкая рождественская музыка — в конце концов уже конец октября, — неясный гул диалогов потенциальных пассажиров и кассирш у соседних окошек, скрежет тележек и чемоданов на колесиках попеременно достигали моих ушей.
До момента, который не только прервет мой транс, но и навсегда перевернет всю мою жизнь и изменит наивные представления о порочности и испорченности человечества в худшую сторону, оставалось всего семнадцать секунд.
Парочка передо мной торчала у кассы уже уйму времени. Ангелика Мильснер и Марио Адорф [129], ни больше, ни меньше. Она в костюме с воротником из лисьего хвоста, застегнутом ровно настолько, чтобы демонстрировать морщинистые титьки. Он в «барберри- тренч»[130] и с аурой «я здесь vip-персона». Они располагали временем и никуда не спешили. В отличие от меня и двух десятков других в нашей очереди.
— Сколько вы еще будете всех задерживать?! — возмутился молодой человек сзади меня.
— Спокойствие, спокойствие, — выпятил губу двойник Марио Адорфа и поднял наманикюренную лапу.
Я повернулась к молодому человеку, хотела поддержать его закатыванием глаз и остановить скандал нелестным «тсс, тсс», как вдруг все во мне оборвалось.
Освальд!
Освальд, о котором я, помнится, осведомлялась: «Как дела у лягушатника?»
Освальд, прежний дружок Алекс.
Освальд, которого мы политически некорректно называли «наш Ося», хотя он был из французов.
Освальд, тошнотворный садомазохист, как недавно призналась мне Алекс, чья склонность к документальному запечатлению игр с кнутом поставила мою подругу по йоге в затруднительное положение.
Освальд!
Я часто впадаю в паранойю, по большей части беспричинно. Но здесь и более грубая натура заслышала бы звон косы.
Освальд!
Я проворно развернулась к нему спиной.
Он видел меня лишь раз, когда неожиданно заехал за Алекс после йоги. Определенно он меня не узнал. Точно нет.
— Эй, мы не знакомы? — дыхнуло мне в затылок.
— Нет, — слишком поспешно ответила я.
— Да точно, я тебя знаю.
— Ну, вы там разродитесь наконец? — рявкнула я на парочку впереди.
И так действенно, что Марио Адорф тут же определился:
— Так, два билета до Штральзунда, в первом классе, по карте, по визе, сегодня, через три месяца, на скорый в десять ноль-ноль!
В очереди зааплодировали. Освальд руки не распускал — он распустил язык:
— Нет, нет, я тебя все-таки знаю, только не вспомню, откуда.
В застекленной витрине возле нас, хоть и нечетко, отразилась его физиономия. Меня пробила дрожь.
Нет, я не испугалась, что он выхватит из кармана пиджака портативные наручники и прикует меня к искусственному дереву перед кассами. Ну, сами подумайте!
Естественно, он меня знал. Уже не один день он держал меня на крючке. Он понял, что я разгадала его махинации.
Этот подлый садо-француз по имени Освальд! Он и не хотел шантажировать Алекс. Он хотел ее унизить. Я так и подозревала с самого начала. Только рыбка сорвалась с крючка — Алекс не бросилась в его объятия, а позвала на помощь меня. И это привело его в бешенство. Он решил вывести меня из игры, только случайно нарвался на Конни.
А теперь вот этим «откуда я вас знаю» он решил обвести меня заново. Вокруг пальца.
Не выйдет!
Я развернулась, вмазала ему кулаком под дых и рванула с места преступления. Освальд опустился на колени, а потом завалился навзничь, в результате чего вся очередь начала падать, как фишки домино в длинном ряду.
Ор.
Кавардак.
Шабаш ведьм.
Я рванула из кассового зала наверх по эскалатору к путям и к табло. Что там? Скорый на Цюрих через Хорб, Роттвайль и Зинген. В двадцать одиннадцать с пятого пути. Ладно, билет куплю прямо в поезде. Главное, уехать отсюда.
Состав еще не подали. Я плюхнулась на скамейку, чтобы перевести дыхание.
Итак, Швейцария… А могу ли я покинуть страну, если нахожусь под подозрением? Наверное, нет. Заботит это меня? Нисколько. Но не хотелось бы, чтобы сотрудники Интерпола вытащили меня из дома Урсовых родителей. О, нет. Тут даже моя серая двойка, предназначенная специально для Шанталь, не поможет.
