В Макао считается от 12 ти до 15 ти тысяч жителей, из коих большую часть составляют Китайцы, умножившиеся в сем городе столько, что, выключая монахов и монахинь, редко увидеть можно Европейца на улице. 'У нас более монахов, нежели воиновъ' сказал мне один из здешних граждан, и сие было совершенно справедливо. Число здешних солдат не превосходит 150, между коими нет ни одного Европейца. Все вообще Макаоские и Гоаские Мулаты; даже и Офицеры не все из Европейцев. С таким малым гарнизоном трудно защищать четыре великия крепости. Свойственное Китайцам своенравие и наглость, не находит в сих слабых военных силах достаточной препоны ограничивать беспрерывно умножаемые ими оскорбления. Политическое состояние Португалии ослабело ныне столько в Европе, что оно не в силах уже удержать Ост-Индийских своих владений; Макао же может подкрепляем быть только из Гоа. И так желательно, чтобы оным овладела какая либо могущественнейшая Европейская держава прежде, нежели укрепленное сие Европейцев пристанище сами Португальцы передадут Китайцам. Гоа занята уже была не давно Агличанами, и если бы не последовало между Франциею и Англиею заключение мира 1802 го года: то оным, а равно и Макао, владели бы ныне Агличане. Назначенные тогда к занятию последнего Аглинские войска находились уже на рейде Макаоском, и долженствовали, по согласию Губернатора, вступить в город в тот самой день, в которой пришедший из Маниллы Гишпанской фрегат привез известие о заключении мира.
Декабря 3 го, когда корабль наш приготовлен был уже почти совсем к отплытию в Европу, пришла наконец Нева в Макао.[213] Г. Лисянский уведомил меня, что привезенной им с Кадьяка и Ситки груз мягкой рухляди столько знатен, что за оный, по мнению его, можно наполнить оба наши корабля Китайскими товарами. Сие побудило меня идти с Надеждою также в Вампу; почему я и потребовал нужного для того паспорта и лоцмана; но прибывающий в Макао Мандарин отказал мне в том, как и ожидать следовало, по той причине, что я по приходе моем объявил, что не пойдем мы в Вампу. Для скорейшего, отвращения сих препятствий решился я отправиться на Неве сам в Кантон. И так, сдав начальство над кораблем, своим Г-ну Ратманову, прибыл в Вампу Декабря 8 го дня, а оттуда поехал в Кантон. Хотя здесь и представились некоторые затрудения в рассуждении корабля моего; однако, когда я согласился заплатить таможенные и другие обыкновенные расходы корабля купеческого; то чрез несколько дней и получил позволение на приход Надежды в Вампу. Между тем посланы были из Кантона нарочные в Макао для осмотрения корабля нашего, не находится ли на нем более пушек и людей, нежели сколько мною показано. По учинении сего прислан был на корабль лоцман, и
Дабы продать привезенные нами пушные товары, и купить Китайские, что исполнить без посредства Кантонского купца было для нас, не имеющих здесь своей фактории, затруднительно, обратился я к Аглинской Конторе, Бил, Шанк и Маниак, из коих с двумя первыми имел я уже случай познакомиться в прежнюю мою в Кантоне бытность. Я имел причину быть сим выбором своим гораздо довольнее, нежели Гг. Бил и Маниак моим поручением; ибо исполнение нашей коммиссии, по многим обстоятельствам, сопрягалось с большими неудобствами, нежели как то обыкновенно произходит с другими кораблями. Нам не причиняли в открытии торга в Кантоне ни малейшего препятствия; однако, не взирая на то, нельзя было найти охотника из сообщества Гонг, которой купил бы наш груз, и согласился бы отвечать за все по торговым делам нашим. Старейшие из купцов опасались иметь с нами дело; ибо им было не неизвестно, что Россия сопредельна Китаю, и что находится с ним в некоторых торговых связях. Они, зная хорошо дух своего правительства, не могли не бояться при том неприятных последствий, которых ожидать надлежало по тому, что Россияне в первой раз еще появились в Кантоне. Старания Г-на Биля найти для нас надежного купца из старейших сочленов Гонга, чего ему очень хотелось, оказались безуспешными. Из сих никто не согласился приступить к новому делу. Наконец удалось ему, при подкреплении собственным своим кредитом, склонить младшего из сочленов Гонга купца
Сколь я ни любопытствовал узнать причину тако-го с нами поступка; однако не мог изведать ничего достоверного. Сочлены Гонга уверяли, что повеление о задержании нас на некое время, есть не иное что, как меры предосторожности Наместника, которой должен на сих днях смениться, и что, как скоро преемник его вступит в должность, тогда получат корабли позволение к отходу. Быв уверяем так всеми, не имел я уже более в том сомнения и как скоро узнал, что новый Наместник вступил в должность, потребовал немедленно, чтоб позволено было доставить на корабли остальные наши вещи. Последовавший на сие отказ казался мне совершенно удостоверяющим, что новый Наместник и предшественник его не отваживались дать нам позволения к отходу, потому что ожидали на то разрешения из Пекина. В сих обстоятельствах приготовил я письмо к Наместнику на Аглинском языке, представив в оном ясно несправедливость такового с нами поступка, и могущие произойти от того последствия. Полагая, что Посланник Граф Головкин находился тогда уже в Пекине, не упустил я упомянуть и о сем обстоятельстве, присовокупив к тому, что таковые оскорбления не останутся, конечно, без отмщения. С сим письмом отправились мы с Капитаном Лисянским к Г-ну Друммонду, на коего я верно надеялся, что он усердно за нас вступится. Он, яко начальник столь знатной Аглинской в Кантоне фактории, имеет великую силу, отменные же личные его достоинства приобрели ему от Китайцев уважение и почтение. Г-н Друммонд с благородными чувствованиями своими соединяет благоразумие и решительность. Он служит оракулом не только для Агличан, но и для всех пребывающих в Кантоне Европейцов, которые, не взирая на то, что нации их ведут между собою войну в Европе, живут здесь как друзья в теснейшем союзе. Агличане не были никогда в Китае столь уважаемы, как во время управления Друммондом факториею. Он в продолжении девятнадцати-летнего своего в Кантоне пребывания узнал основательно свойства Китайских купцов, и дух их правительства; а потому и был всегда в состоянии поддерживать достоинство и славу своей нации без потери выгод даже и в самых неприятных приключениях.[215] Предстоящий отъезд его в Англию возбуждает общее сожаление. Он должен пробыть в Кантоне только один год, и то потому, что Ост-Индийская компания не назначила еще ему преемника.
Г-н Друммонд принял участие в нашем деле с величайшим рвением. Главнейшее затруднение состояло в доставлении письма Наместнику, чего самому сделать нельзя; аудиенция же позволяется в чрезвычайных только редких случаях. И так предлежало доставить письмо Наместнику посредством купцов Гонга чрез Гоапо или таможенного начальника. Перевод оного на Китайской язык казался также вещью немаловажною; ибо к тому надобно было употребить природного Китайца, от коего не следовало ожидать в том верности. Г~н Друммонд положил созвать к себе всех купцов Гонга и составить из сочленов Аглинской фактории избраннейший совет (select comittee), в коем находились Гг. Стаунтон, Робертс и Паттель, дабы дело представилось в важнейшем виде, и могло быть действительнейшим. Присутствие в сем собрании первого Гонга купца
Г-н Друммонд, по объяснении в собрании содержания письма нашего, отдал оное Маукве, второму купцу Гонт, чтоб сей доставил его Гоппо. Мауква, сделавшись по причине отсутствия Панкиквы боязливым, принял письмо не охотно, и в следующее утро, принести его обратно, объявил, что письма сего поднести Гоппо не можно; потому что оное содержит в себе выражения, каковых Китайской Государственной чиновник не привык слышать; вместо того приготовил он письмо другое, наполненное уничижительными выражениями, и требовал, чтоб мы его подписали. На сие не могли мы согласиться. Г-н Друммонд советовал нам между тем написать письмо самое короткое, в коем, представив вредные для нас следствия, долженствующие произойти от сего задержания, просить о скорейшем к отплытию позволении. Таковое письмо приготовлено было мною немедленно. Оно состояло из немногих строк, и купцы Гонга не могли сделать более противоречия. И так, по подписании оного мною и Г-м Лисянским, вручено купцу Маукве. После склонили меня еще сделать в письме перемену, чего, как то говорили, требовал особенно Гоппо. Малозначущая сия перемена обнаруживает свойства и сведения даже и знатнейшего Китайца. Г-н Друммонд дал купцам Гонга обещание, что бы, если присланы будут ко мне из Пекина письма, оные принять и отправить в Россию; почему и требовали они, чтобы в письме нашем было сказано, что Англия и Россия производят торг между собою, ибо в противном случае, Г-н Друммонд, по мнению их, не мог бы принять на себя такое поручение. Мое уверение, что Европейцы мыслят свободнее Китайцев, что Г-н Друммонд и во время войны России с Англиею исполнил бы таковое поручение, то торговые сих держав соотношения не возлагают неминуемой обязанности к принятию пересылки писем, не помогало ни мало. Помещение сего в письме нашем находили они необходимым, и говорили, что если упомянуто будет сверх того для лучшего объяснения Наместнику, что Россия лежит далеко к северу, что Балтийское море зимою замерзает и кораблеплавание прекращается, а потому нужно крайне поспешное отплытие для прибытия туда прежде зимнего времени; то скоро получим позволение к отходу. Я не затруднился ни мало приготовить письмо по их желанию, и вручить им для дальнейшего по оному содействия.[216] Шесть дней прошло потом, но нам ответа не доставили. И так я просил Г-на Друммонда созвать опять купцов Гонга, и требовать чрез них аудиенции у Наместника. Г-н Друммонд, по благоразположению своему, исполнил мое желание, и купцы Гонга явились все, даже и Панкиква, в назначенное времяѵ избраннейший для того совет Аглинской фактории присутствовал в собрании также. Г-н Друммонд, по объяснении им снова несправедливого с нами поступка, требовал решительно, чтобы весь Гонг отправился к Гоппо, и представил бы ему настоятельно о нашем положении, до коего доведены мы без всякой причины. Панкиква, под предлогом, что по введенному обряду, Гоппо и Наместник удерживают всякое дело по три дня, и тогда уже делают решение, не советовал настаивать в поспешности, а обождать еще несколько дней. Не взирая однако на то, определено наконец в собрании, что купцы Гонга, предводимы Панкиквою, должны идти к Гоппо в следующее утро, для испрошения позволения к отходу кораблей наших; если же он будет говорить, что не получил еще от Наместника ответа; то идти и к сему, и представить необходимость скорого решения; в случае же его на то несогласия настоять в испрошении для меня у него аудиенции. Таковое решительное определение сопровождалось желанным последствием. Гоппо, по выслушании представлений Гонга, отдал шотчас приказание, чтобы отправить и8об год немедленно судно с последними нашими вещами, и уверял, что мы в скорости получим и паспорты к отходу. Он приехал даже через несколько дней сам к кораблю
Таким образом дело, могшее подвергнуть нас неприятнейшим последствиям, окончано благоуспешнее и скорее, нежели я ожидал. Смелые и решительные наши требования, и ревностное принятие участия Аглинскою факториею, содействовали много к преклонению Наместника отменить данное им повеление, которое конечно, не получил он из Пекина; ибо в сем
