— Но ведь я стерла с пистолета все следы, — сказала Мэдди.
— И очень хорошо сделала. Обойма оставалась внутри пистолета. Прежде чем застрелить Брента, Кендэйс вынула обойму и убедилась, что она заряжена.
— Ну и ну, — протянула Мэдди. — Крутая женщина, ничего не скажешь.
— Ей далеко до тебя. Ты вообще-то представляешь, какое это геройство — прицепиться к человеку среди бела дня на оживленной улице да еще выкрикивать оскорбления на виду у десятков людей, среди которых был мой дядя?
— Я здорово растерялась, — ответила Мэдди. — Я не могла упустить Кендэйс, но боялась ошибиться, поэтому возникла некоторая напряженность. Я и сейчас не верю, что Кендэйс смогла убить человека. Я хорошо знаю Кендэйс. Мы ходили в одну школу. Она всю жизнь провела в этом городе.
— Думаю, в этом-то все и дело, — сказал Кей Эл. — Ей надоело гробить себя на работе, и она решила угробить кого-нибудь вместо себя.
— И все-таки я не понимаю. — Мэдди осторожно шевельнулась, ожидая вспышки головной боли. Голова вела себя спокойно, и она позволила себе расслабиться. — Кендэйс могла уехать, когда бы ни пожелала. У нее диплом и большой опыт. Видимо, ей было нужно что-то другое. Не зря же она подбросила трусики в машину. Наверно, ей был нужен именно Брент.
— Должно быть, Кендэйс его любила. Уж лучше бы ты отдала ей Брента со всеми его потрохами. Господи, я бы с удовольствием перевязал Брента ленточкой и подарил ей.
— Послушай, Кей Эл, — сказала Мэдди, медленно усаживаясь в постели. — Насколько я понимаю, теперь Эм в полной безопасности. И я тоже.
— Ну, не совсем, — ответил Кей Эл. — Ведь я-то никуда не делся. — Он внимательно присмотрелся к ее глазам и добавил: — Твои зрачки выглядят нормально. Если у тебя нет сотрясения мозга, не согласишься ли ты еще разок прогуляться на ферму Дрейка? Ведь твоя репутация и так уже безнадежно загублена.
— Господи Иисусе, — пробормотала Мэдди. — Только моя жизнь начала входить в спокойное русло…
— Даже и не надейся, — отозвался Кей Эл. — Отныне тебе придется иметь дело со
На следующее утро Мэдди приехала в «Ревко» купить ожерелье, которым собиралась вознаградить свою бабку. Окружающие таращили на нее глаза, некоторые даже высовывались из-за витрин, чтобы взглянуть на новую городскую сумасшедшую. Нет, они не проявляли неприязни, но похлопывать Мэдди по плечу тоже не спешили. Создавалось впечатление, будто люди ждут не дождутся от нее какой-нибудь выходки, заранее ее осуждая и в то же время не желая пропустить захватывающее зрелище.
Внимание Мэдди привлек зоотистый кулон в виде кошки с огромными глазами из зеленого стекла, и только она нацепила его на шею, кто-то подтолкнул ее в спину.
— Я слышала, город собрался поставить памятник на месте вчерашней баталии, — раздался сзади голос Тревы. — Твое имя прославится в веках. — Мэдди обернулась, и Трева тут же переключилась на ее покупку: — Господи, какое кошмарное ожерелье. Уже одной этой штуки хватит, чтобы навсегда погубить твое доброе имя. Неужели тебе хочется вдобавок ко всему прослыть еще и вульгарной женщиной?
— Это для бабушки, — миролюбиво ответила Мэдди, усевшись на край прилавка. Ей было так приятно вновь завести разговор с Тревой, что она не обращала внимания на хмурые взгляды, которые искоса бросала на нее кассирша Сюзан, недовольная тем, что Мэдди мешает торговле. — И будь добра, не трудись рассказывать мне о вчерашнем происшествии. Моя мать уже позвонила мне и обсосала мое падение до последней косточки, можно сказать, разложила все по полочкам. Такого потрясающего замедленного повтора не увидишь даже в репортаже с Олимпийских игр.
— Что ж, полагаю, у тебя был отменный комментатор, — отозвалась Трева. — Думаю, ты сидела и слушала открыв рот.
— Черта с два, я оказалась на высоте, — сказала Мэдди. — Я заявила, что быть замешанной в скандале намного интереснее, чем судачить о нем, и предложила матери принять посильное участие.
— Так она и сделала, — воскликнула Трева. — Вот это да!
— Ну что ты, конечно же, нет, — успокоила ее Мэдди. — Мне пришлось еще около часа выслушивать лекцию о том, что значит принадлежать к семейству Мартиндейл. Господи, я в жизни не слышала ничего подобного. Кажется, мать считает членов нашей семьи кем-то вроде городских святых. А сейчас они на пару с Эм пошли по знакомым трепать языками.
— Боюсь, Зм пришлось отправиться одной, — сказала Трева. — Моя мать только что засекла твою в кегельбане за чашечкой кофе с Сэмом Скоттом и тут же рассказала все Эстер. Скоро об этом узнает весь город.
— Шутишь! — Мэдди наклонилась к Треве и расхохоталась. — Ну и дела! Я в восторге. Обязательно расскажу бабуле. В конце концов кровь дала о себе знать.
— У меня есть куда более важные новости, — продолжала Трева — Я рассказала Хауи о Три.
Мэдди, перестав улыбаться, попыталась сосредоточиться и вдруг поняла, чго уже мною месяцев не видела Треву такой спокойной и рассабленной.
— Полагаю, он воспринял эту весть с достоинством? — спросила она.
— Оказывается, Хауи знал об этом с самого начала. — Трева уселась рядом с Мэдди и с облегчением улыбнулась. — Что-то там не сходилось из-за группы крови. Я скрывала от него правду двадцать лет, а он все знал. — Трева подняла глаза к потолку. — Хауи говорит, ему все равно. Он вырастил Три, и тот считает его настоящим отцом, а все остальное моему супругу безразлично. Я еще поразилась его хладнокровию, но он сказал, что был взбешен всего один день, а потом взял Три на руки и подумал: «Ну и что?» — и целый месяц жил спокойно, пока ему не показалось, что я опять сошлась с Брентом. — Трева покачала головой. — Как будто я могла дважды пасть так низко! Мне захотелось его тут же прикончить за такие подозрения, но оказалось, что я слишком его люблю. Что тут поделаешь?
— Ты еще можешь пройтись голышом по Центральной улице, — засмеялась Мэдди. — А я пока подожду здесь.
Тем же утром Мэл и Эм сидели на причале у фермы с удочками в руках.
— Моя мама сказала, что твоего папу убила женщина из банка, — сказала Мэл.
— Да, Кендэйс. Но я не хочу об этом говорить. — Эм топнула ногой по причалу.
— Ладно, — отозвалась Мэл. — Это такой кошмар.
— Да. — Эм топнула сильнее. — Как там Феба? Она не свалится в реку?
Мэл вывернула шею и посмотрела на щенка.
— Нет, Феба далеко от воды. — Она вытянула крючок из реки и нахмурилась. — У тебя все в порядке, Эм?
— Все в порядке, — твердо ответила Эм тем самым тоном, каким говорил Кей Эл, когда бывал серьезен — Я поговорила с мамой и с Кей Элом, и теперь все успокоилось. Конечно, я бы хотела, чтобы папа был жив… — Она запнулась и крепче сжала удочку. — Да, я бы очень этого хотела, но в остальном все в порядке. Теперь нас никто не тронет. У нас все хорошо.
— Ладно. — Мэл полезла в свою рюкзак и достала оттуда пачку печенья — на сей раз это были мягкие шоколадные коржики «Арчвей». — Вот, угощайся, лучше не бывает.
Эм выбрала самый большой коржик и начала его грызть, поглядывая в синее сентябрьское небо и стараясь думать только о хорошем. Ей хотелось, чтобы Мэл прекратила расспрашивать о смерти папы, но тут уж ничего не поделаешь. Люди очень любят разговаривать о вицах, которые тебе неприятны.
— Значит, теперь твоя мама выйдет за Кей Эла? — спросила Мэл. — Ты ничего мне не рассказываешь, а я умираю от любопытства.
Эм вздохнула.
— Думаю, они поженятся. Но не сейчас. Вообще-то мама отказывается, и я ей верю, потому что она обещала больше не врать, но готова спорить, что Кей Эл ее уговорит. Наверное, это случится к следующему лету, потому что тогда будет готов дом, и Фебе будет где бегать, а я смогу каждый день встречаться с Анной. Кей Эл говорит, что маме некуда деваться, а он никогда не врет.
Мэл выпрямилась.
— Постой, — сказала она. — Если ты переедешь в деревню, значит, мы с тобой больше не увидимся?
