Наконец на подъездной дорожке показался автомобиль из проката, и мать, остановив машину на краю лужайки, побежала к ней прямо по траве. Эм захотелось броситься навстречу, но она решила проявить твердость. Во всяком случае, на сей раз. Она осторожно поставила лимонад на ступеньку, поднялась на ноги и скрестила руки на груди.
Мать остановилась, не дойдя до крыльца, и недоумевающе поглядела на дочь. Эм чуть вздернула подбородок.
— Я так испугалась за тебя. Никогда больше не делай этого. — Голос матери звучал как-то виновато. Эм продолжала молча смотреть на нее, и наконец мать спросила: — Что с тобой, Эм?
Хлопнула сетчатая дверь, и Эм услышала за спиной шаги Кей Эла.
— Твоя дочь устала выслушивать ложь. И она хочет знать, что происходит.
Эм увидела, как по лицу матери заходили желваки.
— Я уж как-нибудь сама справлюсь с воспитанием ребенка, — заявила она, глядя на Кей Эла через плечо девочки.
— Нет, не справишься, и тебе это отлично известно, — ответил Кей Эл. — Именно потому она и отмахала на велосипеде пятнадцать миль, чтобы встретиться со мной.
Мэдди сделала шаг вперед, не отрывая взгляда от Кей Эла.
— Послушай… — прошипела она.
— Он говорит правду, — сказала Эм. — Если хочешь, можешь накричать на него.
Ей показалось, что мать дрожит.
— Эм…
— Кей Эл не обманывает меня, — продолжала Эм. — Просто он больше знает, чем я. Он сказал, что тебе ничто не грозит, а сам очень за тебя боится. Но он говорит правду, а ты нет.
Закончив фразу, Эм и сама задрожала. Это были страшные, ужасные слова, но она должна была их сказать.
— Ты все время врешь, — добавила она и, повернувшись, пошла прочь от дома, направляясь к реке и стараясь не плакать. Взобравшись на причал, она скинула туфли, уселась на потрескавшиеся доски и поболтала ногами в теплой воде. Прибежала Феба, и Эм схватила ее за ошейник, чтобы собака не упала в реку. Она прижала к себе теплое подрагивающее тельце, изо всех сил стараясь забыть о том, что сказала минуту назад.
Мэдди хотела броситься за дочерью, обнять ее; она хотела, чтобы этот упругий комочек бед и несчастий, понуро бредущий куда глаза глядят, вновь превратился в ту Эм, которой она была лишь месяц назад. Увидев, что Эм уселась на край пирса, а рядом устраивается Феба, Мэдди подумала: «Я должна наладить отношения с дочерью, но не знаю как».
— Прекрати ее обманывать, — сказал Кей Эл, и Мэдди тут же излила на него свой гнев, ведь, кроме Кей Эла, ей не на кого было накинуться.
— Ты хочешь, чтобы я рассказала ей о том, что ее отца убили? — крикнула она. — Хочешь, чтобы она узнала, что ее отец был мошенником, что он спал с чужими женами и собирался украсть у меня дочь и увезти в Бразилию? Хочешь, чтобы я рассказала ей о нас с тобой?
— Да. — Лицо Кей Эла помрачнело, и все же он кивнул. — Да, хочу, ведь Эм и без того знает, что в семье стряслась беда. Ты — единственное, что у нее осталось, Мэдди. Если Эм не сможет тебе верить, она окажется в одиночестве, а она слишком мала для этого. И уж коли я вмешался в вашу жизнь, позволь сказать тебе кое-что еще. Эм вовсе не такая хрупкая. Ты обращаешься с ней так, будто она в любую минуту может рассыпаться. Я знаю, ей пришлось немало пережить, но Эм крепка, словно старый башмак — нужно лишь быть честной с ней, не лгать, и тогда у нее все будет в порядке.
«Нет, только не это». Мэдди отступила назад.
— Я не могу сказать дочери, что ее отца убили. И не скажу, — произнесла она.
— Тебе и не придется, — ответил Кей Эл и уселся на крыльце, чуть сгорбившись, отчего казалось, что он внезапно постарел. — Я уже сказал ей.
— Что? — Мэдди похолодела.
Кей Зл посмотрел на нее снизу вверх, и Мэдди поняла, что он не страшится ее гнева.
— Эм сама спросила, — устало пояснил Кей Эл. — Ей рассказали об этом в школе, и она хотела узнать, правда ли это. Я не стану обманывать твою дочь, Мэдди. Никогда и ни за что. Даже если ты меня возненавидишь.
От ярости у Мэдди затряслась голова.
— Как это любезно с твоей стороны, — процедила она. — Должно быть, сейчас ты восхищаешься собственной честностью. Ты даже не представляешь…
— Я отлично представляю, что это такое — выслушивать ложь! — рявкнул Кей Эл. — Уж я-то знаю, каково это — смотреть на любимого человека и понимать, что он лжет, потому что не доверяет тебе. Но я ни за что не сделаю такого с твоей дочерью, даже не надейся.
Кей Эл по своему обыкновению вывернул все наизнанку, но у Мэдди не было времени отстаивать свою точку зрения, поэтому она сказала:
— Послушай, ты. У нас с Эм все хорошо. Мы не нуждаемся ни в тебе, ни в твоей помощи. Так что, будь добр, оставь нас в покое.
Он поморщился, словно от зубной боли, но все-таки возразил:
— Может быть, я не нужен тебе, но твоей дочери нужен. И мне очень хочется быть нужным ей. Если мы с тобой не найдем общий язык, что ж, я готов смириться. Но не вздумай становиться между мной и Эм. Уж мы-то сумеем понять друг друга.
Он сидел на крыльце, хмурый, но решительный, и Мэдди в первый раз посмотрела на него по- настоящему. Он сказал, что не намерен оставлять ее дочь одну, чего бы это ему ни стоило. Он вернулся в город ради Эм, и Эм поверила ему и убежала из дома, чтобы встретиться с ним.
«Я тоже верю ему, черт побери», — сказала себе Мэдди. Кей Эл, сильный и упрямый, своевольный и нежный, несносный и невероятно желанный, хотел навсегда взять Эм под свою защиту, и чтобы заполучить его, Мэдди нужно было всего лишь стать прежней Мэдди, которую он знал и любил. Иного выхода не было.
— Я не могу, — сказала она. — Я уже никогда не смогу вновь стать той скучной занудой, какой была двадцать лет назад, не смогу вновь превратиться даже в ту Мэдди, какой была лишь месяц назад. Я совсем не та женщина, в которую ты влюбился в школе. Забудь о ней.
Кей Эл вскинул голову и озадаченно посмотрел на Мэдди.
— О ней? Я уже забыл, — сказал он. — Та, прошлая Мэдди была очень приятным воспоминанием, но ты — не она. Теперь ты — упрямая стервозная истеричка, и чаще всего я просто не знаю, как с тобой быть, взять тебя силой или послать ко всем чертям. Но тут уж ничего не поделаешь — я тебя люблю. Одному Господу известно за что, но все же люблю. И твою дочь тоже. Так что смирись с этим, крошка. — Взгляд Кей Эла стал сердитым, и она едва не расхохоталась, хотя сейчас ей было совсем не до смеха.
«Хватит лгать», — сказал он, и Мэдди задумалась, припоминая две последние недели. Она вспоминала, как жила без Кей Эла, как избегала встреч с Тревой, как лгала матери, притворяясь, что у нее все благополучно, как ее собственная дочь перестала ей верить, как она себя чувствовала час назад. Весь ее мир рассыпался в прах, и Мэдди не хотелось еще раз пережить нечто подобное. Она пыталась защитить Эм, отказавшись от общения с окружающими, но затворничество едва не свело ее с ума, ведь она всю свою жизнь провела в заботливых объятиях Фрог-Пойнта и никогда не знала, что такое одиночество. Что ж, она получила то, чего добивалась — прячась от города, оттолкнула от себя людей.
Она была испуганна и беззащитна, она растерялась и ничем не смогла помочь дочери.
Видимо, наступило время возвращаться к жизни.
— Сиди здесь, — велела она Кей Элу. — Я должна пойти и поговорить с Эм, а ты оставайся на месте, пока я не вернусь.
— Мне некуда идти, — ответил Кей Эл. — Я строю здесь дом.
Мэдди повернулась и зашагала к причалу, готовясь к самому тяжелому из всех тех разговоров, которых она так страшилась и которых было не избежать.
Усевшись рядом с Эм на потрескавшиеся доски, Мэдди сняла обувь и потрогала ступнями прохладную зеленую воду. По ее щиколоткам и голеням распространилось ощущение покоя, от которого
