которая лишила его души! А теперь он, похоже, потерял и рассудок. Он создавал то, чего в принципе не может быть! И потерпел крах, как отец… Наверное, на нашей земле чудес не бывает. Диво — это миф из маминой жизни.
— Ты ошибаешься, Анна, — Глеб подсел к подруге. — Недавно я видел группу молодых оболтусов, каждый из которых сам по себе ничего не нес в душе. Каждый был обычным шалопаем. А вместе они излучали «тепло». Я часто думаю об этом феномене. И знаешь, кажется, я понял, почему не соглашаюсь с тобой, когда ты призываешь индивидов вести людей к призрачному Диву. Общество существующее, и общество, которое представляла твоя мама, это два несвязанных множества. Наше общество укрепилось в правилах и, как бы ни казалось со стороны гадко, оно прижилось на земле. Индивиды видят общество «со стороны». Они не чувствуют единства людей, как долго не чувствовал и я. Невольно они внесли бы в существующую реальность слишком много чужого, придуманного, искусственного. За ними пошли бы многие, я уверен. Началось бы паломничество к новым богам, которые по сути своей ничем не отличались бы от прежних. Любой идол, как бы высок ни был его пьедестал, служит человеку, а не ведет его за собой. Идея «я есть центр мира», так старательно насаждаемая в умы, кроется даже в самом названии «индивид». Таким образом, индивиды усугубили бы распад нашего общества на миллиарды крошечных ячеек, не способных увидеть мир целиком. А это и есть гибель человеческой цивилизации.
— Глеб, — Анна во все глаза смотрела на друга, — так ведь ты — то самое Диво, о котором мечтала мама! Все, что ты говоришь и делаешь, это как в Тамариной сказке!
Он откинулся на спинку дивана и устало качнул головой.
— Орион пересказал мне ее сказку. Понимаешь, меня рисовали для чужой земли, а я пошел по нашей. Я хотел влиться в жизнь, взглянуть на мир глазами людей, и стать своим для них. Даже если со мной и растет какое-то «диво», то оно — дитя человеческое.
Анна опустила голову на руки и задумалась. Глеб задремал.
Громкий стук в дверь выдернул Глеба из короткого глубокого сна.
— Анна, оставайся с Тамарой здесь и ни под каким видом не покидай эту комнату! — мгновенно среагировал он и шагнул в коридор.
Охранник, один из тех, кто проводил «зачистку», попятился от неожиданности. Без шлема и бронежилета, с горящими ужасом глазами на выбеленном рябом лице, он выглядел потерянным и беспомощным.
— Доктор Потемкин, у нас, кажется, инфицированный, — сбивчиво доложил он.
— Вы велели сообщить, если…
— Идем.
Глеб направился в учебный класс, где временно обосновались трое военных.
— Доктор Потемкин, мы что же… все?
— Спокойно, парень. Нет оснований заказывать панихиду, — он остановился и доверительно посмотрел на перепуганного охранника. — Ты же солдат. Хладнокровный, сильный, умелый представитель самой мужественной профессии. Как тебя зовут?
Тот был застигнут врасплох.
— Рядовой Кулибин!
— Во, видал, и фамилия у тебя историческая. Солдатская смекалка, брат, еще в русских сказках воспета. Давай, соберись. Нам понадобится твоя помощь.
Глеб удовлетворенно посмотрел на плоды своего «труда» и двинулся дальше. Рядовой Кулибин энергично зашагал следом.
Одного взгляда на больного было достаточно, чтобы признать два факта: во-первых, вирус существенно отличается от своего собрата, убившего Стаса, и, во-вторых, шансов на спасение у бедолаги нет. Глеб не подал виду, когда оба открытия окатили его, как ушат ледяной воды.
— Когда он заболел? — спокойно спросил «доктор Потемкин».
— Мы спали тут, он вдруг захрипел. Поглядели, а у сержанта… это, — сообщил рядовой.
Глеб посмотрел на настенный хронометр, на умирающего и пришел к третьему неутешительному выводу: вирус поработал всего семь часов, а покрытый язвами и отеками человек уже при смерти. Внимание привлек третий солдат, старательно прячущий от глаз доктора руки.
— У тебя что? — Глеб насильно развернул его кисть.
Водянистые красные припухлости облепили кожу, а приглядевшись, Глеб заметил похожие отметины на шее и щеках несчастного. Солдат закашлялся.
Новоявленный доктор обернулся к рядовому Кулибину и приказал снять гимнастерку. Тот, передергиваясь от напряжения, стянул одежду и предоставил мускулистое тело для осмотра. Признаков инфекции Глеб у него не обнаружил. Пообещав вернуться с лекарствами, он запер всех трех в помещении, отошел подальше и привалился к стене.
Паника.
Осознав свое состояние, Глеб сжал кулаки. Чувства и эмоции здесь не помогут. Требовалась полная концентрация сил и вся мощь логического анализа. А аналитический модуль давным-давно канул в небытие вместе с ассоциативной базой и прочими атрибутами прежнего существования.
Я должен мыслить холоднокровно, четко и уверенно, — сказал он сам себе. — Ошибки не допускаются. Итак, дано: нестабильный вирус-мутант, созданный в лабораторных условиях; результат действия — летальный исход; времени нет.
Глеб потряс головой. Анализ не строился, данные забивались приблизительными абстрактными картинами, обрывками воспоминаний о вчерашних исследованиях и прочей побочной информацией.
Да черт возьми! Тут полно ученых, химиков, биологов! Неужели мы не одолеем эту заразу!
Решение.
Оно всплыло неожиданно и совершенно отчетливо: организовать людей на борьбу со смертельной бедой.
Медицинская бригада, поднятая по тревоге, собралась в палате, куда вызвал их Орион. Глеб без лишних эмоций обрисовал ситуацию.
— У нас даже костюмов биологической защиты нет! — врач беспомощно встряхнул руками, будто возносил молитву к небесам.
— Я туда не пойду! — испуганно воскликнула его ассистентка.
— Туда пойдут те, кто готов, невзирая на опасность, помочь людям, — отрезал Глеб. — Мне нужны только добровольцы. В текущий момент первая задача — обеспечить более или менее изолированное помещение для пострадавших и оказать посильную помощь. Мы не знаем пока, как передается вирус, и что он из себя представляет. Исследование займет несколько часов. Это уже вторая задача.
Врач нервно пригладил взъерошенные волосы. Ассистентка в растерянности оглянулась на мужчин, вздохнула и, сконфузившись, спрятала глаза.
Высоченный хмурый санитар молча вытащил из шкафа носилки.
— Ну, док, двинули, что ли? — пробасил он.
Глеб проводил медиков взглядом.
— Орион, кого из сотрудников мы можем привлечь к работе?
— Главного генетика, — сразу же ответит тот. — Начальника биологической лаборатории и группу химиков из третьего сектора.
— Давай их всех сюда.
Орион рванулся к коммутатору, но что-то сообразив, оглянулся на друга.
— Я могу послать «SOS» в центр, минуя терминалы Филиппа!
Глеб нахмурился. Эта мысль приходила ему в голову, но принять решение не давал один вопрос, который он и задал Ориону.
— А как они отреагируют на заявление о боевом вирусе-мутанте, выпущенном черт знает откуда в изолированной секретной лаборатории при сомнительных обстоятельствах?
Молодой человек опустил руки.
— Я тоже не знаю, — кивнул Глеб. — Нам надо посоветоваться с кем-то более опытным. А пока — за дело своими силами.
Через час три из пяти научных секторов бурлили человеческими эмоциями и мыслями. Орион не
