— Эй, кто там! — крикнул Нур, и тут же появились женщины. — А ну-ка, Хрисанта, накорми гостей и обогрей! Видишь, как они промокли!
Переодевшись в сухое, мужчины расположились у огня. Хрисанта принесла большой кратер с подогретым вином. Все по очереди выпили, начиная с гостей. Хозяева молчали. И Сириск заметил какое-то напряжение, словно Нур чего-то боялся, но не хотел об этом говорить.
— Ты знаешь, Сириск, — сказал наконец Нур. — Все мне понятно… И то, что ты посол, и то, что ты едешь по своим делам. Только прости уж, непонятно, почему вы подъехали со стороны моря? Ведь не вплавь же вы перебрались через бухту вместе с лошадьми? И еще… Почему у этого мальчика скифская одежда? Что-то не похож он на посла.
Все четверо мужчин серьезно посмотрели на Сириска. Он молчал. И пауза эта всем показалась слишком длинной.
— Что же ты молчишь, Сириск? — спросил за всех старший брат.
— А что у посла не может быть тайных дел? — Сириск решил не защищаться, а нападать.
— Еще ни один скиф не ушел отсюда живым! — это произнес тоже старший брат, и остальные с ненавистью уставились на Скилура.
— Что это за волчонок? — Нур встал и подошел ближе к мальчику. — Ответь нам, Сириск!
— Этот юноша — выкуп.
Сириск сказал это спокойно, почти безразлично, словно речь шла о баране или о десятке драхм, которыми выкупают бедных пленных.
— За кого же выкуп?
— За Пифострата. Говорят, он жив и находится в плену у скифов, — Сириск дружески улыбнулся, глядя прямо в глаза Нура. — А бдительность ваша похвальна, я обязательно передам Евфрону какие вы молодцы!
Напряженность вроде бы спала.
— Будешь тут бдительным! — вновь заговорил старший брат. — Уже третий раз восстанавливаем усадьбу после нападения скифов. Будь они прокляты! Бездельники и шакалы! Пока будет жив хоть один скиф, не будет у нас жизни.
Во время всего этого разговора Скилур не проронил ни слова. Он даже перестал есть. И изредка, исподлобья, поглядывал на Сириска.
— Ну что ж, гости, — поднялся наконец Нур, — вот тут ваши лежанки, ложитесь спать поближе к жаровне.
Остальные тоже встали, и вскоре в комнате не было никого, кроме Сириска, Диафа и Скилура. Женщины быстро убрали со стола и постелили им постель на невысоких лежанках, расположенных вокруг жаровни. Красноватый, теплый свет струился сквозь отверстия жаровен. Уставшие за последние дни, трое беглецов, казалось, мгновенно заснули. Небольшой светильник слегка мерцал в углу. Дождь ослаб, но все же временами еще стучал по крыше.
«Не спать… не спать… не спать…» — Сириск твердил про себя эти слова, понимая, сколь опасна была ситуация, в которую они попали.
— Ты не спишь, хозяин? — Диаф тоже не сомкнул глаз.
— Нет, — также тихо ответил Сириск.
— Ты слышал стук копыт?
— Нет, — Сириск напряженно вслушался в ночь.
— Один из этих братьев куда-то уехал. Я думаю, надо уходить.
Сириск легким толчком разбудил мальчика.
— Тихо. — Он приложил палец к губам. Скилур все понял. Беглецы беззвучно привстали, но тут какой-то шум за дверью заставил их мгновенно лечь. Дверь тихонько отворилась.
— Спят, голуби! — это был голос Нура.
— Надо бы оружие у них забрать, — ответил другой голос.
— Это невозможно. Видишь, мечи они так и не сняли, а луки и стрелы под овчиной в головах. Ладно, пусть себе спят. Утром все будет ясно.
— Будь моя воля, этого скифского ублюдка я бы хоть сейчас…
— Не торопись! — хозяева тихо вышли. Дверь осталась чуть приоткрыта.
Путники довольно долго лежали молча. В доме все стихло. И только дружный храп все громче доносился из соседней комнаты.
— Пора, — прошептал наконец Диаф.
Они беззвучно встали. Искать свою одежду было некогда. Да и та, что дали им женщины, была вполне сносной. Сириск снял меч и передал его Скилуру. Мальчик удивленно посмотрел на грека и тут же с радостью прикрепил меч себе на пояс. Беглецы извлекли луки и гориты со стрелами
Кони мирно стояли у коновязей, отдохнувшие и сытые.
— Может быть, возьмем их коней? — предложил Скилур и наткнулся на ответный, суровый взгляд.
— А как же насчет города-порта? — с едва заметной иронией сказал Сириск. — Свой будешь строить или Херсонес будешь воевать? А, царь Скилур?
Краска стыда бросилась в лицо мальчику. Явно смущенный, он вскочил на вороного, и вскоре все тихонько, подбадривая лошадей пятками, выехали из усадьбы. И тут они увидели человека. Это был явно раб. Видимо, он охранял отару, что была загнана в небольшую пещеру под скалой.
Они молча проехали мимо. Раб, ничего не поняв, проводил их долгим взглядом. Собаки же, приняв их за своих, не лаяли. Когда усадьба скрылась за лесом, беглецы пустили коней в галоп и вскоре растворились в предутреннем тумане. Ветра уже не было. Только сырость и холод напоминали о вчерашней непогоде. Долго скакали путники по оврагам, огибая перелески, пересекая пологие ковыльные холмы. Когда уже совсем рассвело и потеплело, усталость навалилась на всех. Но они ехали, опасаясь погони. Диаф ехал впереди, Скилур — за ним. И замыкал, как всегда, Сириск. В полдень мальчик слегка придержал лошадь и поравнялся с греком.
— Я вижу, ты что-то хочешь сказать, Скилур?
— Да, — мальчик слегка был смущен. — Я хотел сказать, я теперь не считаю, что все греки… что их всех надо убивать… я…
— Хорошо, Скилур… — Сириск видел, как нелегко было мальчику говорить. — Я ведь это без слов понял, еще там, у коновязи. И ты знаешь, у нас, у греков, совестливость и скромность — это высшая добродетель для юношей. Я рад за тебя, Скилур!
Потом они долго ехали молча. И наконец Скилур сказал:
— Ты доверил мне меч, но я хочу вернуть его.
— Я по-прежнему верю тебе, Скилур.
— Нет, я не об этом. Если случится какая-нибудь беда по пути, он для меня тяжеловат. А вот лук со стрелами — в самый раз. И стреляю я неплохо.
— Что ж, — Сириск снял горит и передал его Скилуру. Юноша вернул греку меч.
А день разгорался все ярче. Он был ясным, и солнце пригревало все сильнее.
— Отдохнуть бы, — предложил Скилур. — Надо выспаться.
— Пора, — согласился Сириск.
Они спешились. Буйная трава, прогретая солнцем, приняла их в свои объятия. И лишь Диаф бормотал что-то об опасности, о возможной погоне. Но сладкий божок Гипнос, этот коварный шутник, свали их в буйные травы, и беглецы заснули, убаюканные легким ветерком и ароматом буйных трав.
…Еще сквозь сон Сириск понял: случилась беда. Диаф тряс его за плечо. А страшный сон никак не исчезал. Ему чудилось, что Сострат, принявший облик змеи, все жалил и жалил его, а он отбивался руками.
