Гелика, все поняв, рванула вниз. Шум погони уже нарастал, и она хорошо знала: бить врага нужно сверху, когда он карабкается на гору. После чего быстро уходить вниз, под защиту стрел подруги. Под защиту горы. Гелика тенью слетела по косогору, уклоняясь от веток. Поднялась на следующую гряду и спешилась.
Алкесту не надо было привязывать. Как умный товарищ она стояла у дерева, и только мелкая дрожь выдавала состояние животного. Гелика отвела ее чуть ниже. Набросила узду на ветку, вернулась на вершину гряды. Сняла лук и выбрала место среди двух деревьев.
В это время дикий вопль огласил утренний лес. Затем сквозь конский топот — еще крик и еще вопль. Донесся шум свалки, заржали кони, затрещали ветки. А Гилара уже неслась вниз. Вскоре она проскакала мимо Гелики, лишь показала рукой направление своего хода. Девушка кивнула в ответ. Немного погодя, она услышала грохот копыт по камням. Это приближалась погоня. Ойорпаты, видимо, учли потери от Гилары и слегка рассыпались по склону. Это замедлило их ход. Гелика увидела: мелькая сквозь листву орешника, пригибаясь к гриве, появилась первая всадница. Не спеша, аккуратно прицелившись, Гелика пустила первую стрелу. Она не видела куда попала, только услышала дикий вопль. Вторая ее стрела, щелкая о листья, тоже нашла свою жертву. И снова — крик и ржание, удар тела о землю. А с двух сторон уже слышен топот копыт. «Хотят взять в подкову», — пронеслась мысль. Третью стрелу Гелика выпустила вбок, на шум копыт. И ржание указало, что стрела, по-видимому, попала в лошадь.
Гелика, помня правило, не выпускать больше трех стрел, кинулась к Алкесте. И вот она уже несется верхом, только ветер свистит в ушах, да шорох стрел по листьям, да щелчки их о стволы слышались сзади. Но деревья спасали от летящих в спину гонцов Таната. И спуск с горы помогал Алкесте. Вскоре Гелика увидела Гилару. Та махнула ей рукой вниз, по распадку. Погоня явно ослабевала, и Гилара надеялась на отрыв.
И вот они уже несутся рядом. И свист стрел не режет воздух. И топот копыт, и крики за спиной затихли, а слышен только грохот копыт коней Гелики и Гилары. И словно крылья богини Ники толкали обеих девушек вперед, торжествуя их маленькую, но столь многозначительную для них победу.
АМАГА
Шатер с алым верхом, украшенный золотом и мехами, стоял на лужайке недалеко от реки. Был тихий летний вечер. И только кони, стреноженные, мирно паслись всюду. Отряд Амаги, утомленный беспримерным броском из Годейра в Неаполь, измученный битвой и, наконец, отступлением, спал мертвецким сном. Только часовые ходили вокруг лагеря. Сарматки оказались выносливее своих соплеменников. И в первую смену Амага назначила их. Сириск, не менее других утомленный переходом, спал на ковре. Он и Диаф пытались дождаться царицу, но так и заснули не раздеваясь.
Амага вошла в шатер. Следом вошли Мирина и Киркера. Все трое переглянулись. Чуть заметная улыбка коснулась уст Амаги. Царица жестом указала на Диафа. Девушки разбудили его, и вскоре в шатре остались только Амага и Сириск. Царица присела на колени напротив. И долго сидела так, глядя в лицо юноши. Наконец она взяла его за руку. Сириск открыл глаза.
— Прежде чем спать, не хочешь ли искупаться, друг мой? — сказала Амага.
Она сняла шлем, и золото ее львиной гривы рассыпалось по плечам, притушило блеск панциря. Сириск встал, и они не спеша вышли из шатра. Мирина и Киркера в полном вооружении стояли у входа. Едва заметный жест и телохранительницы удалились в соседний шатер. Только тихие воды реки и алый воздух заката, и глаза Амаги заполнили все вокруг. Сириск не мог оторвать глаз от царицы. А она вела его за руку, ни слова не говоря.
Песчаная отмель. Рядом лужайка, покрытая мелкой, зеленой травой. И широкая река медленно несет свои тихие воды.
— А что, Сириск, не видел ты, как купаются царицы? — тихо с улыбкой спросила Амага.
— Нет, — как завороженный ответил он.
— Смотри же, тебе можно! — Она усадила юношу на пригорок, а сама пошла к песчаной отмели.
Солнце уже почти зашло за горизонт, но его алый, все заполняющий свет разлился повсюду. Аромат летних трав и предвечерней свежести пьянил, и Сириск увидел то, чего не видел никто и никогда. Амага подняла обе руки вверх, точно приветствуя солнце. Щелкнули застежки. Золотой панцирь упал на песок. Она сняла меч, вынула из ножен, отпустила двумя пальцами рукоятку. Меч воткнулся в песок. Алый, короткий хитон точно вспыхнул и вместе с поясом у мал к ногам. И не стало гордой царицы. Богимя любви Афродита, слегка колыхнув полной, красивой грудью, беззащитная и прекрасная, позвала его к себе. И тут же растворилась в пурпурных брызгах. Она плыла, и Сириск не мог догнать ее, так сильны были ее движения. Точно сама наяда вселилась в эту женщину. Она оглядывалась, и улыбка и смех слетали с ее губ.
— Ты же дитя моря! Или не сможешь догнать?
И вдруг она снизила силу гребков. И он догнал ее, поплыл рядом. И рука его касалась то гибкой спины, то трепещущего бедра, то тяжелой и горячей груди женщины.
Но вот они коснулись ногами песка. На той стороне реки было пустынно. Они не спеша вышли на берег, поросший травой и летними цветами. Он хотел сказать что-то, но она приложила пальчик к губам.
— Не спугни Киприду, Сириск, — прошептала она. — Ты чувствуешь, как крылья ее обдувают нас ветром эфира? Не думай ни о чем…
Они лежали на ложе в шатре. Амага медленно наливала розовый элей в ладошку, и умащивала тело Сириска, как если бы он был прекрасным цветком.
— Я подумал, царица… Завтра мы будем в Годейре… И я не думаю, чтобы тайна наша…
Амага сдержанно засмеялась.
— Это смешно?
— Неужели ты думаешь, Сириск, я надеюсь пережить завтра? — непонятный, гибельный восторг осветил всю ее изнутри.
— И ты идешь на это?
— Вся моя жизнь, Сириск, с того дня, как я стала женой этого чудовища, не стоит и мгновения этой ночи, этого дня, этой реки, этого утра. И еще… Мидоссак все знает.
— Откуда он может знать?!
— Тут были люди Сострата, — тихо сказала царица.
— Понятно, — тихо откликнулся Сириск.
— Давай помолчим, — прошептала она. С нежностью Амага умыла лицо Сириска элеем и уже после этого сказала:
— Он и послал меня в Неаполь, чтобы я там погибла. Да и можно ли было с двумя сотнями воинов на что-то рассчитывать? Да еще после изнурительного ночного перехода верхом?
— И все же ты убила Агара…
— Это чудо и везение… и Агнесса.
— Ты знаешь, — лицо Сириска омрачилось, — Агар погиб, когда в душе его уже не было зла.
— За что и люблю тебя, душа моя! Ты в жизни такой, как я в душе. Значит, ты и Агара смог обратить в свою веру? И вот еще что, друг мой, тебе надо немедленно уходить. Прошу тебя! Я знаю все о тебе. Знаю о Гелике. Знаю от Агнессы. И я далека от мысли, чтобы что-то здесь изменить.
Она села рядом на ложе и устремила на юношу теплый взгляд.
— Что же ты предлагаешь мне? — тихо ответил он. — Бежать в ближайшие кусты и наблюдать, как тебя растерзают? Нет, царица, я пойду с тобой до конца. Я ведь не царь, а простой смертный.
Первые лучи солнца блеснули в оконце шатра. Лагерь просыпался.
