крестьянина мало перелетала через околицу. Тогда крестьянство очень мало знало, что делается в городе.
Сейчас дело изменилось, связь между городом и деревней крепнет с каждым днем, вся жизнь связывает город с деревней.
Но надо сказать, что у нас в наследие от прошлого осталась еще очень значительная разница в культурном уровне города и деревни. Последним заветом Ленина было поднять культурный уровень деревни до культурного уровня города. Он говорил, что меняющийся хозяйственный уклад неизбежно приведет к поднятию культурного уровня деревни.
Сейчас на базе наших достижений, на базе коллективизации сельского хозяйства, меняется лицо деревни, другими стали крестьяне, и, когда они вспоминают о старом, они говорят о нем, как о чем-то очень далеком.
Настоящая жизнь ставит целый ряд новых вопросов. Сейчас изменилось лицо деревни, поднялся чрезвычайно культурный уровень, народ стал сознательнее, вся психология перестраивается. Сейчас психология колхозников становится коллективистической, колхозники по своей психологии гораздо ближе становятся к рабочим, чем это было раньше.
Я помню, рассказывала одна работница, которая пришла в деревню после смерти мужа с сыном- Малышом: «Вот на заводе если что случится, там товарищи помогают, а здесь на полосе хоть подыхай: хоть бы кто помог». Так сильна была мелкособственническая психология. Теперь мы видим, что психология колхозников стала гораздо ближе к психологии рабочих. Та разница между городом и деревней, которая была раньше, теперь все глубже и глубже изживается.
Но чего не хватает? Не хватает знания, не хватает культуры. Вопрос о культуре стоит сейчас очень остро. На базе наших достижений, на базе всего нашего строительства мы сейчас можем развивать очень широко культурную работу. Владимир Ильич говорил, что самое важное, чтобы массы сами взялись за дело. И мы как раз видим сейчас громадную активность масс, видим самодеятельность масс.
Я думаю, библиотекари сельских библиотек на опыте лучше меня это знают, они в повседневной жизни видят, как молодежь на селе стремится к знанию, и не только молодежь, но и пожилые колхозники, рабочие совхозов тянутся к книге, к учебе.
А в последнее время стахановское движение особенно подняло стремление к учебе, стремление овладеть знанием. Стаханов ведь тоже был крестьянином, дедушка его мечтал о коне, отец мечтал о коне, и он мечтал о коне — как он коня в своем хозяйстве заведет. А когда пришел в шахту работать, захватила его коллективистическая психология, психология рабочего-шахтера, и стал он подходить к своему станку, к рабочему месту как хозяин, но не как хозяин-единоличник, а как хозяин-коллективист. Когда Стаханов пришел на шахту, он был безграмотный. Стал учиться, и сейчас удалось ему благодаря хозяйскому отношению к труду хозяйски подойти и к общественной работе, достигнуть таких результатов, что имя его стало знаменем.
Это тоже есть стирание грани между городом и деревней. Сейчас надо только приложить все усилия, чтобы пойти навстречу той тяге к знанию, которая имеется у масс. На всех участках культурной работы мы должны поднять это дело на высшую ступень.
В последние годы партия и Советская власть уделяют большое внимание библиотечному делу. Конечно, начали мы с города, начали немного городские библиотеки в порядок приводить. Теперь городская библиотека выглядит иначе, чем раньше: нет прежней замкнутости, больше читален, больше внимания теперь со стороны общественности к библиотекам. Но вот вопрос о деревенской, о сельской библиотеке — этот вопрос надо было выпятить. И практика показала, что вовремя был поставлен вопрос о соревновании на лучшую сельскую, совхозную библиотеку, на лучший район.
В первые месяцы дело шло довольно вяло. Почему? Потому что первые месяцы — это было время уборочной кампании, с одной стороны, а с другой стороны — подготовка к новому учебному году. Первые месяцы ушли больше на то, чтобы завязывать связи. А связи надо было завязывать прочные. В одиночку такого дела, как поднятие библиотек на селе, не провести бы Наркомпросу. Надо было, чтобы в это дело включились сельсоветы, учительство, интеллигенция села, профсоюзы. Вообще необходимо было, чтобы библиотека была окружена тем вниманием, которое необходимо для того, чтобы привести дело в сколько- нибудь хорошее состояние.
Опыт работы городских библиотек давал некоторые указания, каким путем надо идти, как надо общественность вокруг библиотек организовывать, как надо подходить к читателю, как работать с читателем. И развертывая соревнование, мы достигли больших практических успехов. Развертывание сети было особенно важно в тех районах, где она была чрезвычайно слаба. Затем очень важно пополнение библиотек книгами, перевод библиотек в лучшее помещение, создание уюта в библиотеке — все это было чрезвычайно важно, и мы все время поддерживали тесную связь с библиотекарями. Приедет с места библиотекарь и с таким увлечением рассказывает, как он добился того или другого, и это увлечение больше всего говорило о том, что дело двигается.
Я все время повторяла нашим библиотекарям — и городским и деревенским, когда они начинали жаловаться, — что «под лежачий камень вода не течет», что жаловаться на недостаток внимания, денег и пр. — это самый плохой путь, «учитесь, товарищи, драться». И сейчас, когда у нас собираются библиотекари, они уже докладывают о том, как они дрались за свое дело; каждый библиотекарь рассказывает, как он добился того-то, как он ходил в сельсовет и там добивался, как он добивался внимания шефствующей библиотеки и т. д.
Не мне вам об этом говорить: каждый из вас, здесь присутствующих, — борец за библиотечное дело.
Позвольте вас, борцов за библиотечное дело, горячо приветствовать.
Товарищи, речь идет не только об улучшении библиотек, не только о росте сети — тут есть работа, которую в цифрах трудно отразить: это лучшая работа с читателем, это более умелый подход к читателю, это завоевание новых слоев читателей, тех, кто раньше совсем не интересовался книжкой. И в этом отношении, мне кажется, очень многое сделал комсомол. Ведь комсомольцы — это молодое поколение, они выросли в новых, советских условиях, и они очень неплохие организаторы.
Библиотечное дело — это такое дело, которое заставляет людей этого фронта учиться, потому что на них напирают читатели. У читателей масса запросов: выходят новые книги, говорящие о перестройке всей жизни по-новому, — об этих книгах приходится говорить, на них учиться, причем учиться самостоятельно. На курсы куда уедешь? У меня была одна делегация колхозников, выступала молодая председательница колхоза и говорила, как она хочет учиться, как добивалась путевки на курсы. «Получила, — рассказывала она, — наконец, путевку в школу, нужно ехать, а ко мне пришли колхозники, с которыми я работала, и говорят: «Маша, да как же ты уедешь: силос надо запасать, мы без тебя не сделаем, сейчас нельзя тебе уезжать, без тебя не обойтись». Я ночи три не спала, все думала, уезжать или не уезжать: с одной стороны, учиться страшно хочется, а с другой — уеду, не сделаю того, что нужно. Подумала и осталась».
Для таких вот работников, как Маша, важно создать такие условия, которые помогли бы ей на месте учиться. Нужно, чтобы была библиотека, школа, помогающие ей в учебе. И если потом она уедет, то не на три-четыре года, а уедет на несколько месяцев, чтобы то, что она приобрела на селе, систематизировать, получить добавочные знания.
Из данного примера видно, как сейчас важно, чтобы наши люди, ударники колхозных полей, которым трудно оторваться от работы (а учиться надо!), могли это делать на месте. Для этого важно все участки культурного фронта на селе укреплять и укреплять. В одних цифрах эту большую работу, которую надо провести, не отразишь. Соревнование на лучшую сельскую библиотеку это показало.
Может показаться, например, если судить только по цифрам, что учительство в нем не принимало участия, а на деле оно участие принимало. (Голоса: Учительство активно помогает.) Одно письмо на меня произвело особенно сильное впечатление, письмо из Челябинской области.
Учителя писали о том, как они создавали новую библиотеку. Нашли какой-то домишко в три комнаты и устроили в этом домишке собственными силами вместе с техническими служащими библиотеку. Они привели ее в хорошее состояние. И видно, с какой любовью это делалось. Из одной комнаты раздевальню сделали, в другой — библиотеку, в третьей — читальню. Отделали, чисто все. И ребята им помогали. Сначала они библиотеку открыли для ребят главным образом. А потом пришли колхозники: «Вы, что же, открываете библиотеку только для школьников в перерывы между уроками? Мы тоже хотим читать». И пришлось
