– Да ладно тебе, у тебя-то ничего не пропало!
– У меня не пропало, а у тестя мово энта тварь кобеля цепного стащила – забыл, что ль? Прямо с ошейником уволокла, а ошейник-то я ему подарил. Хороший был ошейник, еще долго прослужил бы…
– …Хоть бы колдунья приезжая что сделала, управу какую нашла!
– Да что та колдунья может?! Вот если б Наталина! Уж она б такого не допустила…
– Да ладно, не видал, что ль, как сэр лыцарь с колдуньей связываться-то поостерегся? Стало быть, хорошая колдунья, не из последних! Этот-то барон, как его там… Он же с белым крестом, а они, сами знаете, колдунов ни в грош не ставят.
– А все ж Наталина наша не подвела бы. Дурень он, этот Лепес, что от такой девки отказался!
– Ты это, потише, он мой свояк все-таки…
– Вот я и говорю – дурак твой свояк.
– А тебе самому бы хотелось, чтоб жена колдуньей была? А-а, вот то-то!..
В оригинале все эти высказывания были приправлены не вполне нормативной лексикой и бульканьем того, что здесь называли пивом.
Корчмарь заметил наконец Ивону и, дабы не гневить судьбу в лице волшебницы, удивительным, доступным только работникам подобных заведений способом просочился к ее столу.
– Чего, э-э… госпожа изволит? – подобострастно спросил он.
– Поесть, – коротко ответила Ивона, – и они тоже, – она указала на Дерриэна с Нимравой.
– И выпить?.. – спросил корчмарь.
– Квасу. – Ивона подбросила на ладони серебряную монетку и вновь поймала ее. – Да, кстати. Кто такая эта Наталина?
Корчмарь, уже повернувшийся было в сторону кухни, остановился и на секунду-другую задумался.
– Ведьма, – с трудом облек он свои мысли в слова. – Ну, или колдунья, ежели вам так больше нравится. Поселилась у нас в деревне, прижилась было, даже каким-то хозяйством обзавелась. А потом ейный хахаль дал ей от ворот поворот – она и уехала.
Ивона проводила удаляющегося корчмаря взглядом.
– А я хотел вина заказать, – разочарованно пробормотал Дерриэн.
– И не мечтай, – обернулась к нему Ивона. – Вина здесь нет, а с другим спиртным лучше не экспериментируй.
– Ага. Ты слышала, – сменил тему Дерриэн, – барон здесь.
– И слышала, и видела. А! – догадалась Ивона. – Так ты и есть тот сбежавший слуга?! А ты, – она посмотрела на Нимраву, – стало быть, колдунья, которая его опоила…
– Что, правда опоила?! – ужаснулся молодой человек.
Нимрава подперла подбородок ладошками, придав лицу нарочито-мечтательное выражение.
– Не могла удержаться, – промурлыкала она, – такой хорошенький!
И продолжила уже нормальным голосом, с улыбкой глядя на округлившиеся глаза юноши:
– Да шучу я! Не умею я никого опаивать.
– Но ты же травница?! – почти в один голос, но с разными интонациями спросили Дерриэн и Ивона.
– Я знаю травы, – серьезно ответила Нимрава, – умею их искать и собирать. Но представления не имею, что там потом с ними делают аптекари!
– Может, оно и к лучшему, – проворчал Дерриэн.
Внезапно дверь корчмы с треском распахнулась, едва не пришибив одного из завсегдатаев.
– Там!.. Там!.. – ворвавшийся в помещение селянин никак не мог перевести дух и закончить фразу. – Там… такое… это… оно телка жреть!
Через открытую дверь доносилось приглушенное расстоянием мычание. Народ, какой еще держался на ногах (пришли-то, конечно, о новостях посудачить, но ведь в корчме грех не выпить), повалил на улицу.
– Тьфу ты, пропасть! – Ивона вскочила из-за стола. – Ведь эта тварь уже ела утром!
С сожалением подумав о несостоявшемся ужине, девушка выбежала через заднюю дверь, чтобы не задерживаться в толпе. На улице коровий рев стал не в пример слышнее и позволял без труда определить направление к месту происшествия. Мысленно проклиная всех рептилий и коров в мире и стараясь не угодить в коровьи лепешки, Ивона завернула за угол и едва не налетела на старосту Мокия, созерцавшего жуткое зрелище.
На этот раз виверна явно увлеклась. Какой-то местный недотепа привязал к забору телушку, которую рептилия и избрала очередной жертвой своего неуемного аппетита. Однако кусок оказался великоват, и теперь телка истошно мычала и прыгала не хуже козы, одновременно стараясь порвать привязь и сбросить со спины тварь. Виверна же, изначально собиравшаяся в своей манере перекусить жертве шею, теперь судорожно цеплялась за коровью спину изогнутыми когтями и размахивала крыльями, пытаясь сохранить равновесие.
Собравшийся народ не мог безмолвствовать. Из чего бы корчмарь ни готовил свое пойло, алкоголь там, несомненно, присутствовал. И теперь, разгорячив кровь селян, он заставил их забыть про мифический «ядовитый шип, как у скорпия» в хвосте виверны, но зато подогрел их желание проучить проклятых
