– А почему именно виверна? – спросила Нимрава.
– Понятия не имею, – пожала плечами Ивона. – В принципе, это может быть любое существо сходной массы.
На улице раздался шум – вероятно, виверну, пролетавшую над деревней, заметили.
– Проклятие! – сообразила вдруг Ивона. – Надо предупредить этого болвана, с кем он имеет дело! И еще кое с кем поговорить…
Однако она опоздала: зал корчмы оказался практически пуст. Корчмарь деловито подметал с пола остатки разбитого глиняного кувшина.
– Доброго утра вам, госпожа волшебница! – проговорил он, прерывая свое занятие.
– А где… все?
– За ящером отправились, вестимо! Паренек какой-то сказывал, будто видал однажды, в какую падь виверны летают. Да и обещал показать. Вот они все и умчались!
– Ладно… – Девушка присела за ближайший стол. – А не подскажешь ли, как найти некоего Лепеса?
– Отчего ж не подсказать, – охотно отозвался корчмарь. – С лыцарем Лепес и помчался, в первых рядах. Потому как зол он на ту виверну – ведь как раз у него ящер и потаскал больше всего скотины.
Прошло уже больше полутора часов, а мужики, переговариваясь, все еще плелись по тропе. Тропа, как водится в здешних краях, то карабкалась на склон, то ныряла в очередную падь. Да притом еще и петляла, как безумная, – во многих местах по прямой было не пройти. «С горки – на горку…» Да и человеческая ли это тропа? Вряд ли…
Рыцарь злился, но поделать ничего не мог: куда идти – ему было неизвестно, оставалось лишь полагаться на то, что это знают селяне, за которыми он был вынужден плестись. Необходимость идти пешком также не способствовала его хорошему настроению – рыцарь привык передвигаться верхом, но здесь, в отрогах Прейских гор, на коне не погарцуешь.
Между тем боевой запал у селян начал проходить. С утра он еще как-то поддерживался невыветрившимся хмелем и праведным гневом по поводу вчерашней наглости виверны, но после полудня резко пошел на убыль. Вспомнился опять же и легендарный ядовитый шип, которого никто, впрочем, в глаза не видел и уж тем более его действие не проверял. Сложность окружающего рельефа тоже не добавляла путникам бодрости. Пожалуй, прежнюю целеустремленность сохранял только Лепес, ну и, разумеется, барон.
– Эй, а мы туда идем-то? – вдруг опомнился один из мужиков. – Где этот пацан, что дорогу собирался казать?
– Дак ить он с нами не пошел, – отозвались сзади. – Боится, мол. Сказал, куда идти, да и слинял.
– Знамо дело, боится! – проворчал первый мужик. – Вот вернемся – отыщу да взгрею, чтоб за слова свои отвечал!
– А чей это пацан-то был? – поинтересовался кто-то. – Лепес, ты не видал?
– Не, не признал, – ответил Лепес, – но я и не приглядывался особо. Может, из соседнего села?
– Это из какого же? – зашумели в толпе; но, идея понравилась, послужив вполне достойным объяснением того, что в Цемсах парня никто не признал.
– Ну, долго еще?! – окрикнул их сзади рыцарь.
– Да откуда ж мы, господин барон… – начал было мужик, которому Лепес приходился свояком.
– Тихо! – вдруг приказал шагавший впереди всех Лепес, останавливаясь и предостерегающе поднимая руку.
Тропа неуверенно, словно сомневаясь в правильности своего направления, выбиралась на довольно ровный каменистый уступ, напоминавший гигантскую каминную полку. С трех сторон его амфитеатром окружали скалы, поросшие тщедушными березками и мощными папоротниками. Четвертая сторона обрывалась вниз на добрые двадцать саженей. Там, под обрывом, беспорядочно громоздились каменные обломки, проросшие бесчисленными перистыми листьями орляка и щедро усыпанные костями и черепами косуль, коз, лисиц, зайцев и собак. А на самой «каминной полке» спокойно восседали виверны.
Не один, не два, а не менее дюжины ящеров – от детенышей величиной с крупного гуся до патриархов длиной немногим менее трех саженей, – синхронно повернули головы в сторону пришельцев и воззрились на них с явным неодобрением.
– То-то они такие голодные, – проговорил за спиной у Лепеса владелец арбалета и с оправданным сомнением посмотрел на свое оружие. – Эка ж их, гадов, наплодилось!
– Что вы стоите?! – рявкнул барон, пытаясь протолкаться по узкой тропке вперед. – Бейте их, пока не взлетели!
Мужикам, замыкавшим шествие, стало любопытно, что там впереди. И они начали проталкиваться вслед за рыцарем, лишая своих односельчан, уже насмотревшихся на виверн, возможности поскорее убраться из гнездовья ящеров. Сами виверны некоторое время невозмутимо созерцали возникшую толчею, а затем наиболее крупные поднялись на лапы и поковыляли к краю обрыва. И именно в этот момент рвущийся в бой барон пихнул арбалетчика под руку, и злосчастное оружие выстрелило. Болт с хлопком пробил навылет крыло ближайшего ящера. Ящер заорал от боли и неожиданности и рванулся вперед; его пример подстегнул и прочих тварей. Они неуклюже заскакали к обрыву, взмахивая перепончатыми крыльями и хрипло крича, а потом, один за другим, взмыли в воздух, резко отталкиваясь от земли. Небо над головами опешивших людей заволокло громадными тенями; воздух загудел в расправленных «плоскостях»; от взмахов огромных крыльев трепетали листья березок и волосы на головах мужиков.
Барон наконец-то вырвался на открытое место с поднятым мечом, но вся стая уже оказалась вне его досягаемости. Виверны продолжили кругами набирать высоту, игнорируя посылаемые им вслед проклятия. Барон опустил меч и воззрился на селян.
– Вот видите! – выпалил он. – Это трусливые твари, страшные только с виду. Надо было бить их, пока
