— Ах, маркиза! Сама я ничего не видала, а видел Жак. Нет никакого сомнения, что маркиза задушил дьявол. Раньше же, в течение пятнадцати дней, к нему приходило ужинать каждую ночь презренное создание, которое господин Ренуар сбросил в пропасть.
— Но, моя добрая Сузанна, ведь то, что вы говорите — это полнейший абсурд. Мертвые не приходят ужинать с живыми и, в наше время, дьявол никого не душит.
— А между тем, это дьявол свернул шею нашему господину. Только он мог видеть, что делается за запертой дверью.
Затем она подробно рассказала, как маркиз запирался каждый вечер, как у них зародились подозрения и как, наконец, грум решил во что бы то ни стало узнать истину.
— Жак счел своим долгом во всем признаться господину маркизу, хотя бы тот прогнал его за это. Ему жалко было видеть, как наш господин губит свою душу. Но господин маркиз расхохотался до слез и прогнал его, сказав, что Жак был пьян, когда ему померещилось все это. А на следующее утро мы нашли господина маркиза мертвым в кровати.
Несмотря на свой скептицизм и на очевидный абсурд слышанного, Алиса не могла избавиться от чувства страха и от суеверной дрожи. Предложив Сузанне еще несколько вопросов, она встала с дивана.
— Если вы не боитесь, Сузанна, то проведите меня в спальню: я хочу видеть его, — сказала она нерешительным голосом. — А кто же находится при теле?
— Сестра Бригитта из общины св. Винцента согласилась день и ночь читать над телом. Из слуг никто не хотел сделать этого, так как все боятся его.
Поборов нервную дрожь и смутный страх, Алиса вошла в спальню. Кровать стояла теперь среди комнаты. В головах, на двух маленьких столиках стояли зажженные свечи, на третьем, в ногах, лежало Распятие и стояла чаша со святой водой. Шелковое одеяло было заменено белым пикейным, на котором ясно вырисовывалось тело покойного, закрытое газовым покрывалом.
Сестра милосердия прервала чтение и поклонилась молодой женщине. Та, бледная, дрожа всем телом, остановилась в двух шагах от кровати. Видя ее нерешительность, монахиня встала и откинула газ.
Беранже лежал, совершенно уже одетый для погребения. Руки его были сложены на груди и в них было вложено Распятие. Неподвижное лицо его имело в себе что — то привлекательное. Длинные, черные ресницы отбрасывали тень на бледные щеки, а на губах, казалось, застыло, выражение невыразимого страдания. Вообще, в нем не было ничего ужасного, и он был похож на спящего человека.
Вдруг Алисе показалось, что ноздри покойника слегка шевелятся, что ресницы дрожат, и все лицо искажается как бы от напряжения бессильной воли. Испуганная маркиза откинулась назад.
— Но он не умер! Он дышит! — вскричала она.
— О, нет, сударыня! Он несомненно умер. Доктор констатировал разрыв сердца. Только когда я поднимала газ, от движения воздуха зашевелились волосы на голове и бороде, — ответила Бригитта, опуская газ на место.
Алиса преклонила колени и прижалась к краю постели. Она хотела помолиться, но ей мешали ее возбужденные мысли. Она думала о смерти Беранже и о страшной тайне, окружавшей его последние минуты. Вспомнил ли он с любовью и сожалением о своей законной жене? Этого она уже никогда не узнает.
Через минуту Алиса встала и в последний раз посмотрела на лицо Беранже, слабо просвечивавшееся сквозь газ. Затем она вернулась в будуар, выпила чашку чая и легла на диван. Ее сильно занимали странные истории, рассказанные Сузанной. Какой абсурд, что мертвая приходит развлекаться к живому и, в конце концов, убивает его! Такие вампиры существуют только в воображении простого народа. Но куда же исчезла куртизанка? Где прячется она, конечно, с согласия Беранже? Если она поищет в бюро, то, вероятно, найдет там какое — нибудь указание, письмо… Но как открыть его, если всюду наложены печати? Страстное желание немедленно же выяснить это дело овладело молодой женщиной.
Вдруг она вспомнила, что маркиз всегда прятал свою корреспонденцию в секретное отделение, и бросилась в кабинет. Здесь она с удовлетворением убедилась, что на едва заметную замочную скважину секретного отделения не было наложено печати. Что же касается ключа, то она отлично знала, что маркиз всегда носил его на часовой цепочке вместе с другими брелоками. Не раз она видела, как Беранже копался в этом ящике или прятал туда какие — то бумаги. Дорого бы она дала тогда, чтобы знать, что там находится! Теперь же она полная хозяйка и свободно может освидетельствовать таинственный ящик.
Алиса позвала Сузанну и приказала ей принести часы маркиза. Серебряный ключик висел на своем месте между разными брелоками.
После довольно продолжительных поисков, Алиса нашла замочную скважину и повернула ключ. Замок отрывисто щелкнул и доска откинулась.
Ящик был набит разными бумагами. Чтобы лучше ориентироваться, Алиса стала вынимать их и в порядке раскладывать на столе. Здесь оказалась целая переписка с Мушкой, начатые и почему — то не отправленные письма и любовные записки с назначением места свиданий. Неверный муж с поразительным бесстыдством писал их в двух шагах от своей молодой жены, когда та сидела в смежной комнате! Бледные щеки Алисы вспыхнули от гнева, и на минуту она забыла, что писавший все это уже умер. При виде этой массы всевозможных счетов из ресторанов, от модисток, ювелиров, цветочниц, и груды записок, свидетельствовавших о разных мимолетных любовных интригах, перед молодой женщиной раскрывалась вся интимная жизнь Беранже, вся та распущенная и расточительная жизнь, которая не позволяла ему уделять время своей жене.
И такая жизнь началась уже давно! Здесь хранились целые пачки писем, относившихся еще к его холостой жизни, портреты, сухие цветы, женские перчатки, объяснения в любви, на которые он, очевидно, не имел времени отвечать за массой разных любовных интриг. Скольким из этих бесстыдных женщин Алиса пожимала руку, считая их безупречно чистыми! Молодая женщина с отвращением бросила все обратно в ящик и замкнула его. Того, чего она искала, она не нашла: не было ни малейшего указания на переписку после бала. Впрочем, все это был прах прошлого, над которым смерть поставила свой крест.
Алиса была очень утомлена. Она откинулась в кресло и вытянула свои отяжелевшие члены. К тому же, было уже поздно: часы пробили полночь.
Молодая женщина встала, собираясь лечь спать, как вдруг какое — то холодное веяние коснулось ее лица. Что бы это могло значить? В тоже время она заметила, что голос читавшей сестры милосердия умолк.
'Она, вероятно, заснула от усталости и не заметила как отворилось окно. Бедная женщина может простудиться,' — подумала Алиса.
Она понимала, что ей следует разбудить монахиню или закрыть окно, но суеверный страх очутиться одной с покойником приковал ее к месту. На минуту у нее появилась мысль позвонить горничную, но почти тотчас же она устыдилась своего малодушия. Как не стыдно ей бояться покойника и верить глупым россказням?
Алиса решительно откинула портьеру и вошла в спальню, но в ту же минуту остановилась, как окаменелая. Монахиня крепко спала, откинувшись в кресле; книга валялась рядом с ней на полу. Около кровати стояла, закутанная в черную вуаль женщина, в которой маркиза тотчас же узнала Мушку. Мертвенно — бледное лицо ее, обрамленное растрепанными белокурыми волосами, было ужасно. Она старалась наклониться к телу, точно желая поцеловать его, но всякий раз отступала назад, как будто какая — нибудь невидимая сила отталкивала ее. Тогда лицо ее исказилось, она стала извиваться, как змея, и, казалось, носилась, как хищная птица над своей жертвой.
Ужасная посетительница до такой степени была поглощена желанием приблизиться к телу, что не заметила Алису, которая, дрожа от страха, спрашивала себя, не жертва ли она галлюцинации? Она не могла отдать себе отчета, кого она видит: живую женщину или какого — нибудь нечистого духа? Если последнее верно, то, следовательно, крест на груди Беранже мешает подойти вампиру! Вдруг, Алиса вспомнила, что в ее молельной есть древний золотой крест с частицей Св. Мощей, доставшийся ей от бабушки. Она никогда не расставалась с этой семейной святыней и только во время своего поспешного бегства в ночь бала забыла захватить его с собой.
С быстротой молнии она бросилась в маленькую комнату рядом со спальней, которая служила ей
