Только изредка, когда я случайно ловила на себе печальный взгляд Князя, сердце мое сжималось, и я шептала про себя: «Прости меня, прости, если сможешь».
Как-то раз я спросила Люциана, почему мы живем в Замке, на что он ответил, что все дело в Арке и в Договоре, который заключил с Князем отец самого Люциана, и пока Договор не будет расторгнут или пока Князь его не разорвет, мы останемся жить здесь.
Шли года, я взрослела, но не менялась. Постепенно жители замка, если не простили меня, то сменили гнев на милость. И даже сам Князь все чаще заходил к нам, чтобы поиграть в шахматы с Люцианом или посидеть с нами за ужином — сам-то он, будучи вампиром, не ел.
У Князя были женщины. Я за него радовалась. Сейчас я думаю, что, возможно, поначалу он хотел, чтобы я ревновала, но это было невозможно. Уж не знаю, почему Князь так меня любил или хотел, и все же он точно был ко мне привязан. Я выросла у него на глазах, повзрослела, даже была в него по-детски влюблена, но для меня существовал только один мужчина. Однако время лечит, и, хотя я все время была у него перед глазами, Князь был мужчиной и никогда не был монахом. Его всегда окружали женщины — и вампирши, и смертные, они бегали за ним, восхищались им, и он утешился в их объятиях.
А я бегала за Люцианом, как хвостик. Это было похоже на зависимость, но меня это не пугало. Мне было хорошо, когда он просто находился рядом со мной, мне нравилось касаться его, держать за руку. Я ужасно тосковала, когда он покидал замок по каким-то своим делам. Он возвращался, и я бежала к нему, раскинув руки, и бросалась ему на шею, обхватывая руками и ногами. Я смотрела на него с благоговением, любовалась им. Он кружил меня по комнате и смеялся. Я знала: этот смех предназначался только мне одной. Он никогда так не смеялся, когда находился в окружении обитателей замка, редко улыбался. Он был суров, взирал на мир с равнодушием и даже с налетом презрения, но со мной он был другим — открытым, светлым, счастливым.
Бывало, что мы с Люцианом ссорились. Я была юна, мне хотелось развлекаться. Я завела себе подруг среди соседских дочерей, и очень часто мы ездили на охоту в дремучие леса, окружавшие княжеский замок. Со мной на охоте ничего не могло случиться, но девушки были смертными, а я часто об этом забывала, проводила их такими местами, которые не были доступны обычным людям. Я тогда этого не понимала, но просыпались мои врожденные способности Проводника, и я, не задумываясь, стала все чаще и чаще ими пользоваться. Бывало, что девушки отправлялись на охоту одни, без меня, решив пройти той же самой дорогой, что вела их я, и вот однажды случилось несчастье — погибла моя подруга…
Люциан тогда был в отлучке, а вернувшись, выдал мне по первое число. Я долго не могла сидеть, а потом еще дольше дулась на своего строгого Принца. Но позже я пришла к нему и покаялась.
Он долго качал головой, а потом сказал, что раз я не понимаю, какую несу ответственность, значит, я веду себя как ребенок, и наказывать меня он будет соответственно.
Я поделилась с Люцианом своими ощущениями, тем, как я чувствую пространство, и тогда он предположил, что я из тех, кого в других реальностях называли Ходящими-сквозь-миры. И тогда я догадалась, что моя настоящая мать и тетка были из другой реальности. Что свои способности я получила по наследству от родителей. Но никто не мог мне рассказать, кем они были на самом деле. Люциан как-то взял меня туда, куда я так рвалась, подслушав его разговор с Князем. Мы нашли ту самую старуху, но она мне ничего не рассказала такого, о чем бы я не догадалась и сама. Лишь одно я теперь понимала совершенно точно: семья виконта Килби погибла из-за того, что наемникам из другого мира была нужна я. И мне крупно повезло, что меня считали погибшей и что Князь меня приютил и дал защиту.
Странно, что наемники так меня и не нашли, им не помогли даже их колдуны, но, вероятно, их магия накладывалась на мою собственную защитную магию, которой я подсознательно закрывалась, и если бы я тогда сама не явилась к своему старому замку, они бы никогда не учуяли моих следов. Однако теперь межмировой туннель был закрыт, Люциан сам его запечатал, и никто не мог проникнуть в наш мир без ведома Палача. Если только я сама не открыла бы туннель. Но я не собиралась этого делать, да и смутно себе представляла, как работают мои силы. Пока я их только изучала, осторожно нащупывала и делала это только в присутствии Люциана, боясь, что что-то сделаю не так.
Люциан продолжал выполнять свои обязанности при Князе. Вампиры иногда творили такое, что волосы на голове шевелились. Князь держал их в узде, но будучи хищниками, они срывались. Конечно, не все, но некоторые. Они начинали убивать людей, а не просто брать у них кровь, зачаровывая. И тогда к делу приступал Палач. Дети Тьмы боялись Люциана. Я видела тех, кому повезло, кто выживал после пыток. Но они необратимо менялись. Они ходили, дышали, питались, но в них больше не горел огонь жизни. Иногда мне встречались и люди, которые прошли через Зал Наказаний. Они больше не были взрослыми, разум их не отличался от разума младенца. Во взглядах дворовых собак и то было больше смысла. Это вызывало ужас. Я старалась держаться подальше от жертв Палача, опускала голову, подбирала юбки и пробегала мимо.
Я подозревала, что Люциан на самом деле не человек. Эльф? Я не знала. Он был очень красив, и я часто думала, что по всей вероятности он был побочным сыном какого-то божества. Светлого божества, потому что создания ночи предпочитали побыстрее убраться с его дороги.
Палач часто возвращался из Зала Наказаний перепачканный в чужой крови, крови своих жертв. И он был сильно возбужден и накидывался на меня словно одержимый. Он бывал резок, порой даже груб, но я любила нашу бурную страсть. Мне нравилось, что Люциан мог поймать меня в коридоре замка, на лестнице… Он мог где угодно задрать мне юбки и быстро взять, не обращая внимания на окружающих нас слуг или приближенных Князя.
Иногда он вдруг хватал меня за руку, тащил в Зал Наказаний, разрывал на мне платье, привязывал к скобам и неистово занимался со мной — абсолютно беспомощной — любовью. Долго, так долго, что, когда он меня освобождал, я просто сползала к его ногам, и он нес меня в наши покои и нежно покрывал поцелуями, пока я не засыпала в его объятиях со счастливой улыбкой на устах.
Он показывал мне, какой разной может быть любовь, сколько есть способов, а я до этого и не представляла, что даже противоестественное может дарить наслаждение. Поначалу я возмущалась, твердила Люциану о грехах, о том, что подобное противно Богу, но он лишь посмеивался и повторял, что ему так нравится. Когда я сопротивлялась, он говорил, что это его особенно возбуждает, и все равно брал меня так, как хотел, а я покорялась его власти, силе. Я смущалась, краснела, вспоминая потом о том, что он со мной вытворял, а позже просила его повторить…
Шло время. Жизнь продолжалась. Я взрослела, хотя внешне оставалась все той же взбалмошной девчонкой. Люциан стал часто и подолгу где-то пропадать. Мне это не нравилось. Я закатывала скандалы, но он молчал и тащил меня в постель, где заставлял забыть обо всем. Порой я нарочно злила Люциана, меня выводило из себя его спокойствие и бесстрастность. Я снова начала флиртовать с Князем, строить глазки стражникам, но Люциан только усмехался.
Я вернулась к тренировкам с оружием, Князь сначала не хотел в этом участвовать, убеждая меня обсудить это с Люцианом, но разве я могла так сделать? У меня была своя голова на плечах, и мне нравилось оружие. И потом я никогда не забывала о том, что за мной когда-то шла настоящая охота, и я должна была уметь себя защищать.
Я взяла в привычку ходить в мужской одежде. Это очень не нравилось Люциану, но я продолжала его злить, пока однажды он не отвел меня в Зал Наказаний… И не для того, чтобы заниматься любовью. Ушла я оттуда в слезах. Но уже вечером снова сидела в ногах у Люциана в наших комнатах и делилась с ним планами на будущее. А он с удовлетворенным видом перебирал пальцами мои локоны…
На пятый год моей жизни с Люцианом я окончательно научилась управлять своими способностями. Я знала, как открыть межмировой туннель, как им пройти. И еще я узнала одну вещь. Это было как откровение. Я поняла, как люди моей расы вступают в брак. Это вышло совершенно случайно, как-то я забрела в свою бывшую комнату и вспомнила свою последнюю ночь в этом месте, а заодно и нашу первую ночь с Люцианом. Я повторила про себя слова, которые сказала ему, и вдруг поняла, что для нашего соединения я должна была их произнести, и он должен был мне ответить и согласиться на ритуал. Мы должны были вместе пройти через межмировой туннель в особое место моего истинного мира и обменяться клятвами, и именно там, в сплетении сил, при условии, что мы оба согласны принять друг друга, нам будет дана уверенность, что ребенок, который родится от нашего союза, тоже станет Ходящим-сквозь-миры, и
