человеческой реальности. Это трудно понять, но мы вернемся в то же самое время, из которого ушли. Слишком сложно для меня, да. Но я разберусь. Или привыкну. Или просто приму как данность и не буду насиловать свой мозг.
Еще сын рассказал мне про путешествия во времени. Это можно было сделать только через Арку. Но в отличие от мнений писателей мира Джека, ни один путешественник ничего не мог изменить, даже если бы захотел. Реальность сама себя защищала. Никаких «эффектов бабочки». Можно было смотреть как кино, но вмешаться невозможно. Люциан очень внимательно следил за попытками проникнуть во временные туннели. Он наложил запрет на подобные путешествия для всех, кроме высшего руководства его Организации. Каралось это смертью. Ибо информация о прошлом могла повлиять на течение событий в будущем, а это уже изменение естественного хода событий и политического (да и экономического тоже) устройства миров.
Как все сложно. И запутанно. Я восхищалась Люцианом. Он был исследователем, экспериментатором. Он ставил жестокие опыты над людским сознанием. Дразнил их непознанным, а потом смотрел, что из этого выйдет. «Разве это не вмешательство в естественный ход событий?» — спросила я его как-то. Он пожал плечами и ответил, что Арка была создана в те времена, когда и людей-то еще не было. Так, непонятные микроорганизмы. Арка же вплетена в плоть мира, она часто работает на естественный отбор, и является своего рода лакмусовой бумажкой.
Я тогда долго переваривала эту мысль. Да, Люциан был жесток. Замысел его — велик и так же бессердечен. Но кто я такая, чтобы взывать к высокой морали? Нет я могла сказать ему все, что угодно, но он бы посмеялся в ответ, и дело бы кончилось одним — моей полнейшей капитуляцией. Я бы никогда не услышала от него что-то вроде «молчи, женщина» или в его случае — «молчи, человек», но я прекрасно понимала, что лучше на некоторые темы просто не рассуждать.
Князь бы мне сказал, что это политика страуса — прятать голову в песок. Но я не соглашусь. Я собиралась жить с этим мужчиной, быть с ним рядом, собиралась если не понять его помыслы, то хотя бы попытаться. И во мне проснулось любопытство исследователя: а как это будет работать? А что из этого выйдет? Нет, мне с Люцианом было интересно! Его знание психологии живых существ вызывало благоговение. С другой стороны, чего еще можно было ожидать от Бога? И я относилась ко всему с любопытством открывающего большой мир ребенка. А Люциан был рад обо всем мне поведать. Он отвечал на любой мой вопрос точно так же, как в детстве. И точно так же, как в детстве, я сидела у него на коленях и слушала, раскрыв рот, сказки…
Однажды я решила сделать то, что нужно было сделать давно: сходить к Зофире. Князь, который состоял при Люциане в должности кого-то, сильно напоминавшего референта при боссе, объяснил, как пройти на половину демоницы.
Я боялась пройти через портал одна. Люциан где-то пропадал, а Самаэль был занят какими-то предсвадебными делами, поэтому я отправилась на своих двоих. Меня сопровождала охрана, состоящая из существ, которых я затрудняюсь описать. Во всех человеческих языках нет таких слов. Но они были… монстрами. Равнодушными и запрограммированными на одно — оберегать Фаворитку.
И я шла по длинным переходам замка со своим клацающим когтями по полу караулом. Перед дверьми Зофиры тоже стояла стража. Она посторонилась, пропуская меня внутрь.
Покои Зофиры были… адскими, да. Если ее Спутник предпочитал условия и комфорт человеческого мира, то место уединения ведьмы ни на что не походило. Черный обсидиан. Какие-то белые заросли, напоминающие сталактиты. На потолке живое пламя. Странно, причудливо, гротескно и абсурдно. У меня просто голова пошла кругом от этой обстановки.
Зофира появилась неожиданно. Я вздрогнула, когда она меня окликнула, и обернулась.
— Что заставило Фаворитку моего Спутника нанести мне визит? — прогрохотала ведьма.
Несколько секунд я ошарашенно на нее пялилась. Зофира была совершенно обнажена, если не считать нескольких переплетенных между собой цепочек, служившей ей неким подобием платья. Руки — по самые плечи в крови. Кровью же был измазан ее рот и шея. Я оторвала ее от… хм… ужина? И я тут же скосила глаза вправо. Где-то там, в зарослях сталактитов, копошилось нечто… нечто столь омерзительное, что я тут же почувствовала позыв к рвоте.
Зофира проследила мой взгляд и отрывисто рассмеялась.
— Хочешь взглянуть, Фаворитка моего Спутника? Пойдем со мной.
Я не поняла, как это получилось, но я шагнула следом за демоницей за границу «деревьев».
— Меня сейчас стошнит, — пробормотала я себе под нос.
— Не стошнит, человек. Уверяю.
Зофира повела рукой, и копошащееся на полу месиво разделилось на три части. Я вгляделась. Господи! Это были три человеческих тела: два женских и одно мужское. Я инстинктивно зажала рукой рот.
Зофира подошла ближе, наклонилась и провела когтями по тому, что отдаленно напоминало женскую грудь. Тело застонало и начало извиваться. Глаза Зофиры засветились красным, и тут же грудь на полу взорвалась. Кровавые ошметки разлетелись в разные стороны, частично попав мне на юбку и ботинки.
— Твою мать! — вскрикнула я.
— Так зачем ты пришла, Фаворитка моего Спутника?
— Меня зовут Мирослава, — пробормотала я, не в силах оторвать взгляд от кучи мяса на полу, ибо язык не поворачивался назвать все это людьми.
— Я знаю, как тебя зовут, дитя, но поторопись. Меня ждут удовольствия. Эти три души, эти три тела… Я предвкушаю момент полного познания их сущностей.
Глаза Зофиры снова засветились, и внезапно тела стали целыми, будто ничто их не мучило, не взрывало. Только вот… лежали они в крови и в собственных останках.
— И так целую вечность, — она улыбнулась, показывая двойной ряд острых зубов. — И им, в твоем скудном человеческом понимании, повезло.
— Я пришла поблагодарить тебя, Зофира. Поблагодарить за то, что ты стала матерью Самаэлю.
Она удивленно на меня взглянула.
— Ты такой челове-е-ек, — протянула она через несколько мгновений. — Я никогда не понимала, что такого нашел в тебе наш Повелитель, но раз такова его прихоть… Все по воле Его.
— Ты его вырастила.
— Его вырастил Азраэль. Я всего лишь давала советы, как ему выжить здесь и не уподобляться тебе.
— Не уподобляться? — Я не понимала, что она имела в виду.
— Мирослава, ты человек. А Азраэль по непонятным нам всем причинам внушал Самаэлю мысль, что ты — настоящая Принцесса, не по крови, но этакая сказочная идеальная героиня. Твоя кровь, людская кровь — сильна. Но люди, с их эмоциями — слабы. Чтобы стать достойным внуком Князя Тьмы, нужно забыть про слабость и стать таким, как мы. Теперь тебе понятно?
— В основном. Но Люци… Азраэль тоже способен испытывать эмоции!
— Заблуждаешься. Он такой, только когда рядом ты, — Зофира расхохоталась. — Как там говорят люди? Это мило. Но ты даже и не надейся, что он таким был или будет. Он не такой. Его опасаются все. Даже Владыка не спорит с ним, хотя он всегда был очень недоволен тем, что Азраэль так любит Средний мир. Но он не понимает. Средний мир — это лаборатория Смерти.
Она снова расхохоталась. А я потерла пальцами виски. Зофира обвела рукой свой Зал.
— Всему этому меня научил Азраэль, когда я еще была маленьким демоном. Он учил меня, как вынуть из тела душу и поместить ее в другое тело, как соединять тела, как управлять ими. Он дал мне все. А потом взял меня на кровавом алтаре, как было предначертано. Ты знаешь, каков наш ритуал Соединения, человек? — Я медленно покачала головой. — Тогда тебе лучше не присутствовать завтра на Церемонии Соединения твоего сына с Тианой, Принцессой Темного Двора. Там будет Большой Пир. Много крови и мучений. Для Праздника припасено много свежих человеческих душ. Вот это будет зрелище! Но тебе стоит держаться от него подальше, если тебе дорог рассудок. Вот это, — она провела длинным алым когтем по моей татуировке, и я отшатнулась, — не спасет твой разум. Самаэль будет центром действа. И его Спутница. И, конечно же, его Отец.
Я стояла как вкопанная. В голове моем продолжал звучать слова Зофиры. Но разум отказывался
