самый фотограф, который приезжал сюда?
– Да. Фабиани. Очень хороший фотограф Его предложила Кэлли. Он много снимал Кристину Лэттимор для журнальных обложек. Я привезла с собой отпечатки некоторых фотографий, которые он делал здесь. Они действительно очень качественные. Я думаю, что они тебе понравятся.
Она встала.
– Хочешь кофе?
– Да, спасибо. Я поставил кофейник. Он уже вскипел. – Мэт встал, подошел к камину и пошевелил кочергой поленья так, чтобы пламя разгорелось поярче. Взяв полено с доски под камином, он подбросил его в огонь. Оно затрещало и вспыхнуло.
– Здорово, – сказала Марси, поставив кружки с кофе на столик около дивана. Мэт взял кружку и сел на краешек. Марси достала из сумочки фотографии и положила их перед ним. – Вот, взгляни, – сказала она, протягивая ему снимки.
– Ты права, – сказал Мэт. – Фотографии действительно хорошие. Мне нравится вот эта, на веранде.
– Фабиани хочет использовать эту и вот эту, где мы вдвоем.
– Да, эта тоже хорошая. Мне бы хотелось иметь такую. Когда выйдет журнал?
– В следующем месяце, – она посмотрела на него. – Я скучала по тебе, Мэт – тихо сказала она.
Он обнял ее за плечи. – Я горжусь тобой Марси. Ты выпуталась из этого.
– Как ты думаешь, Мэт? Может быть, нам пора уже снова жить вместе? – Она посмотрела ему в глаза. – Может быть, завести ребенка, как Кэлли и Пол?
Мэт убрал руку с ее плеча. – Ах, Марси ребенка? Ты сказала, что не можешь завести даже котенка, потому что так много путешествуешь, а теперь говоришь про ребенка.
– Я бы со многим справилась, если бы мы жили вместе. Все совсем по-другому, когда живешь один. Ох, Мэт, не сердись. Я просто подумала… Мне просто не хватало тебя.
– Мне тоже не хватало, Марси. Мне не хватало жены. Я говорил тебе, когда мы только повстречались, как бы я хотел иметь детей. Ты все время откладывала… Тебе надо было закончить книгу, потом поехать куда-нибудь, чтобы помочь ее издать, потом поставить фильм. Марси, я очень рад, что ты бросила пить. Я очень горжусь тобой за то, что ты смогла это сделать. На это требовалось немалое мужество, но, Марси, все остальное не изменилось. Ты все так же пишешь и путешествуешь. Слушай, я понимаю, насколько для тебя это валено, и я действительно горжусь твоими успехами, но я не думаю, что мы сможем жить, как бы нам… как бы мне хотелось.
– Ах, Мэт, мы могли бы попробовать…
– Мы не можем попробовать, потому что тебя здесь почти не бывает.
– Послушай, фильм скоро будет закончен. Он будет показан на благотворительном марафоне Роял Пальм. После этого мы можем…
– После этого будет другая книга… другой фильм.
– Мэт, я не могу отдать свою книгу на растерзание этим идиотам из Голливуда. Я не могу просто так им все оставить, чтобы они сделали с ней все, что захотят.
– Марси, дело не только в твоих поездках… Это какая-то война. Ты все время воюешь… с «идиотами» из Голливуда, со своим братом…
– Мэт, давай честно. О чем ты говоришь? Ты хочешь, чтобы я заключила мир с братом, который защищает убийц моего отца? Ты хочешь, чтобы я бросила писать?
– Нет. Я не думаю, что ты сможешь это сделать.
– Тогда чего же ты хочешь?
– Развода, – тихо сказал он.
Марси почувствовала, как внезапно слезы навернулись у нее на глаза. Мэт встал, наклонился и нежно поцеловал ее в лоб.
– Ах, Мэт, нет.
– Я полагаю, что мне лучше пойти домой, – сказал он. – Мы сможем поговорить об этом завтра.
Она встала и взяла его за руку. – Все еще идет снег, – сказала она. Ее голос внезапно охрип. Дороги ужасны. – Она притянула его к себе и прижалась губами к его губам. – Если ты действительно этого хочешь, я не буду с тобой бороться, но пожалуйста, останься сегодня со мной. – Она подвела его к пушистому ковру у камина. Встав на колени, расстегнула свою шелковую рубашку. От мерцающего огня на ее лицо и плечи падали тени Мэт встал перед ней на колени, приподнял ее подбородок и поцеловал.
– Не уходи, – тихо прошептала она.
24
Джимми Хук опустился на пластмассовое сиденье напротив Джо у дальней стены «Голубого Фонаря».
– Слушай, побыстрее расправляйся со своим кофе. Есть дело. Огги хочет, чтобы ты участвовал с самого начала, – Джимми ухмыльнулся. Ему было приятно, что теперь и Джо запачкает руки.
Джо посмотрел через стол на Джимми. Это оно. Он понял это по тому возбуждению, которое всегда светилось в глазах Джимми в предчувствии кровавой резни. За годы одиночества Джо хорошо научился видеть то, на что другие, общительные люди, обычно не обращают внимания: подрагивание ресниц, почти незаметное подергивание лицевого нерва, непроизвольное постукивание ногой…
Всем своим существом Джо ощутил, что настал его час. Пора было получать вознаграждение за годы
