она увидела резной герб, инкрустированный знакомыми цветами — пурпурным и голубым, рядом стояло не менее дюжины стульев, не таких массивных, как кресло, однако тоже красивых, и достаточно большой стол. В ящиках возле стены лежали подсвечники, деревянные тарелки с гербом, которыми когда-то пользовались в Уитморе, и твердые рулоны чего-то завернутого в мешковину. Это оказались великолепные гобелены, совсем не пострадавшие от времени.
— Должно быть, здесь хранится все ценное имущество дома, — проговорила Элоиза, посмотрев на графа. — Если приложить немного старания, ими еще вполне можно пользоваться.
Граф одарил ее ослепительной улыбкой.
— Нам потребуется помощь, чтобы вынести отсюда все эти вещи, — ответил он, выходя из комнаты.
Вернулся он с несколькими мальчиками по прошествии примерно часа, причем был очень сердитый. Его сопровождали Майкл, Паско и Уильям.
— Это настоящий лабиринт, — проворчал он. — Я с трудом нашел отсюда выход. Мы принесли веревки и горшок с краской, чтобы пометить дорогу к кухне.
Элоиза не знала, долго ли граф отсутствовал, потому что была поглощена осмотром сундуков и каждого отдельного предмета, которыми в свое время пользовались обитатели замка. Когда люди графа и кухонная челядь постепенно освободили комнату от вещей, Элоиза огляделась в поисках Седжвика, чтобы спросить у него, все ли они нашли.
Старика нигде не было.
— Что-то давно я его не видела, — тревожно сообщила она графу. — Вы не думаете, что он ушел и…
Они недоуменно переглянулись.
— Седжвик! — позвал граф. — Ты здесь?
Из первых трех коридоров ответа не было, в четвертом они услышали лишь гулкое эхо голосов.
— Старый глупец, — пробормотал Перил, когда они шли по боковому проходу, останавливаясь и снова окликая Седжвика. — Я ведь знал, что не должен спускать с него глаз.
Проход стал наклонным, потолок низким, и графу приходилось нагибаться, чтобы не задеть его головой. Потом коридор вдруг резко оборвался, превратившись в большую сводчатую комнату, заполненную бочками, сундуками и чем-то напоминающим роскошные предметы мебели. Но они не стали осматривать тайник, потому что наконец услышали слабый голос Седжвика.
Управляющий сидел в полной прострации на сундуке, привалившись к стене и тяжело дыша, однако, когда граф захотел помочь ему встать, он воспротивился, требуя, чтобы сначала его напоили.
— У нас же ничего с собой нет, — попыталась урезонить старика Элоиза, беря его за другую руку. — Вы должны пойти с нами. Вы не можете здесь оставаться.
— Только глоток вина, — настаивал Седжвик, еле ворочая сухим языком. — Просто глоток, и все… каплю или две…
Она взглянула на графа и покачала головой.
— Обратно идти далеко… может, позволим ему отдохнуть перед дорогой? — Они усадили его на место. — Отдохните, Седжвик, потом мы отведем вас на кухню, вы там выпьете эля. Хорошо?
Вынужденная задержка дала им возможность обследовать деревянные ящики, корзины и какие-то большие предметы, среди которых обнаружился даже прекрасный резной алтарь. Сердце Элоизы ликовало, когда она извлекала из кучи все ценные вещи, представляя, как они вернутся на свое законное место в заброшенной часовне Уитмора. Пока граф осматривал деревянные детали, видимо, предназначенные для сборки какого-то громадного каркаса, Элоиза взяла лампу, прошла по коридору и увидела другую комнату. Миновав ее, она попала в очередной коридор, затем в следующий…
Она уже хотела повернуть назад и вдруг обнаружила огромный погреб, заполненный дубовыми бочками, ряды которых поднимались до высокого, обшитого деревом потолка. Стерев паутину и слой пыли с ближайшей из бочек, Элоиза увидела на массивной дубовой пробке маркировку. Эперне. Она исследовала несколько соседних, очистила еще две. Сансер. Пьерфит. Господи, да это же бочки с вином! Несчетное количество! Целый склад бочек. Из Франции.
Элоиза ошарашено заморгала, стараясь поверить в то, что ей это не снится. Но когда она стукнула по днищу и услышала характерный глухой звук, то бросилась назад в ту комнату, где оставила графа к Седжвика.
— Ваше сиятельство! Вы должны пойти со мной. — Она схватила его за руку и потащила к двери.
— Какого дьявола…
— Вино! — выпалила Элоиза. Старик мгновенно вскинул голову и открыл глаза. — Много вина. Французского вина. Идемте же!
— Я знал, что оно где-то здесь! — вскричал Седжвик. Граф неохотно шагнул в сторону, позволяя ему идти первым. — Ваш отец, упокой, Господи, его душу, любил эль. К вину пристрастия не имел. Когда она приехала чуть ли не с целым судном таких бочек, он велел убрать их подальше с его глаз.
— Значит, все это французское вино было частью богатого приданого леди Алисии? — спросила Элоиза.
— Ну да, она привезла его, — ответил Седжвик. Взгляд у него стал осмысленным, а когда они подходили к винному погребу, он начал потирать ладони и хихикать в предвкушении. — Глоток вина, как я просил! Один маленький глоточек.
Они вошли в погреб, и лампы осветили огромные бочки. Граф ходил вдоль рядов, изучая маркировку и постукивая по днищам, и его улыбка становилась все шире.
— Да, оно тут… но, может, давно испортилось? — неуверенно спросил он, поймав взгляд Элоизы.
Тем временем Седжвик доковылял до ближайшей бочки и начал выдергивать пробку, бормоча:
— Мне нужен глоток вина, один маленький глоточек… После тщетных попыток старик пришел в отчаяние и начал бить по деревянной затычке.
— Подожди, — остановил его граф. — Давай сделаем все как положено.
Оглядевшись в поисках чего-нибудь подходящего, он увидел на стене деревянный молоток, узкий длинный черпак и несколько оловянных кружек.
Граф поставил бочку на бок, загнал разбухшую пробку внутрь и подставил черпак под струю. То, что он разлил по кружкам, имело прозрачный красный цвет хорошего вина с легким ароматом ягод и дуба. Никакого уксусного запаха.
Облизнув губы, Седжвик протянул дрожащие руки к кружке, сделал шумный глоток и задержал вино во рту. Когда Элоизе показалось, что он сейчас выплюнет, старик проглотил его, беззубо улыбнулся и жадно присосался к кружке.
— Вино хорошее! — торжественно возвестила Элоиза. — Прекрасное вино!
Ее смех веселым эхом отразился от стен.
Граф тоже засмеялся и протянул Элоизе ее кружку. Она взяла ее, вдохнула аромат, пригубила и выпила. Благородный напиток словно атлас скользнул по ее языку… наполнил рот благоуханной теплотой, а голову такими божественными парами, что у нее выступили слезы на глазах.
— Оно превосходно! Конечно, я не разбираюсь в вине…
— Только в мужьях! — усмехнулся Перил.
— Но должна сказать, что вкус у него такой, будто все земные радости спрессованы и влиты в одну-единственную кружку.
— Все земные радости? — Граф дразняще поднял бровь. — А откуда сестре Элоизе из монастыря Добродетельных невест знать, каковы на вкус земные радости? Или вы имеете «стандарты» и на них тоже?
— Я… мы… хорошо осведомлены, милорд, — быстро нашлась Элоиза. — Достаточно хорошо, чтобы представить, каким замечательным вскоре станет Уитмор, когда в главный зал вернется прекрасная мебель, а часовня наконец будет вычищена и отремонтирована. Только представьте, милорд, удивление королевского посланника, когда вы примете его в главном зале с шикарной обстановкой, вкусной едой и превосходным вином… а затем отправите его к королю, которому он преподнесет это же самое вино, только в большом количестве.
После того как граф снова наполнил черпак, Элоиза, больше не колеблясь, протянула ему свою кружку. Пока старик предавался мечтам, они тщательно проверили бочки, оценивая качество вина из каждого района и прикидывая стоимость того, что находилось в погребе. Не меньше нескольких сот золотых монет… не считая церковной десятины. Этого вина хватит, чтобы заплатить налоги королю, а также исправить вред, который нанесли Уитмору работники, пренебрегающие своими обязанностями.
Они шли по проходу между рядами бочек, чувствуя, как действует на них вино, и все больше осознавая близость друг друга. Элоиза любовалась его длинными мускулистыми ногами, а граф был поглощен созерцанием ее пушистых ресниц и раскрасневшихся щек. Занятые своими эмоциями, они не заметили, что лампа Седжвика погасла.
Вернувшись к открытой бочке, они снова наполнили кружки. Элоиза смотрела на его губы, блестевшие от вина, и невольно облизнула свои, но в этот момент ее лампа, в которой кончилось масло, вспыхнула в последний раз и погасла, и лишь фитиль еще тлел в сгустившейся вокруг них темноте.
Не сразу до нее дошло, что случилось, и она взглянула на графа, осушающего свою кружку. Если погаснет и его лампа… Она не додумала свою мысль до конца, ибо самым важным сейчас было то, что она здесь с Перилом Уитмором и незнакомый, восхитительный жар опалил огнем ее тело, поднимаясь все выше и выше, пока щеки ее не вспыхнули горячим румянцем.
Граф вздрогнул, когда погасла вторая лампа и в погребе стало совсем темно.
— Боже мой! Лампы! — вскричал он, увидев, как мало осталось масла в его собственной лампе. — Идемте!
Он схватил Элоизу за руку и поспешил к выходу.
— А С… Седжвик…
— Мы придем за ним.
— Н… но мы никогда не доберемся до кухни.
— Можно попытаться, — ответил граф и потащил ее за собой.
Увы, было слишком поздно. Они успели дойти только до первого ответвления, как его лампа прощально мигнула и наступила кромешная тьма.
— Что же нам теперь делать? — испуганно спросила Элоиза.
Секундное молчание, затем движение, и она услышала, как граф ведет рукой по шершавой
