понимаю! И никогда не понимала.
– А ты кому-нибудь давала шанс пообщаться с тобой поближе?
– Пару раз, – призналась Эйприл. – Я себя заставляла. Я им позволяла – ну, ты, наверное, понимаешь, – я позволяла им почти все, но не могла этого выдержать до конца. Они обещали, что будут использовать презервативы, будто дело в том, что я боюсь забеременеть или заболеть СПИДом, и я никак не могла им объяснить, что останавливаюсь на полпути только потому, что не могу терпеть эту… эту мерзость. Наверное, лучше было и не пробовать! Они потом становились такими ужасными. Наверное, я не могу их винить. В лучшем случае они называли меня динамисткой, но, черт подери, я не собиралась их динамить, просто думала, что надо попробовать, может, мне это понравится. Но у меня ничего не получалось.
– Значит, ты никогда…
– Нет. И не хочу! Может, это ненормально, но я такая, какая есть. Естественно, все думают, что в один прекрасный день я выйду замуж. Мама, наверное, и свадьбу продумала. Но я не думаю, что это когда-нибудь произойдет. Слава богу, я еще молода, и они меня не торопят. Но ты ведь никогда не выходила замуж, Мод? Как тебе это удалось?
– Я прислушалась к собственному естеству. Если ты подождешь немного, люди в конце концов привыкнут к тому, что ты не замужем. Конечно, когда ты не сногсшибательная красавица, тебе легче.
– Теперь ты притворяешься скромницей, – поддразнила ее Эйприл, почувствовав себя удивительно легко. Она раскрыла свою тайну, а Мод ни капли не удивилась. – У тебя такая потрясающая внешность! Ты не похожа на других, ты удивительно хороша, у тебя свой собственный стиль. Жаль, что у меня не хватило бы смелости одеваться так же.
– Откуда ты знаешь? Может, ты когда-нибудь сама себя удивишь.
«Да, – подумала Мод, – ты можешь удивить нас обеих». Она решила узнать об Эйприл побольше, и ей это удалось. Но в глубине души она не могла не думать о том, что все женщины, которых она когда-нибудь любила, были женщинами этого типа. Но ни одна из них не была таким совершенством. Ни одна из них не была Эйприл.
12
Жак Некер и Джордан Дансер прогуливались по садам у малого Трианона, откуда Версальский дворец не был виден. Зимнее солнце высоко стояло в безоблачном бледном небе, и было так тепло, что Джордан даже откинула капюшон своего длинного красного пальто.
– Это мое самое любимое место, – сказал Некер. – Здесь нет никакой пышности. Вон в том маленьком павильоне, в бельведере, сидела Мария-Антуанетта, когда к ней прибежал паж и сказал, что парижане идут на дворец. Это был последний счастливый день в ее жизни. Этих садов она больше никогда не увидела. Сегодня даже не верится, что все это случилось больше двухсот лет назад.
Джордан остановилась и прислушалась к пению птиц, сидевших на голых ветках. Где-то вдалеке работали садовники, готовя сады к весенним посадкам.
– Как тихо, – сказала она. – Даже не верится, после шумного Парижа… Мне кажется, что я сейчас в мире Марии-Антуанетты, и вся дрожу – ведь всем известно, как все это закончилось. Но скажите, – спросила она удивленно, – почему мы не пошли в сам дворец? Когда вы позвонили сегодня утром, я решила, что мы направляемся именно туда.
Задавая этот вопрос, Джордан думала о том, что удивлена она не только этим. Но она не стала бы рассказывать этому всемогущему человеку, что, приняв его приглашение, она еще целый час раздумывала, правильно ли она поступила. Да, она с самого начала старалась произвести впечатление на Жака Некера, но цель у нее была одна – выиграть конкурс. Он человек безусловно интересный, но меньше всего она хотела бы завязывать с ним какие-либо отношения. Вести себя надо по-деловому. Если, боже упаси, он пригласил ее, намереваясь за ней поухаживать, они оба окажутся в неловком положении. Но разве можно было от такого приглашения отказаться?
– Для меня эти сады – сердце Версаля, – ответил Некер. – Сам дворец пышен и пуст. В нем есть величие, но нет жизни. После революции мебель конфисковали и растащили, гобелены и картины оказались в музеях, а все, что осталось, сейчас пытаются отреставрировать. Если привидения существуют, а я в это верю, то они здесь, в садах, а не среди пустых стен.
– Мы что, ищем встречи с привидениями, – спросила Джордан, – или вы в душе роялист? Вы бы хотели реставрации монархии? Может, вы из тех, кто поддерживает претендента на французский трон, и ждете, что он займет его и дети его будут счастливы в своих браках, – это же так умилительно?
– Откуда у вас эти секретные сведения? – улыбнулся Некер, с восторгом глядя на Джордан. Ее короткие курчавые волосы развевались на легком ветерке, а бледно-голубое небо словно оттеняло ее лицо. На фоне голых деревьев Джордан была как факел, от которого может вспыхнуть все вокруг.
– Главным образом из «Хелло!», – ответила она. – Это английский журнал, в котором очень серьезно освещаются все подробности жизни королевских фамилий Европы. Я люблю рассматривать фотографии и думать о том, что английской королеве следует расстрелять своего парикмахера, а бельгийской – сжечь весь свой гардероб. Но я не только критикую, у меня есть и любимчики – например, леди Сара Армстронг- Джонс, дочь принцессы Маргарет, которая на бракосочетание принца надела широкие штаны и всех сразила наповал. Ах, это жизнь из сказки.
– Вам нравятся сказки? – спросил Некер, думая о том, что прогулка эта приносит ему почти столько же боли, сколько удовольствия. Он пошел бы сюда с Джастин, смотрел бы, как она гуляет по его любимым местам, задавал бы ей те же самые вопросы, узнавал бы ближе свою дочь, а не это прелестное создание, про которое он знает так же мало, как и она про него. Но лучше уж пусть кто-то сейчас заменит ему его дочь, а она единственная из девушек, кто проявил хоть какой-то интерес к французской истории.
– В девяти случаях из десяти они интереснее реальности.
– Давайте присядем на минутку, – предложил Некер. – Вы не замерзнете?
– Если бы и замерзла, все равно бы присела, – ответила Джордан, радуясь тому, что можно передохнуть. Некер даже не замечал, что шел слишком быстро. – Готова поспорить, что придворные дамы отлично разминались, просто прогуливаясь здесь… Интересно, как у них хватало сил переодеваться по пять раз на дню, не говоря уж о том, что они успевали еще танцевать, флиртовать, играть в карты и интриговать?
– Может, вечная борьба за первенство не позволяла им замедлить темп.
