– Немного похоже на мою работу, – рассмеялась Джордан. – Кроме, пожалуй, флирта, игры в карты и интриг.
– Расскажите мне что-нибудь о Джастин Лоринг, – вдруг попросил Некер. – С ней легко работать?
– Я думаю, она лучше всех, – ответила Джордан. – Ужасно жалко, что она заболела и не смогла прилететь. Уверена, она бы вам понравилась. Но с Фрэнки мы тоже можем быть спокойны.
– А почему вы сказали, что она лучше всех? – настаивал он.
– Я ей полностью доверяю, она никогда не злится, клиенты не могут ее запугать, и у нее нет любимчиков. Она всегда встает на защиту своих девушек.
– Как вы думаете, Джордан, она счастливый человек? Она реализовала себя или ей чего-то не хватает? Я имею в виду, как личности?
– Наверное, я не могу ответить на этот вопрос, – ответила Джордан, про себя удивившись. – Джастин не показывает своих чувств, мсье Некер, она очень сдержанная женщина. Она заботится обо всех нас и никогда не дает поводов для сплетен.
– А почему вы сказали, что доверяете ей? – спросил он. – Что такого она сделала?
– Доверие – странная вещь, некоторые люди его внушают, некоторые – нет. Я не считаю себя тонким психологом. У Джастин безукоризненная репутация в деловом мире, и, пожалуй, это единственное, что я знаю наверняка. Фрэнки – ее лучшая подруга, поэтому, если вы интересуетесь личной жизнью Джастин, вам лучше спросить у нее.
– Я предпочитаю знать как можно больше о людях, с которыми веду дела, – сказал Некер, отвечая на вопрос, который Джордан не задала вслух. – Это часто оказывается полезно.
– Есть одна вещь, которая очень много для меня значит, – Джастин предлагает меня клиентам, даже если они не просили подыскать «цветную девушку», как сейчас обычно выражаются. В большинстве агентств делают так, только когда клиент настаивает именно на этом, а Джастин старается устроить меня всюду, где это возможно.
– «Цветная девушка»? Этого выражения я не слышал и думал, что официально говорят «афроамериканцы».
– Готова поспорить, что к единому мнению по этому вопросу не придут никогда. Люди будут всегда спорить о том, как это называть, не оскорбляя ничьих чувств.
– Извините меня, – поспешно сказал Некер, – я не хотел показаться бестактным. У нас, швейцарцев, то же самое, то есть есть итальянские, немецкие, французские швейцарцы, но…
– Но вы все белые. Повезло Швейцарии.
– Прошу меня простить, я, должно быть, вас обидел.
– Никоим образом! – улыбнулась Джордан. – На эту тему мне есть что сказать, но мне редко удается встретить белого человека, который может говорить со мной об этом без смущения.
– Я не смущаюсь, и мне интересно.
Джордан внимательно посмотрела на Некера и увидела в его глазах неприкрытое любопытство, которое люди, желающие быть вежливыми, предпочитают скрывать. Она вдруг почувствовала, что ей с ним удивительно спокойно. Ничто не указывало на то, что он питает к ней сексуальный интерес. Ее не смущал ни его уверенный вид, ни его привычка задавать вопросы, на которые он всегда ждал ответов. Она проникалась уважением к этому человеку и вдруг поняла, что доверяет ему и может говорить с ним открыто.
– Возьмем, к примеру, слово «черные», которое иногда даже пишут с большой буквы, – сказала Джордан. – Многие люди, и я в том числе, продолжают настаивать, что они – черные американцы, а не афро-американцы, потому что они уже так далеки от Африки в культурном смысле, их предки поселились в Америке намного раньше, чем многие американцы, и не чувствуют связи с Африкой. С другой стороны, многие черные американцы считают меня недостаточно черной.
– Я совсем запутался.
– Я тоже. Недавно я читала один английский журнал, посвященный черным женщинам, и там говорилось, что существует тридцать три оттенка черной кожи – от цвета слоновой кости до иссиня-черной. С ума сойти! Кто и как считал оттенки кожи? В том же самом журнале рассказывается про Рошумбу, черную топ-модель, которую называют Верной Сестрой, потому что она носит короткую стрижку – афро и крайне отрицательно отзывается о тех черных топ-моделях, которые сказали ей, что согласны были бы выпрямить волосы или изменить форму носа ради того, чтобы попасть на обложку «Вога». Да на это согласилась бы любая белая манекенщица, и при этом она бы не считала, что предает свои шотландские или итальянские корни. Наверное, сама того не подозревая, Рошумба, а имя ее в переводе с суахили значит «красавица», взяла на себя обязанности верховного судьи и решает, кто достоин называться «черным». Ей самой не надо идти на компромиссы, она великолепна, и три номера «Спортс Иллюстрейтид», в которых она сфотографирована в купальниках, – тому подтверждение. Так что мне остается довольствоваться тем, что я не Верная Сестра и не истинно черная.
– А не можете вы быть цвета кленового сиропа, или яблочного сидра, или капучино, или чая с молоком, или…
– Это что, швейцарский юмор, мсье Некер? Хорошо, что вы не упомянули молочный шоколад. – Джордан покачала головой и озорно на него взглянула. – Я могу продолжить. Например, шотландское ячменное виски со сливками – очень подходит, правда? Хотя настоящий ценитель ячменного виски не добавляет в него даже льда.
– Я хотел задать именно этот вопрос, – настаивал Некер. – Так что не уходите от ответа.
– А ответ такой – незачем тратить время попусту, пытаясь определить свой оттенок кожи, все равно его не изменишь. Но тем не менее хоть я и стараюсь не беспокоиться об этом, я всегда об этом помню. Вы можете подумать, что быть черным – значит просто быть черным, но оттенок кожи на самом деле имеет огромное значение. – Джордан старалась говорить откровенно, как говорила бы с собственным отцом, потому что чувствовала, что Некера не устроит меньшее.
– А почему? Чем светлее – тем лучше?
