– Сегодня великий праздник! Храфродуг пал под ударом нашего союзника Великого Гостомысла! Коварные враги думали объединиться и уничтожить Королевство Трех Мысов, а вместо того сами понесли поражения. Хамрак выбит из Фортейдена, принц Удгерф вынужден бесславно жаться на пустынном севере. Старый враг Вахспандия повержен и больше не поднимется с колен! Ура!
– Ура! Ура! – неистово загудела толпа.
Удгерф поднялся, хватаясь руками за раненый бок, зашагал навстречу прибывшему из Хафродуга разведчику.
– Как там? Держатся? – В голосе его звучала слепая надежда.
Приехавший замотал головой:
– Конец. Король сдался.
– Пятка Крейтера! – принц саданул рукой о стену.
Печально загудели балки, но их плач быстро стих. Удгерф облизал пересохшие губы.
– Как это было?
– Защищались до последнего, пока не был уничтожен королевский дворец. Из всего войска уцелело не более двух десятков воинов. Погибли в неравной схватке многие прославленные герои: Фискен, Хинек…
– Хинек?! – Удгерф дернулся. Вскипевшая в боку боль выжала из него хриплый крик.
– Осторожнее, ваше высочество, – разведчик подскочил к принцу, поддержал.
Покачнувшись, наследник обессилено опустился в кресло.
– Хорошо. Как он погиб?
– Убит в антимагюрском посольстве.
– Сволочи! Я знал – надо всегда остерегаться людей. Смерть бродит там, где они.
В роскошном графском дворце во Фгере отмечали победу Гостомысла Ужасного над королем Ульригом. Тысячи свечей освещали огромные анфилады залов, отражались в начищенном до блеска паркете. Деловито сновали важные слуги в богатых ливреях, и в такт им вышагивали на полу перевернутые их отражения. В саду готовились к проведению праздничного фейерверка. Граф Роксуф не скупился. Он мстил за обиду, за позор, который потерпел Антимагюр под Хал- мо-Готреном.
Гости, все знатные вельможи, поднимались, громко, с пафосом произносили речи, неизменно оканчивая словами: 'Да здравствует Антимагюр! Да здравствует король Малькольм и светлейший граф Роксуф!' Восклицания тонули в шуме аплодисментов. Надушенные дамы в пышных платьях нарочито громко хлопали в ладоши и смеялись, обмахивались веерами, хотя в зале было прохладно. Сам хозяин расположился в центре на высоком кресле, откуда было удобнее всего расточать любезности.
– Вы сегодня необычайно хороши. Позвольте пригласить вас на первый танец, – Роксуф наклонился к польщенной даме.
Та, кокетливо склонив голову на бок, искристо улыбнулась:
– Это честь для меня, ваша светлость.
Вечер был в самом разгаре, когда смущенный слуга проскользнул к вице-королю и, наклонившись к его уху, прошептал:
– Срочный гонец из Вахспандии. Вас просют-с.
Граф недовольно уставился на слугу единственным глазом, обернулся к притихшим гостям:
– Извините, я вынужден вас ненадолго покинуть. Развлекайтесь без меня.
Приехавшего провели в кабинет графа. Роксуф с неудовольствием оглядел его грязную с дороги одежду, сложил руки, ожидая.
– Светлейший, – гонец поклонился, – вести из Вахспандии. Убит посол Элвюр.
Единственный глаз вице-короля изумленно выкатился.
– Убит? – граф нервно постучал пальцами по побелевшим костяшкам. – Кто сделал?
– Варвары.
– Значит, не паскаяки? Жаль, – как бы сам себе сказал Роксуф. – Хорошо. Ступай.
Гонец удалился. Граф вышел следом, ибо торопился к гостям. Глаз его бешено вращался. Теперь в Вахспандию надо было назначать нового посла, а кто согласился бы ехать в такую дыру, да ещё после того, как там убили его предшественника? Было также жаль глупого Элвюра с его безропотным тщеславием и верой в правовое государство.
Вице-король вошел в зал. Растянутые любопытством лица вельмож обернулись к нему. Медленно опустившись на свое место, Роксуф выдержал паузу, торжественно произнес:
– Посол Антимагюра в Вахспандии господин Элвюр убит. Растерзан паскаяками уже после заключения перемирия. Убийцы, несомненно, будут наказаны. Я велю нашему союзнику Гостомыслу выдать их для проведения над ними справедливого суда. Однако господина Элвюра уже не вернуть. Почтим же его память минутой молчания.
Все поникли, уставившись взглядами в стол…
Однако праздник, несмотря на омрачившее его известие, должен был продолжаться. Слуги раскрыли украшенные золотой лепниной двери, откуда грянула музыка оркестра.
Граф обратился к даме, которой обещал первый танец. Вельможи зашевелились, словно сбрасывая с себя неприятный осадок известия, поднялись, блистая нарядами, парами направились в танцевальный зал.
После бала, когда разгоряченные дамы и кавалеры вывалили в сад, заполыхали огни фейерверка. Они разноцветными мазками взмывали в черное небо, рассыпались, кружились кольцами, стирая память о погибшем гражданине.
Об Элвюре вспомнили ещё через несколько недель, когда Гостомысл прислал из Хафродуга трех паскаяков – 'убийц посла'. Их провезли по улицам Фгера в деревянной клетке. Они затравленно косились на бесновавшуюся за прутьями толпу, сжимались от летевших камней и помоев.
На площади был устроен всенародный, открытый суд под председательством самого вице-короля светлейшего Роксуфа. По законам Антимагюра подсудимые имели право на защиту. Она присутствовала, но адвокат вел дело вяло, с неохотой, помня о своем разговоре с графом. Паскаяки сидели, окаменев, и лишь их тусклые глаза скользили по дикому лицу толпы.
– Приговорены к расстрелу! – граф Роксуф махнул рукой.
– Да здравствует Правый Суд! Да здравствует светлейший Роксуф! – единодушно выдохнула толпа.
Приговор, словно желая продлить удовольствие, исполнили только через месяц.
