— Хорошо бы достать колбасы, — мечтательно предложил Бублик.
— Сейчас попробую, — Данька взмахнул руками и торжественно произнес, — Алле-оп!
Бублик придвинулся поближе к цилиндру и потянул носом. Колбасой и не пахло. Зато из цилиндра высунулись длинные уши, потом смешная мордочка с красными раскосыми глазами и торчащими усиками. Это был тот самый белый кролик, которого фокусник каждый раз доставал из цилиндра во время представления.
— Фокус-Покус? — удивленно уставился на кролика Данька.
— Собственной персоной, — пошевелил усиками кролик.
Кролик был Данькин давний знакомый, ведь именно Данька назвал его Фокусом-Покусом, и это имя так за ним и осталось. Время от времени, конечно, когда Фокус-Покус не сидел в цилиндре, Данька прикармливал его морковкой и яблоками. Но кто бы мог подумать, что кролик тоже умеет разговаривать!
— Эх, зря 'алле-оп' истратил. Лучше б колбасу достал, — сокрушенно вздохнул Бублик.
Кролик повел ушами и скосил глаз на пса:
— И ты тут, старый обжора?
Бублик надулся и недовольно проворчал:
— Ну-ну, я тебе покажу обжору. Между прочим, мы вообще собирались достать не тебя, а кое-что получше.
Данька все еще не мог прийти в себя от удивления. Конечно, он догадывался, что Бублик знает всех, кто работает в цирке, но чтобы все разговаривали!
— Как это получается, что раньше никто-никто и слова не мог произнести, а теперь все умеют говорить? — недоумевал Данька.
— Очень просто. Мы ведь не со всеми говорим, а только с тобой. Это потому, что ты сумел найти с нами общий язык, — пояснила Грымза.
— А ты у нас теперь будешь за фокусника? — спросил кролик, кося на Даньку глазом.
— Ага, и за дрессировщика, — гордо сказал Данька. — Хочешь, я буду тебя дрессировать?
— Хочу, а то мне ужасно надоело, что меня только и делают, что из шляпы за уши таскают. Я — артист и хочу, чтобы меня оценили! — важно произнес Фокус-Покус.
В это время со стороны шатра послышался визгливый голос Ананаса Аккордионовича:
— Все, с меня хватит! Что за шутки? Где мой цилиндр, я вас спрашиваю? Ухожу! Гори ваш цирк ясным пламенем!
Поликарпыч, как всегда, следовал за фокусником.
— А может быть, вы сами цилиндр куда-нибудь положили и забыли? — робко вставил он.
— Я никогда ничего не забываю. Если сию минуту у меня не будет моего цилиндра, я немедленно напишу заявление об уходе. Я — гвоздь программы. Вы понимаете, что без меня грош вам цена?!
Данька, который все это время прятался за ящиками, хорошо слышал весь разговор.
— Ой-ой-ой, кажется, попали мы в переделку, — испуганно пробормотал он.
— Не бойся, я тебе помогу, — сказал Фокус-Покус, шевеля ушами. — Ну-ка, переверни цилиндр вверх дном и накрой им меня, — попросил он Даньку.
Данька сделал все, как велел кролик. Тот на мгновение высунул из-под цилиндра розовый носик, пискнул:
— Увидимся вечером, — и поскакал к шатру.
— Да вот же ваш цилиндр скачет, — Поликарпыч показал фокуснику на приближающийся цилиндр.
— Как это цилиндр может скакать? Что вы мне голову морочите, — капризно возразил Ананас Аккордионович и тут увидел свой цилиндр,
который действительно скакал прямо к нему.
Подскакав к фокуснику, цилиндр остановился, как вкопанный. Потом из-под него показались белые лапки. Фокусник приподнял цилиндр и увидел Фокуса-Покуса.
— Вот видите. Никто ваш цилиндр не трогал. Наверное, вы кролика забыли вытащить, он и ускакал, — вздохнув с облегчением, сказал Поликарпыч.
— Я ничего не забываю, — процедил Ананас Аккордионович сквозь зубы. — Так и быть. На сей раз остаюсь.
Глядя, как Ананас и Поликарпыч направляются в сторону шатра, Данька подмигнул Тобику и Грымзе: 'На сей раз пронесло!'_
ГЛАВА 8. ДОМАШНЯЯ ЖИВОТНАЯ
Репетиция не удалась, но Данька не унывал. Времени до осени было много, к тому же артистов в их компании прибыло.
Данька, Бублик и Грымза еще немного посидели за ящиками, болтая о том, о сем. Скоро Тобика позвали на кормежку. Данька тоже был не прочь перекусить. Он взял Грымзу и тоже отправился домой.
Дома Данька посадил Грымзу на стол и деловито достал хлеб с сыром.
Грымза поглядела на угощение и одобрительно кивнула.
— А вы тут сытно живете. Я признаться, страсть как хотела домашней стать. Только люди почему-то крыс дома не заводят. И что удивительно, кошек дома держат, хотя если посмотреть, что в них хорошего? Самое отвратительное животное, — рассуждала Грымза.
Данька отрезал кусок сыра, пододвинул его к Грымзе, и та, взгромоздившись на сахарницу, приступила к трапезе. Данька сделал себе бутерброд, придвинул табурет и, забравшись на него с ногами, сел за стол напротив Грымзы. В тот самый момент, когда они мирно принялась за еду, дверь открылась, и вошла мама. Увидев Грымзу, мама застыла на пороге, взвизгнула и, сняв с себя туфель, запустила им в крысу.
Прежде, чем туфель успел долететь до цели, Грымза сообразила, что приятного знакомства с Данькиными родственниками не получится. Она ловко соскочила с сахарницы на стол, оттуда на стул, потом на пол и притаилась где-то в уголке.
Бросок оказался метким: туфель попал точно в сахарницу, та повалилась на бок, и сахар рассыпался по столу маленькой снежной горкой.
— Крыса! Там крыса! — визжала мама так, будто видела не Грымзу, а трехглавого дракона.
— Мама, ну чего ты испугалась? Это моя домашняя животная, — спокойно объяснил ей Данька.
— Что?! Крыса в доме? Сейчас же выгони ее вон! — закричала мама.
— Я ее буду дрессировать, — упрямо возразил Данька.
— Вот что, дрессировщик. Или я, или твоя крыса. Я на нее живо капкан найду, — заявила мама.
— Мамочка, не надо капкана. Я с ней поговорю. Она будет жить на улице, — взмолился Данька и полез за шкаф искать Грымзу.
— Не лезь туда. Она тебя укусит! — вскрикнула мама.
Данька заглянул за шкаф. Грымза, нахохлившись, сидела возле дальней ножки. Она посмотрела на своего дрессировщика с молчаливым укором, вздохнула и, не дожидаясь, когда на нее объявят всеобщую облаву, опрометью бросилась из вагончика.
Данька был вне себя от огорчения. Он заплакал и, бросившись на диван, закричал:
— Ты все испортила! Теперь Грымза обиделась и не будет дрессироваться!
— Ты меня с ума сведешь своей дрессировкой! Чтобы никаких крыс,
— строго предупредила мама.
Но Данька не слушал ее. Он вскочил и выбежал из вагончика. Он хотел скорее помириться с Грымзой, но в потайном месте за ящиками ее не было. Данька звал и, стоя на коленках, заглядывал под ящики, но Грымза не откликалась. Даже Бублик не сумел найти ее, а уж он-то с его нюхом был лучшим сыщиком в цирке.
Вечером, когда смолкла музыка, погасли огни, и артисты разошлись по домам, Данька решил, что
