девушку в объятия. Та прильнула к его груди. В этот момент Риккардо показалось, что он самый счастливый человек на свете, совершенно позабыв, каким именно путём досталось ему сие «счастье».
Бывшие пленницы и Риккардо поспешно покинули селение гуарани. Недалеко их ждала повозка. Мендоса помог женщинам в неё забраться, сел на козлы и хлестнул лошадь длинным кнутом, которым предпочитают пользоваться здешние энкомендеро. Повозка тронулась, увозя прочь «ценные трофеи» Риккардо.
Проехав примерно два льё, повозка остановилась. К ней приблизился Ансельмо.
– Как всё прошло, дон Риккардо? – с участием поинтересовался он у своего патрона.
– Гуарани ни о чём не догадываются. Женщины со мной…
Ансельмо слегка улыбнулся, зная о том, как Мендоса сгорает от неразделённой страсти к юной Джованне дель Гарсия. Теперь прелестница была в его власти…
– Через пару часов дикари напьются до беспамятства. Надеюсь, amigo, ты знаешь, что делать… – многозначительно произнёс Мендоса.
– Разумеется, дон Риккардо. Кацик и его сын отправятся к своим языческим праотцам. Молодых мужчин и женщин мы пленим и доставим в условленное место – бандейранты останутся довольны. От стариков и детей, как от лишней обузы, я прикажу избавиться.
…Повозка в сопровождении двух всадников (Мендоса решил, что безопасность синьорины Джованны – первостепенная задача) отправилась в путь, надеясь к вечеру достичь асьенды El Paraiso.
Ансельмо провожал повозку завистливым взглядом, пока та не скрылась из вида в сельве.
– Надеюсь, дон Риккардо, вы проведёте предстоящую ночь в объятиях прекрасной Джованны… – едва слышно произнёс он и подумал, что с удовольствием бы поменялся местами со своим патроном.
Повозка благополучно достигла асьенды. Прислуга, уже знавшая о гибели хозяина и о том, что молодую синьорину захватили индейцы, выбежала двор, дабы выразить то ли радость (по поводу спасения наследницы и её дуэний), то ли скорби (по безвременно ушедшему в Мир Иной дону Гарсия).
Вскоре после этого наследница огромного состояния Джованна дель Гарсия выслушала бурные признания Риккардо и без излишних церемоний (несмотря на строгое воспитание в испанских традициях и увещевания дуэний) возлегла с ним на ложе.
На следующий день Риккардо и Джованна вели себя как молодожёны, проведшие первую брачную ночь после венчания.
Однако дуэньи выказывали крайнее беспокойство и недовольство опрометчивым поступком своей воспитанницы. Они буквально набросились на «новобрачного», когда тот, наконец, покинул любовное гнёздышко.
– Дон Риккардо! – возопили они почти одновременно.
– Ах, это вы, синьоры! Сегодня вы выглядите просто прекрасно! – Мендоса пребывал в дивном настроении, всё его мечты сбылись, и даже Гаргулья показалась ему просто очаровательной женщиной.
– Дон Риккардо! Мы благодарны вам за наше спасение и будем молить Господа, дабы он даровал вам долгие годы жизни, но… – Гаргулья взяла на себя смелость начать весьма щекотливый разговор.
– Вы чем-то недовольны, синьора?
– О нет, дон Риккардо! Я всем довольна, благодарю вас… Но поймите меня правильно, я с малых лет опекала Джованну, заботилась о ней, как о своей собственной дочери… И мне очень жаль, что она…
– Нарушила вопросы чести, – закончил фразу Мендоса. – Простите меня, синьора, но вчера произошло много событий. И я просто не мог обвенчаться с Джованной. Хочу признаться, что давно питаю к ней страстные чувства. И потому, узнав, что она (и, разумеется, вы) в плену у гуарани, поспешил сделать всё возможное. Смею заверить вас, синьоры, – Риккардо смерил многозначительным взглядом обеих дуэний, – что эти дикари понесли наказание и впредь никому не причинят вреда. Да упокоит Господь душу нашего многоуважаемого дона Алонзо… – он осенил себя крестным знамением. – Я всегда почитал его…
Дуэньи прослезились и также осенили себя крестным знамением.
– Но, дон Риккардо… – снова завелась Гаргулья.
– Да, да, синьора, я понимаю, что вы хотите сказать… Я намерен обвенчаться с Джованной тотчас же. Кажется, в асьенде был молодой викарий… Думаю, дон Гарсия простит нашу поспешность, увы, таковы обстоятельства.
Дуэньи удовлетворённо переглянулись.
– Мы готовы служить вам, дон Риккардо, верой и правдой… – заверила Гаргулья.
Мендоса удовлетворённо улыбнулся, решив безотлагательно заняться осмотром теперь уже своего имущества.
Глава 9
В то время, как Риккардо Мендоса занимался «спасением» Джованны, корабль, на котором путешествовали иезуиты бросил якорь в небольшой бухточке недалеко от Энкарнасьона, где ещё недавно стоял «Viento de cola», принадлежавший Алонзо дель Гарсии.
Иезуиты благополучно высадились на берег, помолились Господу об окончании длительного пути и отправились в крепость. Диего де Торрес рассчитывал на гостеприимство здешнего коменданта, тем более, что он привёз ему послание от эмиссара.
Однако ни коменданта, ни его помощника Ансельмо Эрнандеса в крепости не оказалось. Несмотря на это прискорбное обстоятельство, один из испанских офицеров, остававшийся за старшего, как истинный католик, не понаслышке знавший о влиятельности и могуществе ордена иезуитов, распорядился, дабы монахам предоставили достойный ночлег и ужин.
Риккардо Мендоса прибыл в крепость только через три дня. Всё это время он провёл в асьенде El Paraiso, щедро срывая цветы любви и налаживая свои порядки на правах законного супруга.
Приезд иезуитов немало изумил дона Мендосу. К тому времени уже вернулся Ансельмо Эрнандес и доложил, что кацик и его сын убиты, а все работоспособные молодые гуарани проданы бандейрантам. Индейцы, как и предполагал помощник, перепились мадеры, изрядно приправленной снотворным зельем. После чего боеспособными остались лишь те мужчины, которые охраняли селение извне. Лишь они оказали должное сопротивление испанцам и те понесли потери.
Мендоса остался доволен проведенной «компанией», в результате которой стал законным супругом Джованны, завладел асьендой и её богатствами. Он безмерно доверял Ансельмо и потому решил негласно передать ему управление Энкарнасьоном, сам же решил посвятить себя семье и… асьенде.
Эрнандеса не удивили слова патрона. В очередной раз он заверил его в своей преданности. Мендоса же в знак благодарности и расположения преподнёс Ансельмо дорогой подарок – золотой перстень с изумрудом, со всем тщанием выбранный из бездонных сундуков покойного тестя, а также обещанные тысячу реалов.
В честь столь знаменательного события – свадьбы (правда, на редкость скоропалительной), Риккардо и Ансельмо решили выпить по бокалу хереса.
– В Энкарнасьон прибыли иезуиты… – сказал Мендоса.
– Я уже слышал, дон Риккардо, от одного из офицеров…
– И что ты думаешь по этому поводу?
Ансельмо пожал плечами и сделал смачный глоток хереса.
– Против святой церкви, увы, не пойдёшь. Думаю, со временем эти миссионеры создадут нам определённые проблемы. Тогда и будем их решать, дон Риккардо. А пока они освоятся в здешних местах, да начнут строительство миссий – пройдёт немало времени. Года три-четыре у нас есть, дабы пополнить карманы португальскими реалами и эскудо.
– М-да… – задумчиво протянул Мендоса. – Года три-четыре… От иезуитов избавиться не просто.
…На следующий день дон Мендоса принял в своём кабинете Диего де Торреса. Тот передал коменданту послание, в котором эмиссар просил оказывать миссионерам всяческую помощь. Для начала нужно было определиться с местоположением миссий. Разумеется, де Торрес не знал здешних мест и потому комендант с готовностью предоставил ему в помощники Ансельмо Эрнандеса.
Хитроумный Эрнандес не торопился оказывать помощь миссионерам. Почти месяц монахи пребывали в Энкарнасьоне в бездействии, изучая язык гуарани. Наконец, терпение де Торреса иссякло, он в знак
