– Говорите, Фернандо: настоящего дела! Тогда мы с вами встретились во время.
Профессор приосанился, хмель как рукой сняло.
– Говорите, дон Рене. Я весь во внимании!
– Вскоре я намериваюсь отправиться в Венесуэлу на поиски Золотого города.
Фернандо округлил глаза и, задыхаясь от волнения, спросил:
– Золотого? Так в нём полно золота?!
– Вероятно. Но не только… – уклончиво ответил Рене.
– Этот город окружает некая тайна? – догадался профессор.
– Да. Не буду скрывать, Фернандо, – сие мероприятие очень опасно. – Признался Рене.
Профессор рассмеялся.
– Это естественно: там, где – золото, там – опасность и порой смерть.
– Хорошо… Я согласен взять вас с собой.
– Отлично! – оживился профессор. – А как вы отнесётесь к тому, если я зафрахтую небольшую бригантину[107] и снаряжу её за свой счёт?
Рене удивлённо вскинул брови.
– Право же, дорогой друг, вы меня поражаете. Всё-таки ваши торговые дела успешны?
Фернандо несколько замялся.
– Ну… Можно сказать, что: да. – Наконец признался он.
– Отчего же я не занялся торговлей лионскими шелками? – наигранно сокрушался Рене, допивая мальвазию. – Хорошо, снаряжайте бригантину. Единственное, что…
– Есть какие-то препятствия, дон Рене? – встревожился профессор.
– Не думаю. Но мне придётся познакомить вас с доном Рамиресом ди Саллюста, который, собственно, и организовывает эту экспедицию.
– Я готов… Я покажу ему свой титаниус.
Рене встрепенулся.
– Умоляю, профессор… Это ещё что такое? – не на шутку обеспокоился идальго, припоминая алхимические опыты своего друга.
– Не волнуйтесь. Это отличное изобретение и весьма полезное, оно действует как пушечный выстрел. Титаниус закладывается в специальный кожаный мешочек, который затем плотно затягивается. В мешочек вставляется верёвочный промасленный трут… При необходимости вы берёте огниво, зажигаете трут, бросаете мешочек в нужном направлении и…БУМ… БУМ…
– Что означает этот «бум», профессор? – не унимался Рене.
– Да, собственно, ничего особенного. Я проделывал опыты, ещё будучи во Франции, так вот несчастную овцу, в которую я метко бросил мешочек, наполненный титаниусом, разорвало в клочья.
– Хм… – задумался Рене. – Пожалуй, ваш титаниус интересен.
Профессор просиял от удовольствия.
– Безусловно!
– А сколько вы можете смастерить таких мешочков? – поинтересовался Рене.
– Да сколько угодно при наличии необходимых элементов.
– Что ж, прекрасно, Фернандо. Тогда нам стоит обговорить наши дальнейшие действия.
Почти через три месяца каравелла «Святая Изабелла» и бригантина «Виктория» покинули порт Ла-Корунья, взяв курс на северо-запад. Перед тем, как взойти на корабль, профессор, испросив на то дозволения дона Рамиреса, снабдил каждого члена команды специально изготовленным амулетом на удачу в делах и достижения цели. Хоть дон Рамирес и был истинным католиком – возражать не стал, ибо осознавал, что для успеха задуманного предприятия все средства хороши, если таковые окажутся действенными. Он и сам не побрезговал амулетом профессора, правда, надевать не стал, а предусмотрительно положил его в карман плаща.
Неизвестно, что именно повлияло: то ли попутный ветер, благоприятная погода и отсутствие штормов; то ли милость Богов, то ли «магические» талисманы профессора, но по истечении почти двух месяцев каравелла и бригантина целыми и невредимыми достигли конечной цели – Венесуэлы.
Дон Рамирес испытывал неподдельное волнение, впрочем, как и все члены команды. Он достал подзорную трубу, дабы разглядеть появившейся в утренней дымке берег.
Командор отчётливо увидел крепость Сен-Филиппе, но… к вящему удивлению не обнаружил привычно стоявшей в бухте каравеллы «Звезда Кастилии». Он отпрянул от подзорной трубы, протёр увеличительное стекло и снова прильнул к ней.
– Чёрт знает, что такое… Ничего не понимаю…
Рене стоял рядом с доном Рамиресом и, щурясь от яркого солнца, также пытался разглядеть берег. Его постепенно наполняло неприятное чувство, он был почти уверен, что в Сен-Филиппе их ждёт нечто неприятное, если не сказать – страшное.
– Что-то не так? – поинтересовался Рене у командора.
– Да… Я не вижу каравеллу. И куда она могла подеваться? Вот, прошу вас, посмотрите. – Командор протянул Рене подзорную трубу. Тот тотчас воспользовался ею, скорее из интереса.
– Действительно, в бухте нет ни одной каравеллы, или даже шебеки[108] … – констатировал он. – Возможно, что-то случилось, и жители крепости покинули её, погрузившись на судно…
– Не может такого быть! – дон Рамирес буквально вырвал из рук идальго подзорную трубу и снова принялся рассматривать очертания Сен-Филиппе.
– Простите меня, командор, но если вам интересно моё мнение… – начал Рене издалека.
– Безусловно, мой друг. Иначе бы я не привлёк вас к сей экспедиции! – воскликнул дон Рамирес.
– Я думаю… Нет, я почти уверен – в крепости не всё благополучно.
Дон Рамирес изменился в лице, вспомнив события почти годичной давности. Неужели это исчадие Ада захватило Сен-Филиппе?
– Это подсказывает вам интуиция?
– Да, командор. И она меня ещё ни разу не подводила.
Дон Рамирес пристально воззрился на идальго.
– Моё доверие к вам безгранично. Что вы предлагаете? Отложить высадку?
– Нет, не стоит. Я возьму с собой десять человек в полном вооружении, думаю, мы уместимся в одной шлюпке. Если к полудню мы не вернёмся…
Дон Рамирес побледнел.
– Вы пугаете меня… Экспедиция ещё, можно сказать, не началась, а уже приходиться столкнуться со столь странными обстоятельствами.
– Увы, командор. Разве вы не были к этому готовы?
– Не знаю… Честно говоря, я рассчитывал на удачу. – Признался дон Рамирес.
– И она непременно нам будет сопутствовать. Иначе талисманы профессора Фернандо не стоят ровным счётом ничего! Прикажите его повесить на рее за обман. – С невинным видом предложил Рене.
Дон Рамирес округлил глаза и громко рассмеялся.
– Дорогой друг, вы подняли мне настроение! Но позвольте: неужели вам не жалко профессора? Ведь он – ваш давний друг!
– Да, это так. И я даже обязан профессору… Он помог мне в некоем весьма щекотливом деле. Но уверяю вас, как он был мошенником, так и остался и рея для него самое подходящее место.
Дон Рамирес снова рассмеялся.
Глава 7
Рене в сопровождении десяти наёмников погрузился в шлюпку, и они тотчас налегли на вёсла. Расстояние до берега составляло примерно полмили[109]. За это время Рене успел помолиться, ибо ему вовсе не хотелось погибнуть на краю света в этой никому неизвестной Венесуэле. Невольно перед глазами появился образ Мадлен. Рене ощутил неимоверное желание обнять её, и слиться с ней в порыве страсти. Но, увы, это было лишь мимолётное видение, от Мадлен его отделали десятки тысяч миль – ведь она осталась в Мадриде, в доме на площади Паха. Рене постарался обуздать внезапно нахлынувшие чувства, ибо впереди его ждала неизвестность и следовало сосредоточиться. Но это
