Сидя на спине буйволицы, я подъехал к дереву банг[2] и, приложив руки рупором ко рту, трижды прокричал: «Гу-гу, гу-гу, гу-гу!» Так я подавал сигнал моей «армии»: сообщал мальчишкам-пастушатам с нашей улицы, что готов «к бою», то есть к игре в «дергача». Ребятам надлежало поторопиться и вывести буйволов к реке, а там должен был состояться бой с пастушатами с нижней улицы.
Мой «генерал», услышав зов, тут же откликнулся двумя ответными криками, что значило: «Слушаюсь и повинуюсь!»
В это лето игра в «дергача» у нас была самой любимой, кроме нее нам и играть-то больше ни во что не хотелось. В этой игре надо было разделиться на две команды. Каждый привязывал себе за спиной длинную, примерно в полметра, ветку тутового дерева. Нужно было изловчиться и выдернуть эту ветку у противника. Тот, кто лишался ее, лишался «головы», он ложился на землю лицом вниз и не двигался. Выигрывала та команда, которая больше снесла «голов». Я был уже «маршалом». Под моим началом воевали четыре «генерала». У каждого из нас было свое прозвище. Я был Грозный, а мои «генералы» звались — Яростный, Стремительный, Непобедимый и Неодолимый.
— Эй вы! Перед вами я — маршал Грозный! Одного моего имени достаточно, чтобы нагнать на вас страху! — кричал я пастушатам с нижней улицы, восседая на буйволице. — Сдавайтесь быстрее, иначе пощады не будет!
— Плевали мы на тебя! — ничуть не тише отвечали они.
А один задиристо показывал на свою наголо обритую голову:
— Взгляни-ка сюда! Одного вида этого моего грозного оружия достаточно, чтобы нагнать на всех вас страху!
Этот был очень опасный тип. Звали его Тхан, он жил неподалеку от рынка. Когда начинался бой, он своей бритой головой бил с налета в живот так, что большинство наших ребят не могли устоять и валились с ног. У него было прозвище Силач. Другой, ударяя в ладони, тоже старался нас запугать:
— А вот я, Победитель Тигра! Сколько раз я похрустывал его косточками! Так что не вам со мной тягаться, коты драные!
Тут и все остальные наши противники принимались подпрыгивать, раздувать щеки, таращить глаза, наперебой кричать и называть себя кто Воителем, кто Храбрым солдатом, похваляться, что вот наконец-то захватят всех моих «генералов» в плен.
— Сопляки, на губах еще молоко не обсохло! Как осмеливаетесь вы заноситься перед нами, храбрыми генералами! — старался я подбодрить себя и своих друзей.
Но Воитель, не давая мне договорить, выскакивал вперед и принимался кривляться и издевательски хохотать:
— Я-то думаю, какой это такой Грозный? А оказывается — это просто-напросто Кук! Нгуeн Ван Кук, который ворует в чужом саду гуайяву! Ты только похваляться горазд, а сам даже от собаки побежишь так, что ноги переломаешь, а не переломаешь сам, так я тебе их выдерну! А вон тот, рядом, тот, что называет себя Стремительным, это Ке — толстобрюхий, у него всегда живот болит и кожа от этого желтая, как шафран! А ты — Непобедимый, с прыщами на носу, у тебя сил столько, что с цыпленком не сладишь! И этот тут, — он ткнул пальцем в сторону Неодолимого, — известный обжора!
Свое бессовестное вранье он завершал воплем: «Вперед, мои храбрые солдаты! За мной!» И вся эта свора бросалась на нас…
Бой, который нам пришлось принять от них, на этот раз оказался особенно суровым. Пыль на берегу реки Тхубoн поднялась тучей. Кличи наших двух армий сотрясали землю. Непобедимый изо всех сил пытался отражать атаку бритоголового Тхана. Сбитый с ног, поддерживая спадающие брюки, Непобедимый снова и снова поднимался, рывком сбрасывал с себя врага, и тот всякий раз кубарем летел в сторону. Яростный тоже подтвердил свою славу отважного генерала. Несколько ловких маневров, и вот он уже прижал противника к дереву.
Я подал сигнал своим «генералам» отступить, подождать, пока неприятель бросится вперед, разделиться на два фланга и взять его в клещи. Но неприятелю, оказывается, ничего другого и не требовалось, как только разделить моих генералов. Неожиданно споткнулся Непобедимый и, конечно, тут же остался без «головы».
— Убит! Непобедимый убит! — орал неприятель. — Вперед за головой Грозного!
Воитель, издав пронзительный крик, бросился прямо на меня. Я не успел увернуться, как его руки крепко ухватили меня за бока, и он попытался свалить меня на землю. Обеими руками я изо всех сил удерживал ветку, заткнутую сзади за пояс.
— Маршал готов! Руби ему голову! — стоял крик.
Я попытался поднять голову и взглянуть, что делается вокруг.
Непобедимый отбивался из последних сил. Победитель Тигра, одной рукой цепко ухватив его за рубаху, другой сдавил ему горло. Стремительный уже спасался бегством. Положение становилось настолько серьезным, что о победе нечего было и помышлять. Поражение было явным.
Неожиданно руки Воителя разжались, и он отпустил меня. Распрямившись, он несколько минут вглядывался куда-то в даль и вдруг бросился бежать во все лопатки.
— Ребята! — крикнул он уже на бегу. — Там морской дикарь, скорей бежим посмотрим!
Все наши «генералы», и живые и «убитые», бросились бежать за ним и окружили новенького — необычного вида и дочерна загорелого мальчишку. Я не мог определить точно его возраст: ему могло быть десять, а могло быть и двенадцать-тринадцать лет. Он был страшно тощий. На голове у него торчало что-то похожее на берет, сшитый из разноцветных ярких клинышков. В нашем селе иногда появлялся кто-нибудь из Сайгона, и мы всякого насмотрелись, но такого дурацкого берета я еще не видал.
Ребята тесным кольцом окружили мальчишку, несколько человек вертелись рядом с ним, бесцеремонно разглядывая со всех сторон.
— До чего чернокожий! — громко заметил один из нас, и все захохотали.
— Тебя как звать? — спросил кто-то.
Мальчишка не ответил.
Похоже было, что он растерялся, а может, он даже побаивался нас. И не мудрено: ведь все мы после игры в «дергача» еще не успели остыть и вид у нас, наверное, был самый воинственный.
Вперед выскочил бритоголовый Тхан, тот самый, что жил возле рынка.
— Его звать Островитянин! Я знаю! — закричал он и, размахивая руками, принялся рассказывать: — Он с острова Тям, этот остров прямо в открытом море стоит. Его так и зовут — Островитянин! Вот имя так имя! Слышали когда-нибудь такое? Он только вчера приехал. Там у них в море есть такие рыбы огромные, киты, они величиной с целую площадь! Тот, кто рыбе-кит поклоняется, может ничего не бояться! Его джонке никакой ураган не страшен. Зато когда рыба-кит помирает, все небо темнеет…
Тхан долго еще продолжал бы разглагольствовать в этом духе, но один из ребят, сгорая от нетерпения, прервал его и спросил у странного мальчишки:
— Это правда? Правда, что тебя так зовут?
Мальчишка, не отвечая, начал пятиться, потом повернулся спиной и пошел от нас прочь. На ходу он оглянулся, вдруг почему-то втянул голову в плечи и бросился бежать.
Мы улюлюкали ему вслед. Бритоголовый Тхан старался перекричать всех:
— Чудо морское! На твоем острове из моря солнце поднимается, и оттого вода вокруг горячая, как кипяток!
— Ничего удивительного, что он такой черный! Это он там на солнышке подкоптился!
— Я его хорошо рассмотрел, — убежденно доказывал Тхан. — Этот тип — самый настоящий морской дикарь. Все морские дикари черные, как чугунки, некоторые попадаются даже с хвостами!
Тут же он сочинил историю про то, как отец однажды брал его с собой к верховьям реки и там им встретился хвостатый дикарь. Счастье, что ют не околдовал их. Колдовство хвостатых дикарей самое опасное — живот раздувается, пока не лопнет, а когда лопается — это как выстрел из миномета…
Но мы не хотели слушать про то, как лопается живот, это было не так интересно, как история про хвостатого дикаря.
