У Проспера Дэвиса прирожденный талант. Он овладевает мною медленно, кусочек за кусочком, сантиметр за сантиметром. Опершись на локти, любуется мною, наклоняется потом вперед и размеренно целует меня, спускаясь от шеи вниз. Я чувствую его губы, его язык, его дыхание. Я исхожу от желания! Мне то жарко, то холодно, я хочу этого мужчину!
Однако он не торопится. Спокойно берет в руку мои ноги и целует каждый пальчик. Я схожу с ума! Я хочу почувствовать его в себе!
– Поцелуй меня сюда, – говорю я и показываю на свой рот. Он смеется и, притянув меня к себе, находит мои губы и покрывает меня поцелуями. Я едва дышу, у меня замирает сердце. Я видела его член, и он показался мне гигантским. Слишком велик для меня, во всяком случае, слишком велик для того предохранительного средства, которое я (если быть честной) купила вчера. Или, может, все-таки попробовать? Почему бы и нет?
– Дорогой, – говорю я нерешительно, – я не знаю, любишь ты это или нет, но, если тебе все равно, не могли бы мы…
– Конечно! – Он понимает с полуслова. – Давай сюда. – Протягивает руку и берет у меня свернутую резиновую штучку. Передо мной он не стесняется. Между нами все ясно. Но происходит то, чего я боялась. Проспер слишком крупного телосложения. Его украшение длинное, толстое, изогнутое и, конечно, обрезанное, как у большинства американцев, родившихся после второй мировой войны. И как мы ни стараемся (сначала он, потом оба вместе), упрятать предмет нам не удается! Колпачки слишком маленькие. Два рвутся сразу, третий никак не налезает, и я раздосадованно швыряю их на пол.
– Знаешь что? – решает наконец Проспер и целует меня в губы. – Я здоров и могу вынуть. Не беспокойся! – Потом он ложится сзади меня и мягко входит. Фантастика! Медленно и осторожно, чтобы не причинить мне боли своим большим членом. Не слишком глубоко, именно так, чтобы задеть изнутри мое самое чувствительное место.
– О-о-о! – Он страстно стонет, обхватывает меня обеими руками, прижимает к себе, и я подчиняюсь его воле, утопаю в его тепле, чувствую вокруг себя его большое темное тело. Ощущения совершенно новые, но я ждала этого всю свою жизнь. Мы занимаемся любовью целых два часа.
Самое главное: мужчина-исполин нежен, как дитя. Он движется легко, мягко, размеренно. Он гибок. Даже Тристрам в такой степени не подстраивался под меня. Он любит так же хорошо, как играет. Моя интуиция не подвела меня. Это мужчина, который либо делает что-то хорошо, либо не делает вовсе. И который ничего не делает впопыхах. Это мой мужчина!
Какое блаженство! Мои мышцы внизу сокращаются. Что сейчас произойдет? Он потеряет над собою контроль? Нет. Проспер не убыстряет темп. Но я ощущаю его горячее дыхание у своего уха.
– Кончи, беби! Кончи! – Я смогу с ним кончить. Я уверена в этом и Проспер тоже.
Вот он начинает ласкать меня. Нежно, медленно, на нужном месте. И вдруг я вижу разноцветные огни, слышу несуществующие звуки. Иногда, незадолго до оргазма, перед моими глазами прокручиваются целые цветные фильмы. На этот раз у меня странное видение. Мы занимаемся сексом в шумном, ярко освещенном павильоне с игральными автоматами. Мое тело превращается в белую машину. У Проспера в руке рычаг. Каждый удар – попадание! Серебряный шарик взлетает наверх, зажигает разноцветные лампочки, скатывается вниз и снова посылается вверх.
Каждый удар – попадание! Все время вспыхивают новые лампочки. Я дрожу от вожделения. Мерцаю под стеклом. Подрагиваю и сияю. Сверкают красные, желтые, синие цифры. Каждый удар – попадание! Уже горят все самые важные цифры. Я вся состою из ослепительного света. Пора. Еще один-единственный удар. Последний серебряный шарик взвивается вверх! Цель достигнута!
Свершилось! О, дорогой! Я растворяюсь в фейерверке. Взрываются краски, по моим венам разлетаются искры, в кончиках пальцев покалывает, в ушах звенит. В полуобморочном состоянии я погружаюсь в море наслаждения.
– Ты кончила, ангел мой?
– Да! Да! Да!
– Мне надо вынимать! – выдыхает Проспер прерывающимся голосом.
– Нет! Кончай, любимый, кончай!
Голубые свечи почти догорели и пахнут воском. Проспер переворачивается на спину, не отделяясь от меня и увлекая меня наверх. Я лежу на его животе, мои плечи покоятся на его груди, он держит меня в своих объятиях.
Теперь начинается самое прекрасное. Вознаграждение!
Я люблю эти последние мгновения перед мужским оргазмом. Движения становятся иными. Честнее, жестче! Теперь, когда ему не надо больше сдерживаться, когда он может думать только о себе, о своем удовольствии, прорывается стихия.
В первый раз он вонзается в меня на всю глубину. Этот темный член непомерных размеров, внушавший мне сначала страх, вдруг заполняет меня всю целиком. Но мне не больно! Я раскрыта, растворена, принимаю его на всю длину, он пронзает меня до самого сердца, открывает последнюю, сокровенную дверь. Еще один удар! Последний! Самый прекрасный!
– Ай лав ю, беби! – Он у цели!
Темнокожий исполин вздымается, стонет и начинает конвульсивно подергиваться во мне. Это фантастика! Потрясающе! Это столь же волнующе, как мое собственное рождение. Потом мы долго лежим неподвижно, счастливые, расслабленные, удовлетворенные, изнеможенные.
Проспер прижимается носом к моей шее и нежно целует меня в ухо. Все еще слитые друг с другом, мы засыпаем.
Незадолго до полудня мы просыпаемся. В комнате темно.
– Сколько времени? – Проспер ищет свои часы. – О, господи! Мне надо вернуться в отель. В два за нами заедут. Мы поедем на студию куда-то за город, записываться на пластинку. – Он выпрыгивает из постели. – Что ты делаешь сегодня вечером?
– Ничего. – Я зеваю и уютно потягиваюсь.
