восстановления голоса: подогретым вином, яйцами, взбитыми с медом и бархатистым муксоэровым молочком.
Пока она отдыхала, попивая ароматное лекарство, женщины развлекались забавными городскими рассказами, в основе которых чаще всего лежали подлинные истории, происшедшие недавно или несколько поколений назад. Вид эти повести имели самый разный — от короткого анекдота до весьма продолжительной, рассказываемой несколько вечеров новеллы. Да и цели их были самыми разными: от откровенно развлекательных до религиозно-нравоучительных. Карми эти рассказы слушала с удовольствием и сама могла кое-что рассказать, но роль певицы с перетруженным горлом заставляла ее оставаться в тени.
Все же она однажды не сдержалась и в одном доме, хозяйкой которого была очень красивая молодая женщина, взялась рассказывать историю о проказах трех юношей.
О, лучше бы она молчала! Лучше бы она пела или, спрятавшись в темном углу, пила теплое вино. А впрочем, неизвестно, что было бы лучше?
…Принц Горту пришел вечером в дом, хозяйкой которого была его любовница Аласанэ Тови. С тех пор как он пять лет назад взял в жены дочь Марутту, он стал осторожнее в любовных делах: Марутту попрекал Горту за невнимание к молодой жене и требовал соблюдения ее прав. Горту не хотел ссориться с Марутту, поэтому приходилось окружать свои любовные похождения тайной.
В этот вечер высокий принц вышел в город в простом темном плаще, похожий на небогатого офицера из своей свиты. Сопровождавший его хокарэм Шэрхо был одет почти так же, чтобы не привлекать внимания встречных.
В дом Тови принц вошел через калитку из переулка, миновал пустынный темный дворик и поднялся по лестнице в покои молодой женщины. Он никогда не предупреждал Тови заранее, проходил обычно сразу в спальню и поджидал, пока позовут прекрасную хозяйку.
Он и в этот раз направился туда, но в коридоре его остановил звук голоса, который в соседней комнате рассказывал одну из тех забавных историй, которые так популярны в Гертвире. Голос показался ему знакомым, настолько знакомым, что принца взяла оторопь — ведь юная дама, которой он, по воспоминаниям Горту, принадлежал, погибла больше двух месяцев назад.
Он осторожно отодвинул край портьеры, закрывавшей дверной проем, и увидел — опять-таки знакомый — профиль. Рядом с рассказчицей поставили двусвечный шандал, и лицо девушки живо напомнило принцу о предпоследнем собрании Высочайшего Союза и о разграбленном, разоренном Тавине.
«Она жива, — понял Горту. — Не может быть совпадением это лицо, уверенный голос и чуть архаичная, на кэйвеский лад, безукоризненно-правильная речь». Для лорцоских горожан, конечно, ее выговор был северным — с твердыми согласными там, где южане без разбору употребляют мягкие, с явственным различием свистящих и шипящих, — просто смешной северный говор, но для Горту, который и в молодости, и сейчас с тщанием следил за своей речью, раздраженный насмешками над своим варварским выговором, для Горту, который ревниво прислушивался к произношению других, именно эта чопорность в выговоре была единственно верной приметой, по которой он мог заключить, что девочка в небогатом городском наряде была сургарской принцессой.
Горту задумался. Предстоящее любовное свидание потеряло для него всякую ценность. Он повернулся и пошел прочь, домой, в Хольстау-Ольвит. Шэрхо молча шел за ним: причуды хозяина не его дело. Но, едва придя в свой замок, принц позвал к себе одного из хокарэмов, Эльсти, и отпустил его на полтора месяца — на отдых. Наутро, после того как Эльсти уехал, торопливо собравшись в дорогу, Горту отослал другого хокарэма, Кароя, с посланием в Гертвир, заодно поручив ему разузнать, что говорят в Майяре по поводу очередного собрания Высочайшего Союза.
Шэрхо был третьим, последним из хокарэмов. Когда Горту вызвал его, он сказал:
— Меня ты тоже хочешь отослать, государь? С кем же ты тогда останешься?
Горту усмехнулся:
— Нет, Шэрхо, ты мне нужен здесь. Обратил ли ты внимание в доме Тови на девушку, которая рассказывала какие-то байки?
— Маленькая кэйвирка? — вскинул брови Шэрхо. — Конечно. Я видел, она пела с Ашаром.
— Отыщи и приведи ее сюда, — приказал Горту. — В Круглую башню.
Шэрхо кивнул.
— Обращайся с ней как можно мягче, — добавил Горту. — Иди.
Шэрхо поклонился и пошел. Поскольку в приказе не было сказано, чтобы он поторопился, он присел недалеко от фонтанчика на улице Оружейников и стал рассеянно наблюдать за входящими и выходящими из дома Горахо, — насколько он знал, Карми с Ашаром жили там.
Карми появилась довольно скоро — у нее вошло в привычку бродить по Лорцо утром, когда горожане не очень расположены к песням.
Она подошла к площади, на которой шумел небольшой базарчик, приценилась к засахаренным орешкам, но торговец, который слышал вчера ее пение, насыпал ей их в тряпичную кошелку даром, заодно выяснив слова одного из куплетов, что она пела вчера. Карми негромко напела это место, и торговец, запомнив слова, добавил еще полдюжины сухих абрикосов.
Потом Карми, пройдя по базарным рядам, купила ранних летних ягод в небольшом берестяном коробке и съела тут же, на рынке, глазея на драку бойцовых петухов. Шэрхо решил, что вполне может позволить ей эти невинные удовольствия. Он подошел к ней только потом, когда она, уйдя с рынка, углубилась в пустынный узкий переулок.
Шэрхо, ускорив шаг, догнал ее.
— Принц Горту приказал привести тебя в замок, — сказал он.
— Ашара он тоже зовет? — ничуть не испугавшись и не смутившись, однако хмуро и неприветливо спросила девушка.
— Ашар ему не нужен, — отозвался Шэрхо. — Ему понравилось, как ты вчера рассказывала в доме Тови.
— Он меня видел?
— Да, малышка, — усмехнулся Шэрхо. — И ты произвела на него неотразимое впечатление. Послушай- ка, девочка, — удивился он, — где твой кэйвеский говор? — Ибо сейчас девушка говорила как северогортуская крестьянка. — Разве ты не из Кэйвира?
— Нет, я не из Кэйвира, — передразнила она его подчеркнуто гертвирскую речь. — Да и ты ведь не в Гертвире вырос.
— Я — другое дело, — ответил Шэрхо. — Меня учили.
— Меня тоже учили, хоть я не хокарэми, — откликнулась девушка и добавила: — Я не хочу идти к Горту.
— Тогда я тебя туда на плече отнесу, — шутя пригрозил Шэрхо и протянул к ней руки, но Карми проворно отскочила в сторону.
— Ладно уж, — проворчала она. — Посмотрим, зачем я понадобилась высокому принцу.
Высокий принц, прежде чем увидеть девушку, долго выспрашивал хокарэма, как она вела себя. Узнав о ершистом и отнюдь не пугливом характере, Горту прошептал: «Да, это она» — и отправился в Круглую башню, где в пустынном зале, требующем значительного ремонта после прошлогоднего землетрясения, ожидала его Карми.
— Я был рад узнать, что ты жива, — сказал принц.
— Еще бы, — ядовито ответила Карми. — Небось подумываешь прибрать к рукам…
Горту прервал ее резким жестом. Проследив за его взглядом, Карми посмотрела в лицо Шэрхо и пробормотала, пожав плечами:
— Первый раз вижу, чтобы стеснялись хокарэмов.
— Зачем посвящать в наши дела Орвит-Ралло? — возразил Горту.
— И то верно, — согласилась Карми. — Но как же мы будем разговаривать? Намеками? Однако мы можем намекать на разные вещи.
— Я намекаю только на одно. — Горту будто невзначай коснулся знака Оланти на своей груди. — Ты знаешь, я всегда старался относиться к тебе хорошо. И я вовсе не намерен силой отбирать у тебя что-либо. Я могу быть щедрым. Я достаточно богат и влиятелен, чтобы помочь тебе вернуть все то, чего ты
